Анна Тодд - После – долго и счастливо

Вместо того чтобы продолжать изображать из себя одержимого фотографа, я выбираюсь из кровати и натягиваю штаны. Вряд ли Лэндон или беременная Карен оценят мою наготу. Хотя, может, и да. Улыбнувшись собственным мыслям, я несколько секунд раздумываю над планом. Конечно, Лэндон заупрямится, но его легко уломать. На второй сомнительной шутке о его новой пассии он, покраснев как детсадовец, начнет выкрикивать номер Тессы.

Я стучу дважды, честно предупреждая, что собираюсь войти, и распахиваю дверь. Он спит, лежа на спине, с книгой на груди. Чертов «Гарри Поттер». Следовало догадаться…

Слышится шум, и я вижу слабое мерцание. Словно знак свыше, экран его мобильного начинает светиться, и я хватаю телефон с тумбочки. На экране имя Тессы и начало сообщения: «Привет, Лэндон, спишь? Потому что…»

В режиме предварительного просмотра сообщение не показывается целиком. Мне нужно его дочитать.

Я кручу головой, пытаясь не поддаться ревности.

«Почему она пишет ему так поздно?»

Пытаюсь угадать его пароль, но это гораздо труднее, чем с Тессой. Ее пароль был легким до смешного. Так же как и я, она боялась его забыть и выбрала цифры 1234. Это наш пароль ко всему: ПИН-коды, код к платному кабельному, – мы используем его всегда, когда дело касается цифр.

Мы, черт возьми, и так практически женаты. Нас можно было поженить в тот же момент, когда какой-нибудь хакер вздумал бы красть наши данные.

Я хлопаю Лэндона его же подушкой, и он недовольно стонет.

– Просыпайся, болван.

– Уходи.

– Мне нужен номер Тессы. – Шлепок.

– Нет.

Шлепок. Шлепок. Сильный шлепок.

– Эй! – восклицает он и садится на кровати. – Ладно. Я дам тебе ее номер.

Он тянется к телефону, который я вкладываю ему в руку, и набирает пароль, а я запоминаю цифры – просто на всякий случай. Разблокировав мобильник, он передает его мне. Я благодарю и, забив ее номер в свой телефон, с таким облегчением нажимаю «Сохранить», что меня можно только пожалеть. Но мне все равно.

Я снова шлепаю Лэндона подушкой, просто для ровного счета, и выхожу из комнаты.

Мне кажется, он ругается, пока я, смеясь, закрываю дверь. Наверное, я скоро привыкну к этому чувству… этому похожему на надежду чувству, когда я набираю своей девочке простое сообщение с пожеланием спокойной ночи и, волнуясь, жду ответа. Что до меня, все наконец становится только лучше, но нужно еще заслужить прощение Тессы. Мне требуется лишь крохотная часть надежды, которая была у нее.

«Харррдин?» – приходит ответное сообщение.

Черт, я уже начал бояться, что она меня игнорирует.

«Нет, не Харррдин. Просто Хардин». – Я решаю начать разговор с поддразнивания, несмотря на то что хочется умолять ее вернуться из Сиэтла или хотя бы не испугаться, если я объявлюсь там посреди ночи.

«Извини, трудно печатать на этой клавиатуре. Слишком чувствительная».

Я представляю, как она, лежа на кровати в Сиэтле, щурится и хмурится, набирая каждую букву указательным пальчиком.

«Вот тебе и айфоны, да? Твоя старая клавиатура была огромной – понятно, что у тебя теперь проблемы».

Она отвечает улыбающимся смайликом, и я впечатлен и удивлен тем, насколько быстро она разобралась, как их использовать. Сам я их терпеть не могу и всегда пренебрегал ими, но вот уже скачиваю эту хрень, чтобы ответить подходящей рожицей.

«Ты еще там?» – спрашивает она, как только я отправляю сообщение.

«Да. Почему ты не спишь? Уже поздно. Я видел, что ты написала Лэндону». – Не следовало это отправлять.

Несколько секунд спустя она присылает крошечный бокал с вином. Нетрудно догадаться: она веселится с Ким после всего случившегося.

«Значит, вино?» – пишу я и добавляю смайлик, который, как мне кажется, выражает удивление.

«Почему этих проклятых штук так много? Неужели кому-то может прийти в голову отправить изображение тигра?» – думаю я.

Из любопытства, немного взволнованный тем, что она уделила мне столько внимания, я отправляю чертова тигра и смеюсь про себя, когда она присылает в ответ верблюда. Я смеюсь каждый раз, как она отправляет мне глупую картинку, которой вряд ли можно найти применение.

Мне нравится, что она подыграла: она поняла, что я отправил тигра, потому что в нем нет ни капли смысла. И вот мы играем в игру «случайный смайлик», а я лежу один, в темноте, и смеюсь так, что сводит живот.

«У меня закончились смайлики», – присылает она после пяти минут переписки.

«У меня тоже. Ты устала?»

«Да, выпила слишком много вина».

«Было весело?» – Я с удивлением понимаю, что хочу, чтобы она ответила «да» и действительно хорошо провела время, даже несмотря на то, что меня не было рядом.

«Да. Ты в порядке? Надеюсь, вы хорошо поговорили с отцом».

«Да, хорошо. Может, обсудим это, когда я приеду в Сиэтл?» – Я добавляю к навязчивому сообщению сердечко и что-то напоминающее небоскреб.

«Может быть».

«Прости, что был таким дерьмом. Ты заслуживаешь лучшего, но я тебя люблю».

Не успев остановить себя, я отправляю сообщение. Это правда, и я не могу не сказать об этом. Я уже совершил ошибку, скрывая от нее свои чувства, поэтому теперь она и не торопится верить моим обещаниям.

«Слишком много вина для подобных разговоров. Кристиан слышал, как Тревор занимался сексом в офисе».

При виде его имени на экране я закатываю глаза. Гребаный Тревор.

«Гребаный Тревор».

«Этоттт я и сказала. Ким ксазала ттто же самое».

«Слишком много опечаток. Ложись спать и напиши мне завтра, – набираю я и тут же начинаю новое сообщение. – Пожалуйста. Пожалуйста, напиши мне завтра».

На моем лице появляется улыбка, когда она присылает изображения мобильника, спящей мордашки и чертова тигра.

– Скотт! – эхом разносится по узкому коридору знакомый голос Нэта.

«Черт».

Так и знал, что не получится разобраться с делами, не встретившись ни с кем из них. Я приехал в университет поговорить с профессорами: хотел убедиться, что отец сможет передать последние выполненные задания. Когда у тебя есть влиятельные друзья – или родители, – это реально помогает, и мне разрешили пропустить оставшиеся занятия в этом семестре. Я и так пропустил столько, что большой разницы не будет.

Светлые волосы Нэта отросли и теперь, растрепанные, торчат спереди.

– Привет, чувак. Мне показалось, ты меня избегаешь, – говорит он, глядя мне прямо в глаза.

– Проницательный какой, – пожимаю я плечами, не видя смысла отрицать очевидное.

– Всегда не выносил твои словечки, – смеется он.

Я бы не расстроился, если бы не встретил его сегодня, да и вообще никогда. Не имею ничего против него: он мне нравился даже больше, чем все остальные друзья, но я покончил с ними.

Он решает, что мое молчание – повод продолжить разговор.