Барбара Картленд - Нежность лунного света

Орион был готов отведать все, что приготовила для них добрая хозяйка таверны, и прилег на землю рядом с Афиной. Они были так счастливы, что, не произнося лишних слов, лишь обменивались восхищенными взглядами. Только после того, как они уничтожили почти все дары мадам Аргерос, а Орион допил вино, Афина поняла, что настала самая благоприятная минута для того, чтобы рассказать ему о себе.

– О чем ты задумалась? – неожиданно спросил Орион.

– О тебе, – ответила она.

– Это правильно, моя дорогая! Ты всегда должна думать обо мне, а я – о тебе!

– Что же ты думаешь обо мне? – спросила Афина.

– Я думаю о том, как сильно люблю тебя. О том, какой я счастливец, – потому что судьба подарила мне встречу с тобой!

– Я чувствую то же самое!

– Мы с тобой даже думаем одинаково, чувствуем одинаково. Мы с тобой очень похожи! – негромко воскликнул Орион, протягивая к ней руки. – Иди ко мне!

Это прозвучало почти как приказ, и Афина почувствовала в этих словах такое нетерпеливое желание, что подумала: зачем нарушать очарование этих божественных минут, если ее признание может все испортить?

Она потянулась к нему и оказалась в его нежных объятиях, не в состоянии думать ни о чем, кроме своего любимого.

Когда они продолжили путь, краска смущения еще не сошла с ее щек. Она все еще ощущала счастливую расслабленность.

Ей не хотелось принимать никаких решений, не хотелось делать никаких усилий, выбирая момент, чтобы рассказать Ориону о себе.

Ей хотелось лишь знать, что он ее любит. Она любила его так страстно и безоглядно, что это пугало даже ее саму. Пугало, что ее счастью может настать конец, что оно лопнет, как радужный мыльный пузырь, от неосторожного прикосновения.

– Я обожаю тебя! – сказал Орион, помогая ей сесть в седло, и она не могла думать ни о чем больше.

Два часа спустя Афина наконец увидела вдали лазурную гладь Коринфского залива. До него было еще далеко, но они неуклонно приближались к берегу. Чувствуя, как тревожно замирает в груди сердце, девушка спросила:

– До Микиса еще далеко?

– Не больше мили, – ответил Орион. – Ты не слишком устала, дорогая? Мы проделали немалый путь, но ты и вправду оказалась превосходной наездницей. Добираться верхом легче, чем плыть до Микиса морем. И я не представляю, что бы делал с моим жеребцом.

– Его вряд ли удалось бы погрузить на корабль, – улыбнулась Афина, – или заставить плыть за нами.

– Вот и я так подумал.

– Орион!.. – начала Афина чуть дрогнувшим голосом, но ее спутник, видимо, не расслышал и сказал:

– Я решил, как мы с тобой поступим дальше. Я оставлю тебя в отеле, где ты немного отдохнешь. Сейчас время сиесты. Когда часа в четыре жара немного спадет, ты скажешь родственникам, что вышла замуж и что я приеду к шести часам. Ты представишь меня им, и мы сможем с ними объясниться.

Орион улыбнулся и добавил:

– Не думаю, что они будут сильно сердиться на тебя, моя дорогая. Обещаю, что представлю себя наилучшим образом.

– Я… не сомневаюсь в этом… но… только… – начала Афина, но не закончила фразу, потому что Орион пришпорил коня и помчался вперед. Вскоре вдали показались крыши домов и купол церкви небольшого городка у бухты Микис.

«Придется рассказать ему обо всем позже», – решила девушка.

Орион осадил жеребца примерно в сотне ярдов от отеля «Посейдон», который выходил окнами на море и возвышался над остальными домами. Здание выглядело внушительно и, судя по всему, было построено совсем недавно.

Когда в стране наконец воцарился мир, в Грецию стало прибывать все больше путешественников, желавших любоваться красотами здешней природы и величественными памятниками античной архитектуры. Развитие туризма, приток в страну иностранной валюты могли способствовать развитию греческой экономики.

– Сейчас я на время покину тебя, моя бесценная, – сказал Орион. – Отправляйся в отель и отдохни, прежде чем рассказать родственникам о причине своего отсутствия.

После короткой паузы он повторил:

– Я вернусь к шести часам. Ни о чем, пожалуйста, не волнуйся.

– А ты… не забудешь?.. – спросила Афина, как Ноника ее – всего несколько часов назад.

– Это невозможно, душа моя, королева моего сердца!

Он протянул ей руку, и их пальцы сплелись.

– Я люблю тебя, моя дорогая! Я люблю тебя без памяти! Клянусь тебе, что больше никогда не расстанусь с тобой! Мы всегда будем вместе, и ничто не сможет разлучить нас!

– Ты… так… уверен… в этом? – вдруг испугалась Афина.

– Верь мне!

– Я тебе верю!

Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал. Затем молча направился к своей лошади.

– Отправляйся в отель, дорогая! – обернувшись, сказал он. – Я подожду, пока ты войдешь, и только когда поверю, что ты в безопасности, поеду по своим делам.

– Со мной… все будет… хорошо.

Афина улыбнулась и под взглядом Ориона направилась к отелю.

Она решила войти и немного подождать, чтобы убедиться, что Орион уехал. Потом она отправится вверх по узкой извилистой дороге ко дворцу. Он не должен видеть этого.

У дверей отеля девушка оглянулась. Ориона не было видно, но у нее не было уверенности, что он не наблюдает за ней со склона холма. Поэтому она спешилась и вошла в отель.

Попросив конюха подержать несколько минут ее лошадь, Афина заказала стакан лимонада.

Сделав несколько глотков, она расплатилась с заспанным служащим, явно недовольным тем, что его разбудили из-за такого пустяка.

Конюх помог ей сесть в седло.

Теперь она была уверена, что Орион уже не наблюдает за ней. Видимо, он живет где-то неподалеку и отправился к себе домой.

Было только два часа, но ей казалось, будто нужно успеть сделать очень много, прежде чем она вернется в отель, чтобы в шесть часов встретиться с Орионом. Девушка пришпорила лошадь и поспешила во дворец.

Проскакав мимо стоявших у входа гвардейцев, она подумала, что белоснежный дворец замечательно выглядит на фоне горы с его живописным садом и двумя фонтанами, которые весело журчали посреди зеленых лужаек. Однако почти сразу все ее мысли сосредоточились на том, как ей вести себя, оказавшись в стенах этого прекрасного дворца.

Как она и ожидала, внутри стояла тишина. Ей навстречу попались лишь несколько молодых слуг, которых нисколько не удивило ее появление. Она приказала старшему из них, когда закончится сиеста, сообщить леди Беатрис Уэйд, что леди Мэри у себя в спальне.

Слуга почтительно поклонился, и Афина поняла, что он сделает все так, как она сказала, и не посмеет тревожить ее тетку раньше, чем через два с половиной часа. После этого она поднялась наверх и позвонила горничной.

– Разбудите меня в четыре часа, – распорядилась она, раздеваясь и ложась в постель, – и приготовьте к этому времени ванну.