Сергей Гавриленко - Сердце Ангела

В конце концов, героиня находит свою любовь, но умирает.

В мгновения, когда я вспоминала сюжет фильма, я как будто заново пережила чувства своей героини: безнадежность, предательство и душевные муки.

Наступило утро следующего дня. Ветер на море немного усилился, но для съемок он не был помехой. Паруса светились на солнце, отражаясь белыми свечами в искрящихся волнах. Настроение было приподнятым. Я ощущала себя готовой к работе, и моя сияющая улыбка не могла быть не замеченной нашими актерами и Петром Ивановичем. Он созвал нас на площадку, объяснив всем еще раз, кто что должен делать.

На этот раз мои движения и выражение лица менялись соответственно задаче и предлагаемым условиям. Услышав, что моя героиня арестована, я остановилась на мгновение, а потом плавно опустилась на стул, не прекращая смотреть в глаза своему новоявленному тюремщику. В этих глазах читалось все: и разочарование, и грусть, и безнадежность. Княжна не заламывала руки, не билась в истерике. Она приняла свой приговор, потому что в глубине души знала, что рано или поздно все должно было закончиться именно так.

– Стоп! Снято! – Раздался громкий голос режиссера. Петр Иванович, потирая руки, слез со стула и направился к нам.

– Вера Васильевна, насколько я понимаю, Вы добились того, чего хотели. Вы хотели реалистичности – и вот она! – с этими словами он взял мою руку и долго не отпускал ее, глядя мне в глаза. Его же глаза светились от радости за проделанную работу.

Я обняла Петра Ивановича и поцеловала в щечку Витольда. Те расплылись в улыбках. Съемки были закончены. Конечно, впереди еще предстояли просмотры перед окончательным монтажом фильма, но самое главное мы сделали!

Сегодня в ресторане «Большой Московской» было празднование. Харитонов отмечал окончание съемок очень сложной постановки. Скоро на экраны бушующей России выйдет новый фильм с участием в главной роли уже столь полюбившейся публике Веры Холодной! Ни он, ни я, да и никто из присутствующих тогда еще не знал, что фильму «Княжна Тараканова» не суждено было выйти на экраны.

Дмитрий Иванович ходил взад и вперед по кабинету, меряя его шагами. В своей дрожащей руке он держал бокал с недопитым коньяком. Чардынин сидел рядом со мной на небольшом диванчике и наблюдал за этим молчаливым действом, которое длилось уже несколько минут.

– Петр Иванович, Вера Васильевна, главное не расстраивайтесь, прошу вас! – с явно нервными нотками в голосе произнес Харитонов.

Чардынин в своей обычной манере пожал плечами и ничего не ответил. Дмитрий Иванович сделал еще несколько шагов по комнате и продолжил:

– Бог с ней, с этой пленкой! Закажем новую партию. Переснимем испорченные кадры в сентябре и отпечатаем копии фильма. Ну, что теперь с этим поделаешь?

Дело было в том, что часть материала, снятого на натуре, была испорчена по вине некачественных реактивов, а негативная пленка, необходимая для пересъемки и печати тиража всего фильма, заказанная Харитоновым из-за границы, так и не пришла в Одессу. То ли она потерялась в пути, то ли ее просто украли при пересылке – разобраться с этим сейчас не представлялось возможным. Дмитрий Иванович уже снарядил курьера за новой партией, но все это требовало времени, а времени у нас почти не оставалось. Упустить летний сезон для съемок означало прекращение выхода новых фильмов и, как следствие, потерю этого бизнеса. Так что, кто и должен был волноваться больше всех, так это сам Харитонов. Он же поспешил успокоить нас.

На втором часу маленького «семейного» совещания было решено, что пересъемка нескольких испорченных сцен будет осуществлена сразу по прибытии новой партии пленки, а сейчас, чтобы не терять время, мы все начнем готовиться к новому фильму, репетируя роли и создавая соответствующие декорации.

На следующий день в гостиной моего номера уже сидели Петр Иванович Чардынин и неподражаемый Осип Рунич. Пока я читала сценарий новой картины, Петр Иванович, попросив у меня только стакан крепкого чая, разглядывал обстановку комнаты, иногда поглядывая на меня; видимо, его интересовала моя реакция на прочитанное.

– Петр Иванович, насколько я поняла, фильм будет о монахине, которая пришла к вере после того, как раскаялась в своей прежней разгульной жизни? – с любопытством спросила я, откладывая недочитанные листки сценария.

– Да, Вера Васильевна, это, так сказать, психологическая драма, – начал объяснять Чардынин.

– Я хотел бы показать глубокую драму, которую пережила героиня. Показать ее раскаяние и приход к вере, – продолжил Петр Иванович.

– Да уж! И какая драма женщины обойдется без мужчины? – с улыбкой произнесла я, посмотрев на Рунича. Осип, сделав вид, что не слышит нашего разговора, что-то внимательно вычитывал в листах сценария. Ему должна была достаться главная мужская роль. Петр Иванович улыбнулся и покачал головой.

Я пообещала Чардынину прочитать его сценарий и высказать свое мнение. Надо было помочь поправить наше финансовое положение и особенно состояние Харитонова, который понес значительный урон из-за потери кинопленки и невыхода на экраны фильма «Княжна Тараканова». Надо сказать, что Дмитрий Иванович старался как мог, чтобы обеспечить дальнейшее строительство новой студии и достойные бытовые условия всем нам – членам его труппы. В июне на экраны Москвы, Одессы, Харькова и Ростова вышли фильмы, которые мы сняли еще в Москве: «Мещанская трагедия», по одноименному роману итальянского автора Лючиано Цюкколи, и автобиографический фильм «Тернистый путь славы», где я сыграла саму себя. Последний фильм развенчал множество легенд обо мне, и это явно не понравилось публике. Но, несмотря ни на что, все фильмы продолжали идти с успехом и еще как-то поддерживали наш маленький «корабль» на плаву. Конечно, Харитонова нельзя было назвать благотворителем в полном смысле этого слова. Он всегда ходил по грани между человеком добрым и отзывчивым и расчетливым, строгим коммерсантом.

Мне вспомнился успех фильма «У камина», который вышел на экраны кинотеатров в марте 1917-го года. Фильм буквально вызвал помешательство у зрителя. Пресса писала в те дни:

«С громадным успехом всюду прошла картина Д.И.Харитонова «У камина». Как на исключительное явление в кинематографии следует указать, что в Одессе картина демонстрировалась непрерывно в продолжение 90 дней, а в Харькове – 100 дней, причем крупнейший в Харькове театр «Ампир» четыре раза возобновлял постановки ее, все время по повышенным ценам, и все время были «шаляпинские» очереди», – писал «Кино-журнал», № 11 за 1917-й год.

«Успех картины был исключительным, и хотя входная плата была чрезмерно повышена, кинотеатр за шесть дней демонстрации не смог вместить всех желающих. Уже много лет не приходилось нам видеть ничего подобного. Публика заполнила фойе и вход, выходила несколькими очередями протяжением в пол-улицы и дожидалась получения билетов, несмотря на дождь и ненастье…», – это уже строки из журнала «Кино-жизнь», № 17–26 за 1917-й год.