Кристина Брук - Мой прекрасный негодяй

Им овладело искушение не обращать на нее внимания, но пока он стоял, споря сам с собой, ее рука до боли сжала ему запястье.

Давенпорт обернулся, не пытаясь скрыть раздражение. Ему сейчас было вовсе не до леди Марии.

– Лорд Давенпорт! – повторила она, и на сей раз в ее нежном голосе прозвучала стальная нотка. – Мне нужно с вами поговорить… на минутку.

– Миледи, сейчас не время и не место, – ответил он, быстро высвободившись из ее хватки.

Она облизнула губы, и тут ему пришло в голову, что она сильно нервничала. С чего бы?

Семья леди Марии была богатой и влиятельной, с родословной столь же древней и блестящей, как и у Уэструдеров. Она не выказывала ему никаких признаков влюбленности или искреннего чувства. По правде говоря, она в любом случае не знала его достаточно хорошо, чтобы по-настоящему полюбить. Они редко беседовали о чем-либо, кроме обычных банальностей, а оставшись наедине, принимались как сумасшедшие ласкать друг друга.

Бесспорно, леди Мария была красивой девушкой, но, даже несмотря на это, Давенпорт недоумевал, зачем ему понадобилось из-за нее рисковать или нарываться на неприятности. Слишком много свободного времени и мало достойных занятий, как сказал бы Бекингем. И возможно, в данном случае Бекс был совершенно прав.

– Тогда назовите время и место, – произнесла она поспешно, когда он сделал вид, будто уходит.

То, что он увидел в ее глазах, вызвало у него неподдельное беспокойство. Он ошибался насчет леди Марии. Она не нервничала. Она была в отчаянии.

– У вас какие-то неприятности? – спросил он, быстро осмотревшись по сторонам, чтобы убедиться в том, что никто их не подслушивает.

Губы ее плотно сжались, глаза вспыхнули.

– Я… мне нужно поговорить с вами наедине.

Это вполне могло оказаться ловушкой, и скорее всего так оно и было. Всего несколько дней назад леди Мария всячески пыталась втянуть его в какую-нибудь пикантную историю, чтобы ее отец застал их вдвоем и потребовал от него жениться на ней. Если он согласится встретиться с ней наедине, это может привести к тому же самому результату.

Он усмехнулся:

– Мое дорогое дитя, я намеревался сообщить вам об этом как можно осторожнее, но сейчас у меня нет иного выбора, как только высказаться напрямик. Я обручен с другой юной леди, Мария. Поэтому я больше никогда и нигде не стану встречаться с вами наедине.

Ее рука тотчас взметнулась ко рту. Панический ужас, исказивший ее черты, поразил его. Несмотря на все ее уловки, призванные завлечь его в ловушку, он испытал странный порыв ей помочь. Все же он был не настолько глуп, чтобы предложить ей содействие ценой собственной свободы.

Давенпорт решил попробовать другой подход:

– Может быть, вам лучше поговорить об этом с вашим отцом?

– Обручен? – прошипела она, белая, как ткань ее платья. – С кем, умоляю вас? Какая леди в здравом рассудке согласится взять вас в мужья?

– Это не ваше дело. – Теперь он уже не так сочувствовал ей, как раньше. С оттенком негодования Давенпорт добавил: – На балу у Миддлтонов вас, похоже, не слишком заботило, застанут ли нас вместе или нет.

– Вы совершенно правы, – ответила она с едва скрываемой злобой. – Я, наверное, сошла с ума, если даже в мыслях позволила вам прикоснуться к себе. Не представляю себе, что такое на меня нашло.

Давенпорт мог напомнить ей о том, что именно она первой прикоснулась к нему и делала это с большей охотой, однако это было бы не по-джентльменски, и к тому же ему не хотелось вызвать очередную сцену. Вместо этого он отвесил ей небрежный поклон, означавший, как он надеялся, окончательное расставание.

Невзирая на внешнюю бесстрастность, внутри он весь кипел. И чем больше он задумывался над своей реакцией на язвительное замечание леди Марии, тем сильнее был его гнев. Но не на нее, а на себя, ибо он рассчитывал, что к нему станут относиться как к человеку, которым он был когда-то. Неужели он так и не усвоил урок?

Да, леди Мария хитростью пыталась заставить его жениться на ней, но он готов был держать пари, что причины, по которым она выбрала именно его, не делали ему чести. Правда, она хотела стать графиней из честолюбия, но ведь она была красивой и богатой леди из благородной семьи и вполне могла найти себе более достойного и респектабельного супруга, чем Давенпорт. Зачем же тогда леди Марии понадобилось так откровенно преследовать мужчину, которого она презирала?

Боже, неужели он и впрямь чувствовал себя уязвленным? Эта девушка никогда ему по-настоящему не нравилась. Будь он проклят, если и дальше станет тратить время на размышления о ней.

Тут только Давенпорт сообразил, что упустил из виду Хилари. Даже держась от нее на приличном расстоянии, он ухитрился весь вечер не спускать с нее глаз, однако этот эпизод с леди Марией требовал его безраздельного внимания. Он окинул беглым взглядом комнату. Где же Хилари?

Его гнев вспыхнул с новой силой, когда он заметил ее в окружении восхищенных джентльменов. Она выглядела такой чертовски обворожительной, несмотря на нелепую прическу, что просто не могла оставаться в одиночестве. Дьявольщина! Куда же делась ее компаньонка? Разве эта дама была здесь не для того, чтобы присматривать за своей подопечной и оберегать ее от беспринципных искателей приключений?

То, что его зять и Джеральд Мейсон вряд ли подходили под это определение, ему даже в голову не пришло.

Хилари смотрела на Ашборна с таким интересом, что на мгновение пальцы Давенпорта сжались в кулаки. Ему вдруг захотелось повалить мужа сестры на пол, потом схватить Хилари, перекинуть ее через плечо и унести подальше отсюда.

Это желание поразило его. Ему следовало взять себя в руки, иначе грозит опасность быть вовлеченным в такой скандал, что у него не останется никакого другого выбора, как только жениться на девушке. А ведь ни он, ни она не желали подобного исхода.

Тем не менее эта мысль не помешала ему направиться прямиком к своей нареченной.

Хилари весь вечер чувствовала на себе взгляд Давенпорта, от которого у нее покалывало в затылке. Каждый раз, когда она смотрела в его сторону, он наблюдал за ней. Его неослабное внимание вызывало у нее ощущение, будто они остались одни в целом мире. Смолкали разговоры, шум и суета отступали в тень. Казалось, будто в гостиной не было никого, кроме нее и лорда Давенпорта, смотрящих друг на друга сквозь разделявшее их расстояние, отчего между ними проскакивали искорки жара. И когда только она успела изменить свое отношение к нему – от самого несносного типа на свете до человека, чьего присутствия она сейчас жаждала, как никакого другого?

Единственным, что могло вывести ее из этой странной задумчивости, было его имя, произнесенное вслух.