Райан Уинфилд - Мелодия Джейн

Калеб обошел вокруг, оглядывая Джейн со всех сторон.

– Если бы я тебя не знал, – сказал он, – то мог бы решить, что ты пытаешься соблазнить своего садовника.

– Может, и пытаюсь, но я стою перед тобой практически голая, в то время как ты полностью одет, и это как-то нечестно.

Калеб немедленно стащил с себя футболку и отбросил ее в сторону.

Джейн взглянула на его широкую грудь и рельефный живот, и внутри у нее сладко заныло. Калеб тем временем спустил брюки и остался стоять перед ней в одних боксерах. Ей немедленно захотелось сию же секунду затащить его в дом.

– Так лучше? – осведомился он.

Джейн оглядела Калеба с головы до ног и кивнула. Но когда она потянулась к нему, он отступил в сторону и вскинул указательный палец:

– Руки прочь! Я не позволю тебе своими штучками отвлечь меня от моей задумки, коварная обольстительница!

Он включил шланг и, подтянув его к дорожке из пакетов, полил их водой. Потом закрепил носик шланга в режиме полива, положил его на землю и дождался, пока вода не начала стекать по черному пластиковому руслу в неглубокий ручей.

– Я все равно не понимаю, что ты задумал, – покачала головой Джейн.

– Ты что, в детстве никогда не играла в водяные горки?

Джейн запрокинула голову и расхохоталась:

– Ты хочешь сказать, что угрохал целый день на то, чтобы соорудить водяную горку?

– Вот увидишь, тебе понравится.

– Я не поеду.

– Еще как поедешь.

– Не поеду.

– Ну, как хочешь.

С этими словами Калеб разбежался, прыгнул на пластиковую дорожку и поехал вниз. Не успела Джейн и глазом моргнуть, как он уже плюхнулся в ручей, взметнув тучу брызг. Потом со смехом поднялся и замотал головой, отряхиваясь.

– Давай, Джейн! – позвал он. – Я тебя поймаю.

Джейн приблизилась к импровизированной горке и остановилась в нерешительности. Господи, ну что за детский сад! Она огляделась по сторонам, чтобы посмотреть, не видят ли их соседи, но зеленые кроны деревьев со всех сторон надежно защищали двор от посторонних взглядов.

– Ну же, Джейн, не трусь! – крикнул Калеб.

Джейн пригнулась и прыгнула на горку, удивившись тому, какой скользкой она оказалась и с какой скоростью ее понесло вниз. Долетев до конца, Джейн очутилась прямо в подставленных руках Калеба. Он заглушил ее смех страстным поцелуем. Стоя по пояс в воде в объятиях своего любовника, она вдруг почувствовала себя так беззаботно. Как когда-то в юности.

Они выбрались из ручья и, вскарабкавшись по склону обратно, снова скатились вниз и принялись брызгаться, а потом затеяли в воде шутливую борьбу. Козел наблюдал за ними сверху, жуя сено, явно заинтересованный. Так они дурачились около часа, пока пластиковый спуск не оказался весь перемазан илом, а кожа у них не начала гореть от трения. Тогда они полили друг друга из шланга, вернулись в дом и там занялись любовью.

И потом еще долго лежали, обнявшись, абсолютно голые и абсолютно счастливые. Это была настоящая жизнь. Джейн принялась водить пальцами по груди Калеба, щекоча его соски ногтями.

– У тебя было много женщин? – спросила она.

Он довольно долго молчал, прежде чем наконец ответить:

– Не очень. Ну, то есть у меня были постоянные девушки. Но я бы не сказал, что их было много.

– Как та, про которую ты написал песню?

– Да, она была одной из них.

– Расскажи мне о ней.

– Мы познакомились, когда я только приехал в Сиэтл. Я был тогда совсем зеленый пацан и снимал крохотную комнатушку в Кэпитол-Хилл. Кажется, я тогда работал грузчиком. А по вечерам, разумеется, играл на гитаре. Она пришла на один из моих концертов и захотела со мной познакомиться.

– Ты ее любил?

– Тогда думал, что любил.

– А теперь понимаешь, что это была не любовь?

– Если честно, я не уверен, что тогда вообще знал, что такое любовь. Думаю, это была влюбленность.

– И чем все закончилось?

– Мы постоянно ругались. Из-за всяких глупостей. Были просто несовместимы друг с другом. К тому же она оказалась сложной натурой. Понимаешь, что я имею в виду?

– Нет. А что ты имеешь в виду?

– Ну, ей нравилось находиться в состоянии депрессии. Или, по крайней мере, считать, что у нее депрессия. Она повсюду носила с собой три-четыре предсмертные записки и вечно их переписывала. Стоило нам только поругаться, как она вытаскивала одну из них и принималась строчить. Ты не представляешь, сколько раз я вламывался к ней в ванную, чтобы убедиться, что она ничего с собой не сделала.

– И как, она довела-таки дело до конца?

– Ты имеешь в виду, покончила ли она с собой?

– Угу!

– Нет. Она ушла от меня и выскочила замуж за какого-то программиста из «Майкрософта». Видимо, нашла себе «папика». Когда я в последний раз видел ее, она катила в дорогущей коляске ребенка. Она меня заметила, но подходить не стала. Вид у нее был вполне респектабельный. А о себе ты что можешь сказать?

– У меня однажды мелькнула мысль покончить с собой. После смерти Мелоди.

– Ну, я очень рад, что ты этого не сделала. Но я имел в виду, много ли у тебя было мужчин.

– А-а… Ну, разумеется, я ходила на свидания, хотя это было уже давно. Пока Мелоди была маленькая, она всегда стояла для меня на первом месте. Я считала, что должна быть по-настоящему уверена в мужчине, прежде чем знакомить его с ней. Но ни один из них недотягивал до этой планки, так что Мелоди так ни с кем из них и не познакомилась. Обычно первым свиданием все и ограничивалось. Потом, когда дочка подросла и начались проблемы, у меня голова была слишком занята всеми этими заботами, чтобы даже думать о свиданиях. Нет, время от времени мужчины подкатывали ко мне, и порой это было даже лестно. Мои подруги тоже вечно пытались меня с кем-нибудь свести, что ужасно раздражало.

– Ты когда-нибудь была в кого-нибудь влюблена?

– Думала, что влюблена в отца Мелоди, – вздохнула Джейн. – Но, как ты только что сказал, думаю, я тогда вообще не знала, что такое любовь.

– А теперь знаешь?

– Думаю, да.

– И что же это такое? – поинтересовался Калеб.

Джейн взглянула в его зеленые глаза. В длинных ресницах вспыхнул солнечный свет, лившийся в окно.

– Это ты мне расскажи, – ответила она.

Он немного помолчал, как будто обдумывал ответ.

– Ладно. Не знаю, смогу ли подобрать нужные слова, но любовь для меня – это то чувство, которое я испытываю, глядя на тебя. Это уверенность, что, пока ты рядом со мной или даже вообще существуешь на этом свете, все будет хорошо. Что у всего есть смысл. Это как будто я видел все в черно-белых тонах, как на старой кинопленке, и повсюду, куда бы ни смотрел, были только страдания и боль. А потом услышал твой голос, увидел твое лицо, и все вдруг обрело цвет.

– Мне нравится, – улыбнулась Джейн.

– А что это для тебя? – спросил Калеб.