Шерри Джонс - Четыре сестры-королевы

– Германцы тебя полюбят. Мою очаровательную королеву.

Санча берет его под руку и улыбается. Ей нравится возбуждение на его лице, как пламя в камине. Он ведет ее обратно по лестнице на второй этаж, где ее платье метет по выложенному голубыми и золотистыми плитками полу – как во дворце султана в Утремере, говорит Ричард, где пол был подобен причудливой мозаике разных ярких цветов. И это тоже ей нравится в нем – его страсть пробовать все новое.

Они идут в ее покои, он укладывает ее в постель, гладит кожу, целует в щеки, в шею, в плечи. Она смотрит на балдахин над кроватью и представляет себя королевой: всегда на людях, любое ее движение замечают, произнесенное слово записывают, каждый час наполнен делами. Она наблюдала за Маргаритой и Элеонорой при французском и английском дворе. И много раз благодарила Бога за свою тихую жизнь, более уютную и спокойную, чем у них, – так как Ричард богаче королей, – и не обремененную короной на голове. Ей хотелось стать королевой лишь у Господа.

– Сядь, любовь моя. Я хочу тебя раздеть, – говорит Ричард.

У Санчи начинает болеть голова. Он стягивает с нее корсаж, платье, сорочку. Она ежится. Служанки забыли растопить камин. Его борода щекочет ей грудь.

– Моя королева, – повторяет он. У нее стучит в висках.

Он колышется на ней, как корабль на ее волнах. Боль ширится и крепнет, качает ее своим красным приливом, потом расстилается бархатом под ногами, плюшем, и она взбирается по бесконечной лестнице к далекому трону. Ее ноги устают, а тяжелая корона давит на темя; бархат мягок. Она растопыривает пальцы и опускается на колени, прижимает ладони к ковру и чувствует, как он оседает, словно подушка под щекой, она погружается в него до колен и ощущает, как он окутывает ее, словно одеяло.

Когда она просыпается, в комнате темно, только мерцают угли в камине. Слуга таки затопил его, и она рада этому, потому что на ней почти нет одежды и она лежит на кровати в одних чулках. Кто-то, наверное, укрыл ее одеялом, а вообще в этом доме не принято делать больше, чем необходимо. Ричард любит оставаться один. Угождая ему, слуги держатся подальше и от нее – как будто она продолжение его, а не самостоятельная личность.

Пульсирующая боль в правом виске приводит ее в себя. Этой ночью они с Ричардом любили друг друга. «Моя королева». Он хочет сделать ее королевой. Санча садится и прислушивается. Ничего не слышно. Просто ее воображение. Возможно, она сама вскрикнула. Сама возможность стать королевой вызывает желание глубоко вздохнуть и задержать дыхание до того, пока она не лишится чувств.

Протяжный крик врывается в ее спальню, как лунный свет. В потемках она нащупывает свое платье – где фрейлины? – снимает его с крючка на стене, надевает и, босая, идет в музыкальную комнату, где, как звезды, мерцает ее арфа, а в другом конце, у двери в покои Ричарда, перешептывающейся стайкой стоят ее фрейлины.

Скользя по полу, Санча снова слышит этот голос – на этот раз вопль, и в нем звучит имя Ричарда. Она трогает спины фрейлин, чтобы пройти, и, как расступающиеся воды, они освобождают путь. Она проходит и в лунном свете видит Ричарда, который занимается любовью с Флорией, ее спина изогнулась, черные волосы разметались по простыне, она смотрит в глаза Санче.

Она пятится с колотящимся сердцем, прячется за фрейлин, которые роятся вокруг, как трутни вокруг королевы пчел, заслоняют ее, шепчут слова утешения: «Мужчины только и годятся, что делать детей и разбивать женские сердца», «Не волнуйтесь, госпожа: его интерес к ней пройдет; он всегда проходит». Неудивительно, что ему так хотелось привезти ее в Беркхамстед. Конечно, Санча знала, что ему нужна Флория – разве она не видела, как они целовались? Но это было несколько лет назад. Она никак не думала, что он зайдет так далеко. Ричард был так привязан к Аврааму – но, похоже, еще больше к его жене. Санча, вся дрожа, позволяет фрейлинам уложить себя в постель, их вздохи осушают ее слезы, их шепот усыпляет ее. Во сне она видит то, что недавно было наяву. И предчувствует то, что ждет ее утром: лживую улыбку Ричарда. «Тебе приснилось, моя киска». И слезы Флории: «Только не говорите моему мужу; обещаю: я больше не приближусь к вашему супругу».

Вот как она избавится от еврейки – расскажет Аврааму о том, что случилось этой ночью. Ричард рассердится. Может быть, даже прогонит ее. Но она это вынесет. Она должна, потому что эта соблазнительница Флория угрожает его смертной душе. «Прости его, Господи!» Ведь она – Санча – его жена. «Дай мне сил!» Разве она не обязана спасти его?

Утром она заходит к Ричарду, целует его, пока он ест фрукты, и не обращает внимания на запах Флории, витающий вокруг, как остатки дыма от потухшего костра. Ричард зевает. Устал, бедняжка? Поздно лег вчера?

– Извини, дорогой, я заболела. Что ты делал, когда я уснула?

– Я занимался делами. Сегодня мы уезжаем в Лондон. – И это будет последний раз, когда он виделся с Флорией. – Что, нет возражений? – спрашивает он. – Я думал, ты расстроишься.

– Я в самом деле этого не понимаю, – отвечает она. – Зачем нам ехать в Лондон? Ради нескольких никудышных евреев?

– Будь они в самом деле никудышными, мы бы не беспокоились. Да, пожалуй, и Генрих тоже. – Он вылезает из своего кресла и хочет пойти в конюшню распорядиться о лошадях и карете для поездки.

– Жюстина заболела. Могу я попросить Флорию помочь мне упаковать вещи?

Она следит за его глазами, но они ничего не выдают.

– Думаю, она будет рада твоему обществу. Я велел Аврааму заняться финансами, подсчитать наши потери, если Генрих казнит своих новых заключенных.

– Значит, ты печешься о деньгах.

– А также о гибели невиновных.

– Если они правда невиновны.

Как только он уходит, она роется в его постели и под ней, сама не зная, что ищет – любовные письма или следы еврейкиной страсти – например, клок ее волос. Единственное, что она находит, – незаконченная шахматная партия на столике между двумя креслами. Флория играет в шахматы? Маргарита и Элеонора играли, и соперничали страстно, как рыцари на турнире, кричали друг на друга и подгоняли, в то время как Санча пыталась рисовать и играть на арфе. Она всегда избегала каких-либо состязаний. Если она выиграет, то кто-то другой проиграет, а она не хочет никого расстраивать. Но все же она достаточно понимает в шахматах, чтобы оценить позицию на доске как равную. Конечно, Флория умеет играть, будучи замужем за Авраамом, который на Рождество подарил Ричарду набор фигур из слоновой кости. Такие забавные фигурки, и довольно большие. Она берет королеву, холодную, твердую и гладкую, и рассматривает, подперев рукой подбородок: лицо фигурки сморщено от боли. Вот так же сморщится и она, если Ричард сделает ее королевой. Но если о его романе с Флорией станет известно, не быть ему королем. Санча должна принять меры – как ради него, так и ради себя самой.