Бренда Джойс - Смертельные поцелуи

Франческу не покидала уверенность, что судья Гиллеспи отлично знает, кто такая Дейзи Джонс.

– У меня есть фотография, сделанная репортером, возможно, вы ее узнаете.

Франческа протянула ему утреннюю «Трибюн», купленную на вокзале перед отправлением поезда.

Изображение Дейзи было помещено на первую полосу, прямо под заголовком: «Проститутка заколота до смерти». Любой человек, знавший Дейзи, несомненно, узнал бы ее.

Судья взял газету, и Франческа обратила внимание, что руки его затряслись. Он был с ней знаком и солгал.

Франческа поспешила взять из его рук газету, и от нее не ускользнуло, как он побледнел, хотя заставил себя улыбнуться.

– Боюсь, мисс Джонс мне не знакома, – произнес он ледяным тоном.

Франческа медленно встала.

– Ваша честь, позвольте сказать, что я вам не верю.

Пальцы мужчины сжали столешницу, но он не сдвинулся с места.

Франческе показалось, что он в растерянности.

– Она вас знала, и, полагаю, очень хорошо. В ее спальне я обнаружила целую коробку газетных вырезок, и в каждой упоминается ваше имя.

Костяшки его пальцев побелели.

– Я не знал мисс Джонс.

Франческа склонилась над столом.

– Дейзи Джонс была жестоко убита два дня назад, судья Гиллеспи. Кто-то шесть раз ударил ее ножом. Я собираюсь найти убийцу, но мне нужна помощь. Если вы ее знали – а я уверена, что это так, – помогите мне найти преступника. Ведь вы всю жизнь посвятили торжеству правосудия!

Мужчина не поднял на нее глаз.

– Я не знал ее, – прошептал он.

Франческа почувствовала закипающую в душе злость.

– Но она вас знала! – Она положила перед ним еще одну визитную карточку. – Не сомневаюсь, полиция Нью-Йорка захочет с вами поговорить. Мы должны знать все, что известно вам. – Она помолчала. – Дейзи не заслужила смерти. Ее ребенок этого не заслужил.

Гиллеспи поднял глаза на Франческу:

– Она носила ребенка?

– Да.

Мужчина застонал и закрыл лицо руками. Плечи его затряслись, и Франческа с удивлением поняла, что судья плачет.

Она обошла стол и положила руку ему на плечо.

– Я очень вам сочувствую, но прошу, помогите мне найти убийцу.

Гиллеспи выпрямился.

– Должно быть, вы правы. Думаю… – Он задохнулся, не в силах продолжать.

Франческа подалась вперед:

– Что вы думаете?

Среда, 4 июня 1902 года. Полдень

Как бы Франческа ни была поражена, она не удержалась от восторженного ликования:

– Вы полагаете, что это ваша дочь? – Неужели это та самая ниточка в прошлое Дейзи, на которую она надеялась?

Гиллеспи с трудом подавил рыдания.

– Она очень похожа на Онору, но Онора, она… много лет назад ушла из дома.

Франческа не сомневалась, что судья с самого начала знал, что речь идет о его дочери. Стоило ей упомянуть имя Дейзи Джонс, и поведение мужчины изменилось. Франческа прислушалась к внутреннему голосу. Если Гиллеспи знал, что Онора жила под именем Дейзи, то, возможно, он расскажет, почему его дочь ушла из дома и стала проституткой. Но, похоже, ее смерть стала для него новостью. Судья определенно был шокирован сообщением об убийстве.

Франческа понимала, почему он с самого начала отрицал, что знаком с Дейзи. Репутация судьи должна быть безупречна. Очень тяжело признать, что родная дочь стала продажной женщиной.

– Сэр, если Дейзи была вашей дочерью, примите мои соболезнования.

– Спасибо, – едва слышно произнес он.

Франческа колебалась.

– Вы опечалены. Но, несмотря на ваше горе, важно решить, действительно ли Дейзи была Онорой.

Мужчина поднял на нее полные тоски глаза.

– Я знал, что она умерла, – прошептал он. – Знал.

– Вы знали, что она стала Дейзи Джонс? – не могла не спросить Франческа.

– Нет. Она ушла от нас, не сказав ни слова. Только оставила письмо. Боже, словно она нас ненавидела!

– Могу я присесть? – спросила Франческа. – Давайте постараемся понять: Дейзи и Онора одно лицо?

– Да, разумеется, надо выяснить. – Глаза его наполнились слезами. – Марта… Это моя жена. Как я скажу Марте?

Франческа ждала, когда Гиллеспи справится с чувствами. Его действительно потрясло известие о смерти Дейзи, но она очень хорошо знала, что внешние проявления чувств могут разительно отличаться от внутренних переживаний.

– Я была знакома с Дейзи. Мы были подругами.

– Вы были знакомы?

– Да, но не очень хорошо. Я встретила ее, когда занималась одним делом. Сэр, мне всегда казалось очевидным, что Дейзи выросла в хорошей семье. Ее подруга рассказала мне, что Дейзи приехала в город восемь лет назад, убежала из дома. Вы только что упомянули, что она вас бросила.

– Онора ушла из дома, когда ей было пятнадцать. Это случилось восемь лет назад – восемь лет и два месяца. Он исчезла в апреле.

Скорее всего, это подтверждает, что Дейзи и Онора одно лицо, даты вряд ли могут так совпасть случайно.

– Ее подруга говорила, что ей было пятнадцать лет, когда она попала в Нью-Йорк. Думаю, исходя из портретного сходства и совпадения дат, можно считать, что Дейзи и есть ваша дочь.

Гиллеспи молчал. Франческа понимала, что ей придется надавить на него, у нее нет времени ждать. Его жена еще даже не знает, что Дейзи – Оноры – больше нет.

– Да, это Онора, – наконец произнес судья. – На снимке определенно моя дочь. В доме есть портрет, на писанный к ее пятнадцатилетию, всего за два месяца до побега. Вы его увидите.

Франческе было необходимо поговорить и с остальными членами семьи.

– С удовольствием, ваша честь.

Внезапно Гиллеспи посмотрел ей прямо в глаза.

– Я хочу, чтобы вы узнали, кто сделал это с моей дочерью! – воскликнул он. – Убийца должен быть отдан в руки правосудия.

– Он обязательно предстанет перед судом, не беспокойтесь, – заверила его Франческа. – Сэр, я понимаю ваше горе, но у меня еще много вопросов, которые я не могу не задать, если действительно хочу найти преступника. Убийство было совершено в приступе ярости. Некто, она или он, хорошо знакомый с Дейзи, желал ей смерти, был так зол на нее, что смог убить. Боюсь, что расследование предстоит вести очень деликатно.

– Понимаю вас, – кивнул судья. – Вы сказали он или она? Полагаете, ее могла убить женщина?

Франческа задумалась. Следовало учитывать и то, что Гиллеспи не знал, что Онора стала Дейзи. Значит, он не знал, что она стала проституткой, до того момента, когда Франческа показала ему газету, и не знал, что у нее была любовница. В любом случае она испытывала к этому человеку огромное сочувствие, независимо от того, знал ли он о судьбе дочери. Не возникало сомнений, что он любил Онору и очень страдал.

– Мисс Кэхил, мне кажется, вы сомневаетесь – или вынуждены что-то скрывать? Что же?