Сара Маклейн - Невеста желает знать

Она осеклась. Корсет вдруг стал еще теснее.

– …никому видеть.

– Я говорю не об одежде, – тихо сказал он. – А о вас. О коже, которую я хочу погладить. Этого хотите и вы.

Пиппа закрыла глаза, сгорая от унижения и еще чего-то, куда более опасного.

– Я говорю о ваших прекрасных длинных руках и ногах совершенной формы. Я обнаружил, что ревную к этим чулкам, которые знают ваше тепло.

Пиппа заерзала, не в силах сидеть смирно под его упорным взглядом.

– Я говорю об этом корсете, который обнимает вас там, где вы так прелестны и мягки… Он неудобен?

Она поколебалась:

– Обычно нет.

– А сейчас?

Он, кажется, уже знал ответ.

Пиппа кивнула:

– Очень тесный.

Кросс покачал головой, и она открыла глаза, мгновенно встретившись с его жарким взглядом.

– Бедная Пиппа. Скажите, что думаете об этом вы, с вашим знанием человеческого тела.

Она пыталась вдохнуть поглубже. Но не смогла.

– Все потому, что сердце угрожает вырваться из груди.

Снова улыбка.

– Вы слишком напрягались?

– Нет.

– Что же тогда?

Она не глупа. Кросс подталкивает ее к ответу. Пытается увидеть, как далеко она способна зайти.

Она сказала правду:

– Думаю, дело в вас.

Кросс зажмурился. Сжал кулаки и откинул голову на край столешницы, открыв шею и крепко сжатые челюсти. Во рту Пиппы тут же пересохло. Ей не терпелось дотронуться до него.

Когда он вновь вернулся к ней взглядом, в серых глубинах сверкало что-то неукротимое… одновременно пугавшее и поглощавшее ее.

– Вам не стоило так торопиться с правдой, – сказал он.

– Почему?

– Она дает мне слишком много власти.

– Я доверяю вам.

– А не стоило бы.

Кросс подался вперед, обхватив рукой поднятое колено:

– Со мной вам небезопасно.

С ним она ни на секунду не чувствовала себя в опасности.

– Не думаю, что это правильно.

Он рассмеялся, тихо и мрачно, и этот звук прокатился по ней наслаждением и искушением.

– Вы понятия не имеете, Филиппа Марбери, что я способен сделать с вами. Как и где могу касаться вас. Чудеса, которые я мог бы показать вам. Я мог бы погубить вас без угрызений совести. Опуститься вместе с вами в глубины греха и ни разу не пожалеть. Мог бы завести вас в дебри обольщения и даже не оглянуться.

У Пиппы перехватило дыхание. Она хотела. Хотела всего.

И уже открыла рот, чтобы так ему и сказать, но с губ не сорвалось ни звука.

– Видите? Я шокировал вас.

Она покачала головой:

– Я шокировала себя.

В его взгляде засветилось любопытство, и Пиппа добавила:

– Потому что оказалось, что я хотела бы все это испытать.

Последовало долгое молчание. Про себя она молила его подойти. Коснуться ее. Показать…

– Покажите мне, – неожиданно сказал он, словно прочитав ее мысли.

– Я… простите… – рассмеялась она.

– Раньше вы сказали, что хотели бы, чтобы я вас коснулся. Покажите, где.

Пиппа не могла. Но ее рука уже обводила кости корсета, скользя к тому месту, где шелк встречался с кожей. Шнуровка была ниже, чем линия платья. Всего в нескольких сантиметрах от…

– Ваши груди?

Она залилась краской.

– Да.

– Скажите, какие они сейчас?

Она сосредоточилась на вопросе.

На ответе.

– Налившиеся. Тугие.

– И болят?

«Так сильно».

– Да.

– Коснитесь их.

Пиппа изумленно уставилась на него.

– Покажите, какого прикосновения вы хотите от меня.

– Не могу.

– Можете.

– Но почему не вы? Ваши руки здесь, вы здесь.

Глаза Кросса потемнели. На щеке набухла жилка.

– Я не коснусь вас, Пиппа. Не погублю.

Упрямец.

У нее ныло тело, она вся в огне. Неужели он этого не видит?

– Я все равно безвозвратно погибла, коснетесь вы меня или нет.

– Пока я не касаюсь вас, вы в безопасности.

– А если я не хочу быть в безопасности?

– Боюсь, у вас нет выбора. Сказать вам, что я бы сделал, если бы мог вас коснуться?

Разве может она устоять от такого соблазна?

– Да. Пожалуйста.

– Я бы освободил их из тюрьмы, в которой вы их держите. И поклонялся бы в той манере, которую они заслуживают.

«О господи».

Ее руки застыли, лишившись сил от этого прекрасного бархатного голоса.

– А потом, когда они забыли бы, каково это – сидеть в клетке из шелка и костей, я бы преподал вам науку поцелуев, как вы просили.

Ее губы приоткрылись. Пиппа ловила его взгляд, полный чувственных обещаний.

– Но стал бы целовать не ваши губы. Ваши великолепные груди. Эту белую мягкую кожу. Те места, которые никогда не видели света. Никогда не знали мужского прикосновения. Вы бы узнали о языке, мой маленький ученый… ласкающем эти прелестные ноющие кончики.

Кросс нарисовал весьма отчетливую и поразительную картину, и Пиппа мгновенно представила его язык на ее…

Она была слишком заворожена, чтобы смущаться. Ее руки, словно повинуясь приказу, гладили, ласкали, касались, и на мгновение она почти поверила, что это Кросс дотрагивается до нее. Заставляет томиться по большему.

Пиппа вздохнула. И он выпрямился, но ближе не подошел, черт бы его побрал!

– Хотите, я скажу, где еще коснулся бы вас?

– Да, пожалуйста, – прошептала она.

Так вежлива.

Кросс подался вперед:

– Здесь нет места для вежливости, моя очкастая красавица. Вы просите, я даю. Вы предлагаете – я беру. Никаких «спасибо» и «пожалуйста».

Пиппа ждала продолжения. Каждая частичка тела пела от возбуждения. От предвкушения.

– Перекиньте ногу через подлокотник кресла.

Глаза Пиппы широко раскрылись. Она в жизни не сидела в такой позе.

– Вы просили, – настаивал Кросс.

И она послушалась. Открылась ему. Бедра раздвинулись. Холодный воздух проникал через разрез в панталонах. Щеки горели, и Пиппа попыталась загородиться руками.

Кросс одобрительно кивнул:

– Именно там были бы мои руки. Можете почувствовать почему? Почувствовать жар? Соблазн?

Теперь ее глаза были закрыты. Она не могла смотреть на него. Но все же кивнула.

– Конечно, можете. Я сам почти чувствую…

Слова гипнотизировали, тихие, лиричные, восхитительные.

– И скажите, мой маленький анатом, вы уже исследовали именно это место раньше?

Ее щеки загорелись.

– Не начинайте лгать, Пиппа. Мы слишком далеко зашли.

– Да.

– Да, что?

– Да, я исследовала его раньше, – призналась она едва слышно. Когда Кросс застонал, она открыла глаза и увидела, что он снова прижался спиной к столу.

– Я сказала что-то не так?

Он покачал головой и снова провел пальцем по губам:

– Вы просто заставили меня пылать ревностью.

– К кому? – удивилась она.

– К вам, прелестная. К вашим совершенным рукам. Скажите, что вы обнаружили.

Пиппа не могла. Хотя знала научные термины, хотя касалась и запоминала, все же не могла произнести это вслух.