Райан Уинфилд - Мелодия Джейн

– Вы его родственница? – осведомилась та.

– Сестра.

Женщина ввела имя в компьютер:

– Нужно немного подождать.

Пока компьютер думал, дежурная потянулась к пластиковой канистре с устрашающего вида бурой жидкостью и, открутив крышку, сделала глоток. В жидкости плавали странного вида специи и мясистые кружочки лимона. Джейн с подозрением покосилась на нее.

– Это детокс-лимонад из кайенского перца с кленовым сиропом и лимоном, – пояснила женщина, закручивая крышку. – Очень полезно для кожи.

Джейн лишь кивнула в ответ.

Дежурная вновь уткнулась в экран:

– Так. Да, все верно, он здесь.

Она дала Джейн подписать несколько бланков и сняла копию с ее водительских прав. Потом протянула ключ от индивидуального шкафчика и велела оставить там сотовый телефон и сумочку. Затем попросила встать на линию на полу и с помощью веб-камеры сфотографировала Джейн. Принтер, зажужжав, выплюнул наклейку с ее именем.

– Держите. – Женщина протянула наклейку Джейн. – Когда приклеите, в ту дверь налево.

Дверь вела в по-больничному голый коридор: выложенные серой плиткой полы, выкрашенные серой краской стены. Под потолком тускло мерцали люминесцентные лампы. Вокруг не было никаких указателей и ни одной живой души, которая могла бы сказать Джейн, куда ей идти, поэтому она просто пошла по надземному переходу по направлению к двери в другом конце. Дверь была металлическая, выкрашенная оранжевой краской и без ручки. Послышалось несколько щелчков, и дверь открылась. По другую ее сторону стоял еще один дежурный. Он проводил Джейн в небольшую комнату, единственными предметами обстановки в которой было несколько желтых пластмассовых стульев.

– Посидите тут, – сказал дежурный. – Мы вызовем вас, когда все будет готово. Слушайте свою фамилию и номер комнаты. Комнаты в конце коридора, номера над дверьми. У вас будет двадцать минут. – С этими словами он ушел, оставив Джейн в одиночестве.

Она села, сложив руки на коленях. Вокруг было неестественно тихо и голо. Без сумочки и телефона заняться было нечем и оставалось лишь сидеть, разглядывая пол под ногами, и думать. Думать и вспоминать.

Брат был немногим младше ее – на год с небольшим, и Джейн вечно приходилось завязывать ему шнурки, когда они вдвоем шли на остановку школьного автобуса. Ей вспомнилось, как брат плелся за ней, наступая на волочащиеся шнурки. «Ты сейчас споткнешься и разобьешь себе нос», – без конца твердила она.

Ее брат никогда не проявлял никакого интереса ни к чему, кроме погони за удовольствиями. Вечный клоун в школе, вечная игра на публику и обиды. Джейн вспомнилось, как он соорудил из кофейных банок и фанеры у подножия их холма какое-то подобие трамплина и созвал соседских ребят посмотреть, как он будет прыгать с него на своем скейтборде. Потом его увезла «скорая», а Джейн отец выдрал за то, что не остановила брата. Потом они стали старше, и брат научился давать отцу сдачи. Тогда к ним в дом несколько раз приезжала полиция. После этого отец перестал распускать руки, но вербальное насилие не прекратилось. Джейн ненавидела себя за это, но испытала острую радость, когда отец умер от обширного инфаркта, без сомнения спровоцированного выпивкой. А теперь брат шел по его стопам. Джейн уже потеряла счет, сколько раз он попадал в полицию за драки, за вождение в нетрезвом виде или за избиение по пьянке же очередной своей подружки. Оставалось только надеяться, что брат опомнится до того, как будет уже слишком поздно.

– Маккинни, комната номер семь.

Джейн вскинула глаза, чтобы посмотреть, кто это сказал. Потом заметила на стене громкоговоритель и поняла, что голос доносился оттуда.

Она поднялась и двинулась по коридору мимо глухих дверей. Перед дверью номер семь она остановилась, сделала глубокий вдох, взялась за железную ручку и, потянув тяжелую дверь на себя, вошла в комнату для свиданий.

По ту сторону мутной исцарапанной перегородки из плексигласа сидел ее брат в оранжевой тюремной робе и ухмылялся. Увидев на пороге Джейн, он, похоже, разочаровался. Она опустилась на металлическую табуретку, взяла массивную черную трубку, висящую на стене, и приложила к уху. Ее брат сделал то же самое.

– Привет, Перчинка, – поздоровался он, назвав ее детским прозвищем.

– Привет, Джон.

– Я теперь зовусь Джонатан, – заявил он. – В суде это звучит более солидно.

Джейн кивнула.

– Ты, кажется, не слишком-то рад меня видеть, – заметила она.

– Дело не в этом. Просто мне неприятно, что ты видишь меня здесь в таком антураже, вот и все. Когда меня вызвали, я решил, что это опять мама.

– Она часто тебя навещает?

– Ты же ее знаешь.

– Да, – сказала Джейн. – «Знаю» – не то слово.

Брат пожал плечами, как будто здесь уже ничего не поделаешь.

– Ну, как там погода у вас на воле?

– У вас что, нет окон? – удивилась она.

– В той живопырке, где меня держат, нету.

– Ясно. Там опять дождь.

– Черт! – выругался он, как будто погода во внешнем мире каким-то образом играла роль в его жизни. – Хотя, как говорится, если тебе не нравится здешняя погода, подожди пять минут, и она изменится.

Джейн приехала вовсе не за тем, чтобы беседовать о погоде, поэтому сидела и молча смотрела на брата, дожидаясь, когда он скажет что-нибудь осмысленное. Повисло неловкое молчание. Джон принялся ковырять ногтем оплавленный след в плексигласе. Волосы у него были длинные и сальные, да и побриться ему тоже не помешало бы. Лицо у него было бледное.

– Что тебе говорят? – спросила наконец Джейн.

– По поводу обвинения? Хотят пришить мне злостное вождение в нетрезвом виде. Представляешь, сестренка? Еще и умышленное создание аварийной ситуации лепят. Мама, наверное, сказала тебе, что я въехал в зад полицейским. Но они стояли на зеленый. Честное слово. И фары у них не горели. На этот раз я намерен сопротивляться до последнего. Какое еще злостное нарушение?

– Что ты вообще делал в Сиэтле? – вздохнула Джейн.

– Принц давал концерт в «Шоубоксе».

– Принц? Он же тебе даже не нравится.

– Мне – нет, зато телке, к которой я клеился, нравится. Засада в том, что мы с ней поругались и эта дрянь свалила с концерта с другим парнем. И это после того, как я купил ей билет. Ты представляешь?

– Вполне. Ты был сильно пьян?

– Они говорят, я выдул два-три. Но это все хрень собачья. Ты же знаешь, эти машины откалиброваны как бог на душу положит. Мы можем затребовать их записи и доказать это. И потом, у меня от природы повышенный уровень алкоголя в крови. Так говорит мой адвокат.

– Значит, ты у нас, как всегда, ни при чем?

– На что ты намекаешь?

– Ни на что.

– Ты вообще на чьей стороне? – насупился брат.

– Я вижу тут только одну сторону, Джон.