Николас Спаркс - Дальняя дорога

Так ведь?

Она была рада разрыву с Брайаном. С прошлой весны София чувствовала себя как Джейкоб Марли – призрак в «Рождественской песни», вынужденный вечно влачить цепи, которые он ковал для себя в течение жизни. Когда Брайан изменил во второй раз, чувства отмерли, пусть даже София не положила конец отношениям немедленно. Она все еще любила Брайана, хоть и не прежней слепой, невинной, всепоглощающей любовью. Она в душе сознавала, что Брайан не изменится, за лето это ощущение укрепилось, и оказалось, что София права. Когда они расстались, девушка чувствовала себя так, будто порвала с ним уже давно.

Да, она признавала, что потом погрузилась в депрессию. А кто бы на ее месте не утратил спокойствия? Они встречались почти два года. Было бы странно, если бы она не переживала. Но гораздо сильней Софию расстраивало то, что делал Брайан после разрыва, – он звонил, писал, таскался по пятам. Почему Марсия этого не понимала?

Довольная тем, что все разложила по полочкам, София пошла к двери. Девушке немного полегчало. Марсия просто не знает, о чем говорит. В эмоциональном плане она чувствует себя прекрасно. Люк славный парень, и им еще далеко до полного сближения. Она вовсе не собирается влюбляться. Даже не думает об этом.

Так ведь?

Въезжая на дорожку, София по-прежнему пыталась заглушить в голове назойливый голос Марсии. Она задумалась: оставить ли машину возле бунгало Люка или сразу поехать к главному дому. Уже темнело, над землей струился тонкий туман. Несмотря на то что дорогу освещали фары, Софии приходилось наклоняться вперед, чтобы лучше видеть. Она ехала медленно, смутно надеясь, что Пес послужит ей провожатым. И тут она заметила его на повороте.

Пес зарысил перед машиной, время от времени оглядываясь, пока они не добрались до бунгало. София остановилась там же, где и прошлый раз. В доме горел свет, и в окне девушка увидела Люка – он стоял, судя по всему, на кухне. Когда она заглушила мотор и вышла, Люк спустился с крыльца и зашагал к ней. На нем были джинсы, сапоги и белая рубашка с закатанными до локтя рукавами. Шляпу он оставил в доме. София сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и вновь пожалела, что заговорила с Марсией. Даже в темноте она видела, что Люк улыбается.

– Привет, – сказал он и, подойдя ближе, наклонился, чтобы поцеловать девушку. Она уловила запах шампуня и мыла. Поцелуй был коротким, исключительно дружеским, но каким-то образом Люк почувствовал замешательство гостьи.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Нет, – быстро ответила София и улыбнулась, но не решилась встретиться с ним взглядом.

Несколько секунд Люк молчал, а потом кивнул:

– Ну ладно. Хорошо, что ты приехала.

Несмотря на его спокойный взгляд, девушка поняла, что не знает наверняка, правду он говорит или нет.

– Я тоже рада.

Люк слегка отступил и сунул руки в карманы.

– Ну что, написала свое эссе?

На расстоянии думать оказалось проще.

– Не совсем, – сказала она. – Но неплохо начала. А у тебя как дела?

– Нормально. Мы продали почти все тыквы. Остались те, что годятся только на пироги.

София заметила, что волосы у него еще влажные.

– И что вы будете с ними делать?

– Мама их законсервирует. А потом до конца года будет печь вкуснейшие пироги и тыквенный хлеб.

– Похоже, вы могли бы и этим зарабатывать.

– Исключено. Потому что мама ненавидит целый день торчать на кухне. Она больше любит свежий воздух.

– Неудивительно.

Несколько секунд оба молчали, и впервые с тех пор, как София познакомилась с Люком, пауза в разговоре была неловкой.

– Ну, готова? – спросил он, указывая на большой дом. – Я буквально только что разжег уголь.

– Готова, – ответила девушка. По пути она подумала, что, быть может, Люк возьмет ее за руку, но он не взял, оставив ее наедине с собственными мыслями. Туман густел, особенно вдалеке, и пастбища полностью скрылись из виду. Сарай напоминал смутную тень, а дом с манящими огоньками в окнах походил на фонарь из тыквы.

Под ногами заскрипел гравий.

– Кстати, я тут вспомнила, что не знаю, как обращаться к твоей маме. Она не будет возражать против «миссис Коллинз»?

Этот вопрос, казалось, поверг Люка в замешательство.

– Не знаю. Никогда не задумывался.

– Как ее зовут?

– Линда.

София задумалась.

– Нет, лучше «миссис Коллинз», – решила она. – Мы ведь видимся впервые. Я хочу произвести приятное впечатление.

К удивлению Софии, Люк взял ее за руку.

– Ты ей понравишься.

Прежде чем они успели закрыть за собой дверь кухни, Линда Коллинз выключила миксер и посмотрела сначала на сына, а затем пристальным взглядом окинула Софию. Она положила миксер, облепленный картофельным пюре, на стол и вытерла руки о фартук. Как и предсказывал Люк, на ней были джинсы и рубашка с короткими рукавами, хотя сапоги и уступили место легким туфлям. Седеющие волосы Линда собрала в хвост.

– Так это и есть та девушка, которую ты от меня прячешь?

Она обняла Софию.

– Приятно познакомиться. Я Линда.

На лице женщины остался след многих лет работы на солнце, хотя кожа оказалась не такой грубой, как думала София. В объятиях Линды чувствовалась сила – сила мышц, натренированных тяжелым трудом.

– Приятно познакомиться. София.

Линда улыбнулась.

– Я рада, что Люк наконец решился привести тебя. А то я думала, что он стесняется своей старухи матери.

– Ты же знаешь, что нет, – сказал Люк, и мать подмигнула, прежде чем обнять и его.

– Может быть, займешься стейками? Мясо в холодильнике. А мы с Софией пока поближе познакомимся.

– Ладно. Только помни, что ты обещала ее не пугать.

Линда не скрывала радости.

– Ей-богу, я в толк не возьму, о чем он. Я просто душка. Хочешь чего-нибудь выпить? Есть холодный чай.

– Спасибо, – сказала София.

Люк взглядом пожелал ей удачи, прежде чем выйти на веранду. Линда налила в стакан чаю и протянула Софии, а сама, вернувшись к плите, принялась открывать банку консервированной зеленой фасоли – вероятно, из собственного огорода. Она высыпала фасоль на сковородку, посолила, поперчила и добавила масла.

– Люк сказал, ты учишься в Уэйк-Форест?

– Да, на последнем курсе.

– Откуда ты приехала? – спросила Линда, помешивая масло. – Судя по говору, ты не из здешних мест.

Спрашивала она точно так же, как Люк в день знакомства, – с любопытством, но без всякого предубеждения. София коротко рассказала Линде о себе, а та – о жизни на ранчо. Разговор тек столь же непринужденно, как и с Люком. Если верить Линде, они с сыном вполне могли друг друга заменить – оба умели делать все, хотя Линда преимущественно занималась готовкой и ведением бухгалтерии, а Люк трудился на свежем воздухе и возился с техникой, скорее по собственному желанию, чем по принуждению.