Барбара Картленд - Любовь всегда права

Карлотту неприятно задел бесстрастный тон и то, что он не обратился к ней напрямую. Она еле заметно улыбнулась.

– Здесь столько помещений, которые можно было бы приспособить под детские комнаты, не правда ли, Норман? – проговорила она.

У Элис от удивления перехватило дыхание. Норман же ответил Карлотте пристальным взглядом.

Карлотта заметила, что его глаза сердито сверкнули, а губы недовольно поджались. Ей стало ясно, что муж не на шутку рассержен. Она рассмеялась, взяла Элис под руку и повела за собой к дверям.

– Надеюсь, это понадобится еще не скоро, – бросила Карлотта через плечо. – До свидания, Норман, мы больше не будем тебе мешать.

Она была довольна, что ей удалось рассердить мужа, и радовалась тому, что вышла из этого маленького поединка победительницей. Ей было невдомек, что после того, как дверь библиотеки закрылась, Норман опустился в кресло и закрыл лицо руками. Он довольно долго просидел в этой позе, затем глубоко вздохнул и встал. Сев за письменный стол, он бросил взгляд на груду бумаг и писем. И огромным усилием воли заставил себя взяться за работу. Ему казалось, он сбросил с себя какой-то невыносимо тяжелый груз. Прошло около часа, когда неожиданно зазвонил телефон. Норман поднял трубку и несколько минут молча слушал своего собеседника на другом конце провода.

– Сейчас приеду, – коротко бросил он в трубку.

После этого вызвал дворецкого и распорядился немедленно вывести машину из гаража.

– Пожалуйста, побыстрее. Я тороплюсь, дело не терпит отлагательств.

– Будет исполнено, сэр Норман, – ответил дворецкий. – Не выпьете ли перед отъездом чашечку чая? Чай уже готов, подан в малой гостиной.

– Леди Мелтон там?

– Полагаю, что там, сэр Норман.

Норман подошел к двери так называемой малой гостиной и резко распахнул ее. Возле окна сидели Карлотта и Элис.

– Я еду на завод, – сказал он, обращаясь к обеим. – Там произошел несчастный случай. Когда вернусь – не знаю.

– Несчастный случай! – ужаснулась Элис. – Надеюсь, никто серьезно не пострадал?

Норман ничего не ответил. Он закрыл за собой дверь, прошел через холл и стал ждать машины.

– Как вы думаете, что там произошло? – спросила Карлотта.

– Понятия не имею, – отозвалась Элис. – Несчастные случаи время от времени бывают, но серьезные – очень редко. Лет шесть назад погиб один рабочий. Норман после этого был сам не свой, так сильно переживал эту трагедию. Но его вины в этом не было, просто трагическое стечение обстоятельств. Но, конечно же, на фабрике проводилось расследование. Все это так неприятно.

– А вы сами, Элис, бывали когда-нибудь на заводе? – поинтересовалась Карлотта.

– Очень мало. Всего дважды. В первый раз – когда Норман стал ее владельцем, и во второй – когда он получил титул баронета. Там устраивали что-то вроде торжественного приема, и меня попросили сопровождать посетителей, которые осматривали завод.

– А мне бы хотелось там побывать, – неожиданно вырвалось у Карлотты. – Хочется увидеть то, что постоянно занимает мысли Нормана.

– Мне кажется, что до того, как в его жизни появились вы, он думал только о заводе и ни о чем другом.

– Сомневаюсь, что с моим появлением что-то изменилось, – с горечью возразила Карлотта. – Попомните мое слово – он и сейчас озабочен лишь своими производственными делами, точно так же, как и раньше.

– Надеюсь, это не так, – ответила Элис. – Норман был всегда очень одинок. Иногда мне казалось, что он абсолютно несчастен.

– Правда? – удивилась Карлотта. Она подумала: как странно, что Норман мог вызвать сочувствие у своей забавной, старомодной сестры.

