Кэндис Кэмп - Коварство любви

Костюм для верховой езды Калли был сшит из темно-зеленого бархата, и она никогда не надевала его прежде, потому что заказала у модистки во время их с Франческой знаменитого похода по магазинам в начале своего визита. В отличие от покроя современных платьев лиф амазонки был удлиненным и плотно охватывал стан девушки, расширяясь от талии и в рукавах. Прилагающаяся к костюму шляпка тоже была зеленой с черной отделкой, она сидела на головке Калли с небрежным изяществом, придавая девушке щегольской вид.

Оглядев подругу со всех сторон, Франческа пришла к выводу, что Калли будет представлять притягательное зрелище для лорда Бромвеля, и это стоит того, чтобы один день провести в обществе леди Дафны.

Час спустя в Ричмонд-парк отправилась веселая компания, состоящая из лорда и леди Рэдбурн, лорда Бромвеля с сестрой, Франчески с Калли, а также кузена графа Арчибальда Тилфорда, мисс Беттины Суонсон и ее брата Реджинальда, улыбчивого молодого человека, только что окончившего Оксфорд. Мисс Суонсон с братом ехали в элегантном ландо Рэдбурнов с лордом Рэдбурном, предоставившим своего скакуна Франческе.

– Уверен, он с благодарностью оценит более опытного наездника, – с улыбкой заметил лорд.

Из-за того что Гидеон воспитывался вне аристократической среды, он так и не сумел овладеть искусством верховой езды столь же хорошо, как другие джентльмены.

– А для вас, миледи, – сказал Бромвель Калли, беря ее за руку и подводя к грациозной белой кобыле, – как мне кажется, подойдет Белиссима [9] . – В глазах его промелькнула задорная искорка и тут же погасла. – И кличка соответствующая. Она понятливая, но не пассивная, и у нее хорошая родословная. Я не имел счастья узнать, к какому типу наездниц вы принадлежите.

– Я могу справиться с лошадью, – с веселой улыбкой отозвалась девушка.

– Ваши слова доказывают, что вы истинная амазонка, и я, без сомнения, посрамлюсь из-за того, что подобрал вам недостойного скакуна.

Со смехом Калли принялась гладить морду животного.

– Уверена, что Белиссима вовсе не относится к числу недостойных. Правда же, красавица? – Девушка снова повернулась к Бромвелю: – Благодарю вас, милорд, я не сомневаюсь, что вы сделали отменный выбор, и мне понравится скакать на ней верхом.

– Очень на это надеюсь. – Помолчав немного, он добавил: – Прошу вас, зовите меня Бромвель или Бром. Все друзья так делают.

Калли посмотрела на графа, чувствуя, как от его слов у нее начинает кружиться голова и перехватывает дыхание.

– Но мы не настолько хорошо друг друга знаем, милорд.

– Неужели? – В его глазах она прочла связавшее их воспоминание о поцелуях, о жаре, сжигающем дотла. Бромвель отвел взгляд и произнес более веселым тоном: – Надеюсь, мы познакомимся ближе.

Повернувшись к кобыле, он добавил:

– Позвольте вам помочь.

Он усадил девушку в седло, после чего, сняв кожаные перчатки, чтобы было удобнее работать, принялся проверять стремена.

Калли чувствовала прикосновение его руки к своей ноге, и, невзирая на тяжелый ботинок для верховой езды и амазонку, это касание сильно взволновало ее. Она наблюдала за длинными гибкими пальцами Бромвеля, подтягивающими ремни стремян. Они двигались быстро и уверенно, и девушка поймала себя на мысли, что хотела бы ощутить прикосновение этих пальцев к своей шее, рукам, лицу.

Покраснев, она поспешно огляделась, после чего перевела взгляд на собственные руки, с силой сжимающие поводья. Девушка напомнила себе, что совершенно недопустимо позволять подобные мысли о лорде Бромвеле. Она почему-то не сомневалась, что он прочитал ее мысли, потому что в его взгляде, когда он посмотрел на нее, светилась уверенность. Или, возможно, просто вспомнил, как Калли реагировала на его поцелуи. А она ответила на его поцелуй в самой распущенной манере.

Может быть, Бромвель счел ее не той, кем она в действительности является? Решил, что она опытна в подобных делах? Может быть, ее брат за то и невзлюбил графа, что ему было известно о его репутации отъявленного негодяя? Распутника? Могло ли быть так, что он преследовал ее, сочтя женщиной низких моральных принципов? Калли признала, что сама дала ему повод так считать, разгуливая в одиночестве по улицам посреди ночи, когда он встретил ее. Вдобавок к этому она безропотно позволила ему поцеловать себя, тая в его объятиях.

Беспокойство крепкой холодной рукой сдавило ей грудь. Она не хотела допускать мысли, что граф проявляет к ней интерес определенного рода. Кроме того, можно ли поверить, что коварный соблазнитель станет расточать свое время на то, чтобы увидеться с ней, находящейся под тщательным присмотром, на музыкальных балах и вечерах? Несомненно, мужчина, ищущий распутную женщину, предпочтет гораздо более легкий путь. Тем не менее Бромвель продолжал искать встречи с ней. Калли убеждала себя, что его намерения гораздо более серьезны, чем у любого распутника. С другой стороны, ей доставало здравого смысла признать, что, возможно, она видела в графе того, кого хотела видеть.

Калли инстинктивно крепче вцепилась в поводья, и кобыла под ней стала нервно переступать ногами. К тому времени, как девушке удалось ее успокоить, леди Дафна уже приняла свой привычный доброжелательный вид.

– Какое притягательное зрелище вы являете собой, леди Каландра, – сказала она. – Черноволосая красавица на белоснежной лошади – ах, боюсь, вы заставите нас всех устыдиться своей внешности.

– Никто не может затмить вашей красоты, леди Свитингтон, – заверил ее мистер Суонсон.

– Совершенно верно, – подтвердил Арчи Тилфорд. – Я не хочу сказать, что леди Каландра не столь же прекрасна. Напротив, никто не может быть милее. – Оглядевшись, он густо покраснел. – Разумеется, леди Хостон, леди Рэдбурн, мисс Суонсон, вы не менее привлекательны. Я вот что хочу сказать – разве кто-нибудь посмел бы сравнивать Афродиту и Елену Троянскую? За исключением, конечно, того факта, что вас здесь пять, а не две, и… э-э-э…

У лорда Рэдбурна вырвался резкий смешок, который он тут же подавил притворным кашлем, отчего его жене, тоже сотрясаемой приступом смеха, пришлось отвернуться, зажимая рот руками.

– Арчи, оставь эту тему, – резко прервал кузена лорд Бромвель. – Леди, позвольте заметить, что все вы являете собой апофеоз абсолютной красоты, и смею предположить, не найдется в Лондоне джентльмена, не пожелавшего бы сейчас оказаться на нашем месте. А теперь, как мне кажется, пора отправляться.