Алисса Джонсон - Великолепный джентльмен

– Вас это не должно удивлять, – пробормотал он, опуская бокал. – Ведь вам это не в диковинку.

Впервые он, будучи совершенно трезвым, коснулся вопроса женитьбы и подошел к этому достаточно близко.

– И причины моего отказа не изменились.

Он наклонил голову, вспоминая.

– Вы сказали «нет», потому что хотели иметь коттедж и собаку.

– Да, и потому что я не собиралась вращаться в высшем обществе и стать дамой полусвета.

– Отчего же? – Он отставил бокал в сторону с раздраженным видом. – Почему вы придаете такое значение мнению других?

– Я не….

– Почему вы привязываете себя к чьему-то узкому определению респектабельности и чести? Почему это имеет для вас значение?

Для нее имело значение не то, чтобы ее считали благородной или порядочной, ей хотелось просто не быть предметом обсуждения и досужих разговоров. Помимо этого, ее задело, что Макс столь снисходительно говорит о респектабельности и чести, словно женщина может отбросить их так же небрежно, как что-то ненужное.

– Вам хорошо говорить, – возразила она. – Вам нет необходимости беспокоиться о своей чести. Вы виконт. В глазах общества вы человек благородного происхождения. Вы имеете честь, которую с легкостью можно отбросить.

– Это не совсем…

– Более того, вы можете ее вернуть, если вам вздумается. Немного хорошего поведения, несколько слов раскаяния – и ваши прегрешения превратятся в юношескую опрометчивость. – Она махнула слегка дрогнувшей рукой. – Мальчишеские выходки и все такое. Теперь вы исправились, искупили вину, и общество вновь встречает вас с распростертыми объятиями.

– Это абсолютно не…

– Неужели вы полагаете, что к женщине, такой, как я, общество отнесется с таким же снисхождением? – настойчиво продолжила она. – Знаете ли вы хоть одну женщину, которой позволили полностью забыть о своем низком происхождении, или леди, которой позволили восстановить доброе имя после падения?

Он не ответил, то ли потому, что не нашелся с ответом, то ли просто устал от того, что его постоянно перебивают.

– Нет, – ответила она за него. – Нет искупления для падшей женщины, и нет признания для дочери известной куртизанки. Всю свою жизнь она обречена быть посмешищем.

– Посмешищем, – медленно повторил он. – Так вот в чем дело. Менее важно, что именно говорят о вас, чем то, что о вас вообще говорят. Вам не нужно внимание.

– Да, это так, – с легкостью подтвердила она. Ей так отчаянно хотелось, чтобы он понял. – Я терпеть не могла появляться на вечерах моей матери. Мне противно было, когда на меня глазели, шептались обо мне, когда я становилась предметом измышлений, пари и бесконечных насмешек. Я не хочу быть посмешищем. Я хочу быть такой, как все.

– Ни один человек не похож на другого…

– Не надо, – прервала она его. – Не играйте моими словами. Это совсем не забава.

– Я не собираюсь играть такими вещами. Анна, посмотри на меня. – Он дождался, когда она подняла глаза и их взгляды встретились. – Я не хочу, чтобы ты была похожа на всех. Я не хочу, чтобы ты была похожа на кого-то еще. Ты совершенна, и твое совершенство в том, какая ты есть.

Раздражение растаяло, и удовольствие согрело ее изнутри.

– Макс…

– Анна, выходи за меня замуж.

Анна подавила стон, когда удовольствие уступило место тщетной надежде. О, как бы ей хотелось провести оставшуюся жизнь с Максом. Но как же ей невыносима была мысль о том, чтобы стать виконтессой. Сама мысль о том, чтобы появиться в лондонском свете в роли леди Дейн, заставляла ее желудок сжиматься в болезненном спазме, а ладони потеть. Она превратится в посмешище не только для полусвета, но и для высшего общества. Ледяная Дева Андовер-Хауса превратится в Алчную шлюху Макмаллин-Холла.

– Мы не можем пожениться, Макс, ты должен это знать. Я не могу вернуться в Лондон, и я не вернусь.

– Ты… – Губы Макса сжались в тонкую линию. Он сердито посмотрел на нее, чертыхнулся, резко встал и отошел от их бивуака на несколько шагов, потом остановился и пристально уставился в темноту.

Сожалея о своей откровенности, Анна, покусывая нижнюю губу, молча наблюдала, как Макс с силой провел рукой по волосам, потом решительно развернулся и подошел к ней, глаза его решительно сверкали.

– Прекрасно. Прекрасно. Значит, коттедж.

– Что…

– Но поближе к Колдуэлл-Мэнору и Макмаллин-Холлу, а не по соседству с вашей миссис Кулпеппер, – проворчал он. – Я не стану тратить несколько дней на поездку в экипаже, чтобы навестить единственного знакомого мне сельского джентльмена.

Анна смотрела на него в изумлении. Он действительно намеревался это сделать. Он откажется от Лондона и останется с ней в деревне.

Это было потрясающе самоотверженное и поразительно романтическое предложение. И на кончике ее языка вертелись слова: «Да, да, тысячу раз да». Жить в деревне с Максом. Всю жизнь вместе, чтобы гулять, делить трапезы и тихо читать в библиотеке или, может быть, играть в шахматы. Это будет осуществление мечты… для нее.

Но для него такая жизнь очень скоро станет кошмаром.

– И года не пройдет, как ты зачахнешь от скуки, – тихо произнесла она.

И прежде чем этот год подойдет к концу, он возненавидит ее, а она начнет проклинать себя за то, что приняла его предложение. Анна прекрасно знала, что значит жить в клетке, пусть большой и уютной, и меньше всего она желала такой жизни Максу.

– Этого не произойдет. Я… – Он умолк и отвел глаза. Оба они знали, что это может случиться, по крайней мере отдавали себе отчет, что этого следует опасаться.

Но несмотря на то, что Анна все это понимала, она была разочарована. Частичка ее, крошечная, лишенная здравого смысла и безнадежно романтическая частичка, надеялась, что Макс сможет привести убедительный аргумент.

«Мне никогда не станет скучно, никогда, пока я с тобой. Мне всегда будет достаточно твоего общества».

Но вместо этого он отвел взгляд, и у Анны возникло желание свернуться клубком, чтобы ослабить боль в груди.

Следующий вопрос Макса едва не вытащил из нее эту боль.

– Ты со мной развлекаешься?

– Что? Нет, – возразила она непроизвольно, потому что казалась слишком абсурдной сама мысль о том, что она может играть с ним. Но ей потребовалось мгновение, чтобы осознать, что она поторопилась с ответом. – Я так не думаю.

– Ты не думаешь…

– Я не намеревалась этого делать. Я… – Теперь наступил ее черед отвести глаза. – Ты мне не безразличен. Я хочу быть с тобой, не только сегодня, но и завтра, и потом, но я не знаю, как сделать это возможным. Если это означает, что я развлекаюсь…

– Ты хочешь быть со мной? – перебил ее Макс.

– Да.

– Хорошо. – Макс заметно расслабился. – Что ж, это меняет дело.

– Разве?

Для нее это ничего не меняло.