– Его первый брак был неудачным, – продолжала Элис. – Я это знаю. В ту пору я часто виделась с ним, потому что Эвелин никогда не приезжала в Мелчестер. Ей хотелось жить исключительно в Лондоне. Иногда Норману приходилось задерживаться на заводе далеко за полночь. В таких случаях он всегда останавливался у меня и всегда приходил обедать, если был не слишком загружен делами.

– Почему же он был так несчастен? – поинтересовалась Карлотта.

– Эвелин была очень гордой. И довольно жестокой по отношению к нему.

– Жестокой! – повторила Карлотта.

– Может быть, это не самое подходящее слово, – сказала Элис. – Довольно сложно объяснить, что я имею в виду, но она всегда разговаривала так, словно презирала его. Впрочем, ничего другого я от нее и не ожидала. В конце концов, кто я такая? А она – знатная дама благородного происхождения, из древнего аристократического рода.

– Но это же просто смешно! – не удержалась от удивленного восклицания Карлотта. – Просто не верится. А вы не думаете, что она, может, и хотела быть приветливой, но просто не умела как следует выразить свои чувства?

– Думаю, у нее едва ли были какие-то чувства, – ответила Элис. – Она напоминала статую – прекрасную, спокойную и холодную. Временами мне казалось, что она и впрямь высечена из мрамора.

– Бедный Норман! – невольно вырвалось у Карлотты. На этот раз ее слова прозвучали абсолютно искренне.

– Однажды, – продолжала Элис, – брат признался мне, что совершил ошибку. Поклянитесь, что никогда не скажете ему то, что я вам сейчас расскажу, он просто возненавидит меня за мою болтливость. Обещаете? Я уверена, что вы с ним будете счастливы. Когда вы приехали, вы показались мне очень уставшей с дороги, наверное, поэтому между вами произошла какая-то размолвка. У влюбленных такое часто случается.

– Да, часто, – сухо подтвердила Карлотта.

– Вы так красивы, так молоды. И так не похожи на Эвелин, – сказала Элис. – Норману нужно, чтобы о нем заботились. Он хочет, чтобы ему были рады, когда он вечером возвращается с работы. Он хочет кому-то принадлежать. Забавно, что я вам об этом говорю, но я сама часто задумывалась об этом. Я становлюсь такой глупой, когда дело касается брата. Мне самой трудно разговаривать с ним. Он мне что-то говорит, а я не могу найти подходящий ответ. Я уверена, что вы найдете подход к нему и сможете дать ему все, что ему нужно.

– А что ему нужно? – спросила Карлотта. – У него ведь есть все, что только можно пожелать!

– Что только можно пожелать! – эхом откликнулась Элис. – Неужели вы на самом деле думаете, что если у человека есть деньги, то он имеет все, что только можно пожелать? Норман ужасно одинок, разве вы этого не понимаете? У него не осталось друзей среди тех, из чьей среды он когда-то вышел, но он не завел друзей и в том обществе, к которому сейчас принадлежит. Я такая же, как и он, но для меня это не имеет никакого значения. Теперь мне будет гораздо спокойнее, и я смогу вернуться в свой старый маленький домик. Там есть несколько соседей, с которыми я постоянно общаюсь, с кем можно иногда выпить по чашке чая. Норман совсем другой. Он очень честолюбив. Людей из Мелчестера он не считает равными себе с тех пор, как его карьера пошла вверх. А лондонцам – людям вроде Эвелин – он тоже не нужен. Их интересуют только его деньги. Я знаю, мне не следовало вам это рассказывать. Но я уже много лет вижу это своими глазами и устала держать все в себе. Иногда он возвращался с каких-нибудь светских приемов в Лондоне, и я понимала, что ему там было совсем не весело. На него либо смотрели свысока, либо рассыпались перед ним мелким бисером, причем так неискренне заискивали перед ним, что он сразу все понимал. У него нет ничего, кроме денег, заработанных тяжелым трудом, и теперь он не знает, что с ними делать.