Лиз Плам - Борись за нее

– Эй, чего ты уставилась на этого фрика? – ворчит Джек мне в ухо.

Я подпрыгиваю от неожиданности и смотрю на него удивленными глазами.

– Что?

– Ты пялишься на него.

– Он выглядит одиноким.

– Что за благотворительность, Скар? Прекрати на него смотреть.

Вздыхая, я бросаю последний взгляд на Элайджу, прежде чем вернуть внимание к разговорам о вечеринке и о том, кто быстрее напьется. Похоже, они будут трещать об этом весь оставшийся день.

На каждой перемене я только и слышу о предстоящей вечеринке. Они не смолкают даже тогда, когда наступает время уходить домой. Прижимая учебники к груди, я направляюсь к парковке. Сегодня Джек не смог отвезти меня домой, однако у меня есть запасной вариант: папа просил позвонить ему, когда я выйду из школы. Он сегодня рано закончит и сможет меня забрать.

Я уже собираюсь достать телефон, как вдруг кто-то похлопывает меня по плечу. Я оборачиваюсь.

– О, Элайджа. Привет.

Он протягивает руку, неловко держа знакомый блокнот.

– Ты уронила.

Ах, так вот почему я узнала его.

– Спасибо! – Я аккуратно беру блокнот и неуклюже закидываю его на вершину стопки в руках.

Кивнув, Элайджа прячет руки в карманы, не возражая против воцарившегося молчания. В ту же секунду «БМВ» на парковке чуть не врезается в розовую «Ауди». Машина явно покрашена на заказ, и столкновение испортило бы покрытие. Тишину заполняет шум дорогих гудков.

– Куда идешь? На парковку? – интересуюсь я.

Элайджа кивает, вскинув бровь.

– Прогуляемся?

Его губы чуть дергаются; уголки приподнимаются.

– Да, я как раз хотел спросить тебя.

Я чувствую смущение. Зачем ему спрашивать разрешения? Это мне нужно спрашивать, ведь обычно Элайджа не выглядит так, будто хочет пообщаться. Он все делает один, и я не понимаю его затворничество. Конечно, я тоже могу назвать себя независимой, но это вовсе не значит, что мне не нравится внимание других людей. Я люблю находиться в компании, смеяться с кем-то или просто иметь собеседника. Не понимаю, почему у него с этим проблемы.

– Почему ты обедаешь один? Ты любишь одиночество? – интересуюсь я.

– Я не страдаю от него.

– Я бы так не смогла.

– Разве?

– Слушай, мне тоже не нужна толпа друзей. Но мне нужен кто-то, с кем можно поговорить. Это всегда приятно. Раньше, до встречи с Джеком, мне было трудно радоваться жизни. А потом появился он, и я поняла, насколько все становится проще, когда ты не один. В одиночестве трудно держаться подальше от мыслей, которые разъедают тебя, понимаешь? Когда ты с кем-то – ты можешь отвлечься и отогнать прочь мрачные мысли. Я рада, что у меня есть возможность посмеяться с друзьями или посплетничать. И…

Пора бы мне научиться контролировать свой рот.

– Когда ты долго находишься в одиночестве, ты забываешь, каково это – зависеть от других. Ты больше не нуждаешься в помощи, чтобы отгонять мысли, – возражает он.

– Может быть. До тех пор, пока не найдешь человека, который напомнит тебе, что ты не один. Видишь? Некоторые из моих бредней могут привести к умным выводам, – шучу я.

Ответ Элайджи уводит разговор от философии:

– Ты общаешься со мной, потому что твои друзья не дают тебе и рта открыть?

У меня не получается придумать остроумный ответ.

– Я не слепой, Скарлет, – говорит он.

Элайджа открывает дверь, и мы выходим на улицу. Меня окутывает волна осенней свежести, наполненной запахом листьев.

– Они без перерыва говорят о вечеринке, а мне эта тема не очень интересна. – Я чувствую необходимость защитить друзей.

Хотя Элайджа молчит, глядя перед собой, я знаю, что он внимательно меня слушает.

– Вечеринка в пятницу. Хочешь пойти?

Элайджа одаривает меня хмурым взглядом.

– Ты приглашаешь меня на вечеринку?

– Да, а что такого?

Ты же знаешь, Скарлет, – существует масса причин не делать этого. Однако причина, по которой все-таки стоит его пригласить, однозначно избавит от остальных вопросов. Ты ведь хочешь, чтобы он пришел.

Элайджа смотрит на меня несколько секунд, прежде чем перевести взгляд на тротуар.

– В пятницу вечером я занят.

– Чем же? – спрашиваю я вопреки здравому смыслу.

– Нужно помочь маме оплатить счета. – Он тщательно подбирает слова.

– Чем она занимается?

– Работает официанткой в закусочной на Десятой улице, – нерешительно отвечает Элайджа.

После нескольких попыток я вспоминаю закусочную и тот день, когда Макс водил меня за мороженым. Да, это было там.

– Кафе на Десятой, – повторяю я. – Оно так и называется, верно?

Элайджа выглядит удивленным.

– Ты там была?

– Да, несколько раз, – нерешительно протягиваю я, не желая вызывать ненужные воспоминания о Максе. Когда я думаю о нем, мне трудно сдерживать эмоции.

– Я бы никогда не подумал.

– Там вкусно кормят, – настаиваю я.

Элайджа уходит к машине, и я остаюсь одна. Пока он идет по траве, капюшон его толстовки подпрыгивает в такт; шнурки на изношенных кроссовках почти касаются земли.

Я кладу книги на траву, сажусь рядом, набираю номер отца, чтобы узнать, сможет ли он за мной приехать. Я звоню дважды, и когда оба раза мне отвечает голосовая почта, я начинаю звонить маме. Мама тоже не отвечает.

Заблокировав телефон, я бросаю его на колени. Я сижу на земле, теребя траву и одновременно размышляя: стоит ли мне пойти домой пешком или же позвонить Джеку, Джессике или кому-то другому? Пока мой разум перебирает возможные варианты, я слышу хруст травы. Спустя мгновение я вижу перед собой две старых кроссовки со шнурками почти до земли. Подняв глаза на залитую солнцем фигуру Элайджи, я, щурясь, смотрю на его лицо.

– Никто не ответил? – Он протягивает мне руку. – Пойдем, я отвезу тебя домой.

До моего мозга наконец-то доходит значение только что сказанных слов. Я беру его руку, чувствуя, как грубые мозоли царапают мою такую же грубую кожу, закаленную работой в автомастерской. Элайджа помогает мне подняться на ноги. Наверное, я выгляжу как рыба, вынырнувшая из воды с открытым ртом: я не могла и представить, что Элайджа Блэк когда-нибудь предложит отвезти меня домой.

– Мы же друзья. Я не позволю тебе пойти домой пешком, в одиночестве, да еще и под дождем, – добавляет он, переводя взгляд на облака. – Похоже, Техас застрял в цикле штормов.

– Я не хочу тебя напрягать. К тому же я не возражаю против прогулки. Да и дождь вряд ли пойдет, – тараторю я, подходя к пикапу. В ту же секунду мне на нос падает огромная капля.

Элайджа морщится, глядя по сторонам.

– Эй, я, может, и фрик, но точно не бессердечный. Пойдем, не хочу, чтобы ты попала под дождь.

Вздрагивая от комментария Элайджи, я сажусь в машину, вдыхая аромат старой кожи. Джек, возможно, и считает его фриком, но я точно знаю, что это не так.