Анна Тодд - После – долго и счастливо

Несмотря на запутанность ситуации, несмотря на то что и сам я ужасно запутался, в груди что-то будто обрывается. Перед мысленным взором проносятся маленькие девочки с каштановыми волосами и серо-голубыми глазами, маленькие зеленоглазые мальчики со светлыми волосами, детские чепчики и крошечные носочки со зверюшками – все то, от чего меня когда-то безудержно тошнило. Голова идет кругом от того, что все это сейчас рассыпалось в прах и унеслось по ветру туда, где умирают несбывшиеся мечты.

– Ну, это возможно, но вероятность очень мала. Будет большой риск выкидыша, и у меня такая чехарда с гормонами, что вряд ли я решусь на эту пытку. Я не смогу пережить потерю ребенка или многолетние безуспешные попытки забеременеть. Видно, просто не судьба мне стать матерью. – Она выпаливает эту чепуху, стараясь меня успокоить, но ее слова неубедительны, и как бы она ни старалась меня убедить, что справилась с ситуацией, кажется, что-то сомневаюсь.

Она смотрит на меня, ожидая, что я скажу что-нибудь, но у меня нет слов. Не знаю, что ей сказать, и не могу на нее не злиться. Это чертовски глупо, эгоистично и абсолютно несправедливо, но я ничего не могу поделать со своими чувствами и боюсь, что, если открою рот, ляпну что-нибудь не то.

Не будь я таким придурком, я бы ее успокоил. Обнял бы и сказал, что все будет хорошо, что не нужно нам никаких детей, можно усыновить ребенка или придумать что-то еще.

Однако в жизни все по-другому: мужчины – не герои из книжек, они не могут измениться за одну ночь, и никто в этом мире не застрахован от ошибок. Я не Дарси, а она не Элизабет.

Она вот-вот расплачется:

– Ну скажи хоть что-нибудь.

– Не знаю, что сказать. – Меня едва слышно, в горле пересохло. Я словно проглотил пригоршню пчел.

– Ты ведь все равно не хотел детей? Я подумала, что в таком случае это все неважно… – Если я сейчас взгляну на нее, то увижу, что она плачет.

– Раньше я так и думал, но теперь, когда знаю, чего лишился…

– О.

Спасибо и на этом, а то неизвестно, что еще могло вырваться.

– Можешь просто отвезти меня обратно в…

Я киваю и завожу машину. Черт возьми, какую же боль причиняет то, чего ты никогда не хотел.

– Прости, я всего лишь… – Я осекаюсь. Похоже, мы оба не в состоянии закончить фразу.

– Все в порядке, я понимаю. – Она прислоняется к окну, и мне кажется, что ей хочется оказаться как можно дальше от меня.

Душой я стремлюсь успокоить ее, подумать о том, как ей сейчас тяжело и что она чувствует.

Но разум сильнее, гораздо сильнее, и я просто злюсь. Не на нее, на ее организм и ее мать. На то, что, чем бы оно ни было, не работает так, как нужно. Я злюсь на весь мир – за то, что получил очередную пощечину, и на себя – за то, что не могу ничего ей сказать, пока мы едем по городу.

Через пару минут до меня доходит, что тишина оглушает до боли. Тесса старается тихонько сидеть на своем месте, но я слышу, как она дышит, как сдерживается и пытается держать себя в руках.

У меня ужасно сдавило грудь, а она просто переваривает мои слова. Почему ей вечно так достается от меня? Вечно я ляпну что-нибудь не то, а ведь сколько раз зарекался молчать. Сколько бы я ни обещал измениться, всегда одно и то же. Я сбегаю и оставляю ее одну разгребать очередное дерьмо.

Только не в этот раз. Я не могу снова так поступить. Сейчас я нужен ей как никогда, и для меня это шанс доказать ей, что я могу быть рядом, когда это необходимо.

Тесса не смотрит на меня, когда я дергаю руль и сворачиваю на обочину. Включаю аварийку и молюсь, чтобы не придрался какой-нибудь коп.

– Тесс, – пытаюсь я привлечь ее внимание, пока сам собираюсь с мыслями. Она не отрывает взгляда от своих рук на коленях. – Тесса, пожалуйста, посмотри на меня. – Я тянусь к ней, но она отстраняется и ударяется рукой о дверцу машины.

– Эй! – Отстегнув ремень безопасности, я тянусь к ней и, как часто это делаю, обхватываю оба ее запястья.

– Со мной все нормально. – Она слегка вздергивает подбородок, чтобы подтвердить свои слова, но ее влажные глаза говорят совсем о другом. – Не стоило здесь останавливаться, это оживленная магистраль.

– Да плевать я хотел на то, где остановился. Я запутался, у меня голова идет кругом. – Я умолкаю, чтобы подобрать слова. – Мне очень жаль. Мне не стоило говорить такие вещи.

Несколько ударов сердца – и она поворачивает ко мне голову, глядя в лицо, но избегая смотреть в глаза.

– Тесс, пожалуйста, не надо снова замыкаться в себе. Мне очень жаль. Не знаю, чем я думал. В любом случае я никогда и не думал заводить детей, а теперь – дожили, мотаю тебе нервы из-за этой хрени. – Это признание звучит еще хуже, когда я произношу его вслух.

– Ты тоже можешь расстроиться, – отвечает она негромко. – Мне просто хотелось, чтобы ты что-нибудь сказал. Хоть что-нибудь… – Последние слова она произносит так тихо, что я едва могу их расслышать.

– Мне наплевать, если ты не можешь иметь детей, – вырывается у меня.

«Вот дерьмо».

– Я имею в виду, что не стоит расстраиваться насчет того, что у нас с тобой не будет детей.

Я стараюсь исцелить рану, которую сам же и нанес, но, судя по ее лицу, эффект получается совершенно противоположный.

– Я хочу сказать, – и это у меня, черт возьми, абсолютно не получается, – что люблю тебя и что я бесчувственный ублюдок, раз не смог тебя утешить. Я, как обычно, забочусь в первую очередь о себе. Прости меня. – Похоже, я тронул ее этими словами, и она поднимает на меня взгляд.

– Спасибо. – Она освобождает запястье из моей хватки, и я не сразу ее отпускаю, но с облегчением вижу, что она просто вытирает слезы. – Мне жаль, что тебе кажется, что я тебя чего-то лишила.

Я вижу, что ей явно еще есть что сказать.

– Не держи в себе. Я знаю тебя, говори все, что хочешь.

– Мне очень не понравилась твоя реакция, – выдыхает она.

– Знаю, я…

Она прерывает меня, вскинув руку:

– Я не закончила. – Она прочищает горло. – Всегда, сколько себя помню, я хотела стать матерью. Возилась с куклами, как любая девочка, может, немного больше. Для меня всегда было важно иметь детей. Я никогда и мысли не допускала, что может быть по-другому.

– Знаю, я…

– Пожалуйста, дай мне закончить. – Она стискивает зубы.

Мне действительно пора заткнуться, хотя бы в этот раз. В ответ я молча киваю.

– Сейчас я переживаю ужасную потерю. И у меня нет сил думать о том, осуждаешь ты меня или нет. Ты тоже имеешь право горевать. Я хочу, чтобы ты никогда не скрывал от меня того, что чувствуешь, но в этом случае не твои мечты оказались разбиты. Еще десять минут назад ты не собирался заводить детей, поэтому с твоей стороны нечестно так вести себя.

Обождав несколько секунд, я приподнимаю бровь, спрашивая у нее, могу ли заговорить. Она кивает, но тут раздается такой оглушительный гудок фуры, что Тесса чуть ли не выпрыгивает из машины.