Кристофер Гортнер - Тайна Тюдоров

Я подскочил к Кейт, боровшейся с караульным. Он стиснул ее запястье, заставив выпустить нож, и довольно загоготал. Схватив Кейт за плечо, я оттолкнул ее и со всей силы ударил противника в лицо. Костяшки пальцев врезались в его скулу. Охранник с глухим стуком свалился на булыжник.

Тем временем Родж, размахивая мечом, теснил Барнаби, вооруженного лишь кинжалом. Наш друг ловко уворачивался, но дела его определенно были плохи. Внезапно последовало какое-то стремительное движение, прошуршал плащ, из воздуха возникла тонкая бледная рука, и раздался приглушенный удар. Родж стоял прямо. Меч задрожал в его руке и со звоном упал на булыжник. Караульный покачнулся, повернув изумленное лицо к нападавшему. По его лбу тонкой струйкой текла кровь. Он упал лицом вниз.

Елизавета выронила камень, который сжимала в руках. На кончиках ее пальцев виднелись пятнышки крови. Тут же подскочила Кейт:

– Ваше высочество, вы ранены?

– Нет. А этот как будто да. Проснется с головной болью и не скоро забудет нас.

Елизавета словно не верила собственным глазам, глядя на распростертого у ее ног человека. Она подняла взгляд на меня. Я шагнул к ней, а Барнаби склонился над Роджем, щупая пульс.

– Живой, – провозгласил он.

– Господь милостив, – с облегчением выдохнула Елизавета. – В конце концов, они ведь просто исполняли свой долг.

Кейт, все еще пунцовая от борьбы, откинула выбившуюся прядь со лба:

– Вот парочка чурбанов! Почему бы Нортумберленду не поставить сюда кого-нибудь посимпатичнее?

– Лучше бы он и вовсе никого сюда не ставил, – отозвался Барнаби.

Он схватил Роджа за запястья и поволок ко входу в башню. Я сделал знак Кейт:

– Пойдем, поможешь мне.

Мы отчаянно торопились. Втроем с Кейт и Елизаветой мы протащили караульного через дверь в небольшую круглую комнату, где, видимо, хранились припасы. Под потолок вела расшатанная лесенка.

Караульных мы положили рядом друг с другом. Я сбегал во двор за мечом. Барнаби тем временем связал своим поясом руки пленникам – аккуратно, ладонь к ладони. Разорвав платок Елизаветы, он соорудил два кляпа.

– Не очень-то надежно, конечно, – заметил он. – Но на какое-то время это их задержит.

– Я побуду здесь и присмотрю за ними. – С этими словами Кейт взяла у меня меч. – Пусть только пикнут, насажу их на острие, как цыплят.

Елизавета двинулась было к лесенке, но Барнаби остановил ее:

– Нам сюда.

Он нагнулся, отодвинул плиту на полу и ногой нажал на невидимый рычаг. В совершенно гладкой стене образовался проем, за ним виднелся сводчатый проход. Еще одна винтовая лестница поднималась в кромешный мрак.

Елизавета нерешительно покосилась на Барнаби, потом на меня:

– Там очень темно.

– Зажигать свет рискованно, – отозвался Барнаби.

Она кивнула и направилась к лестнице. Барнаби последовал за ней. Я обернулся к Кейт:

– Ты уверена, что хочешь остаться здесь?

Я старался держаться невозмутимо. Мне не хотелось обнаруживать перед ней те чувства, которые придали мне сил в схватке с караульным. Я едва не убил его. Однако слишком уж неподходящее сейчас время для подобных проявлений. И все-таки оставлять ее наедине с пленниками я опасался.

– Мы все такие же недоверчивые? – понимающе ухмыльнулась Кейт.

Я не успел ответить, она прижала палец к моим губам:

– Молчи. Я все объясню – потом. А пока не сомневайся: клинком я умею не только яблоки чистить.

В этом я ни минуты не сомневался. Но как женщина справится с двумя сильными мужчинами, если они сумеют освободить руки?

– Не вступай с ними в драку, – настаивал я. – Это люди герцога. Тебя ждет… суровое наказание. Если что – беги. Найди Перегрина, и ждите нас у дороги. Мы как-нибудь выберемся.

– Ах как трогательно! – съязвила она. – Но сейчас не время сомневаться в своих союзниках. Иди же. У тебя есть более серьезные поводы для тревоги.

Не возражая ей, я развернулся и шагнул в душную темноту.

Проход с потайной лестницей был невероятно узким, а потолок очень низким. Приходилось идти на полусогнутых, то и дело стукаясь головой о холодный камень. Интересно, как здесь помещался Генрих VIII с его-то огромным ростом? За моей спиной Кейт надавила на рычаг, и стена сомкнулась. Я оказался совсем отрезан от света.

Глаза понемногу свыклись с темнотой. Шнырявшие по ступенькам крысы смотрели на меня без всякой боязни. Елизавета и Барнаби двигались впереди. Я терял их из виду на каждом новом витке лестницы. В липком воздухе я обливался потом.

Внезапно лестница уперлась в деревянную дверь. Барнаби остановился.

– Прежде чем мы войдем, – предупредил он, – ваше высочество, будьте готовы… Эдуард… он уже не тот принц, каким мы его знали. Болезнь и лечение непоправимо сказались на нем.

Она придвинулась ко мне. Барнаби легонько постучал в дверь. В тишине слышалось прерывистое дыхание Елизаветы. Барнаби постучал еще раз. Я кинжал.

– Кто там? – раздался испуганный мужской голос.

– Сидней, это я, – прошептал Барнаби. – Открывай скорее!

Дверь распахнулась. Потайной ход, скрытый за стенной панелью, вел в небольшую, изящно обставленную комнату. Я сразу почувствовал, что здесь очень жарко. От расставленных по углам жаровен, от очага и от тройного канделябра поднимался удушливый дым. Казалось, им пропитано все: алая и золотая обивка стульев, портьеры и тяжелый шелк балдахина, за которым скрывалась кровать.

На нас смотрел юноша с прямыми светлыми волосами и приятным, но смертельно усталым лицом.

– Что ты здесь делаешь? – отчаянно зашептал он, обращаясь к Барнаби. – Ты же знаешь, его светлость приказал не впускать тебя. Тебе нельзя… – Он испуганно умолк.

Елизавета шагнула из-за спины Барнаби и откинула капюшон.

Это была не просто духота – я улавливал какое-то тошнотворное зловоние. От жаровен исходил аромат целебных трав, но и он не скрывал этого запаха. Елизавета тоже его почувствовала.

– Прах Господень… – пробормотала она.

Сидней рухнул на колени. Елизавета лишь отмахнулась:

– Нет времени. – С этими словами она бросилась к кровати.

С балдахина на нас смотрел сокол с золотым кольцом на лапе. В его зрачках отражалось пламя свечи.

– Эдуард! – позвала Елизавета. – Эдуард, это я.

Она отдернула полог и, вскрикнув, отшатнулась.

Я подскочил к кровати и застыл как громом пораженный.

Зловоние исходило от маленькой фигуры, распростертой на постели. Почерневшие бесплотные руки и ноги были покрыты гнойными язвами. Казалось, перед нами, опираясь на подушки, лежит разлагающийся труп, однако грудь короля вздымалась и опускалась. Боже милостивый, только бы он был без сознания.

В следующую секунду Эдуард обратил на нас полный страдания взгляд: он осознавал свои мучения и понимал, что рядом стоит его сестра. Запекшиеся губы шевельнулись. Сидней бросился к нему.