Кэндис Кэмп - Опасный мужчина

– Скоро, – настояла синьора Мальдуччи, сжав руку Элеоноры. – Вы приходить скоро, хорошо?

– Да-да, разумеется.

Элеонора испытала облегчение, когда подошедшая леди Гонория без спросу вклинилась в разговор и, не обращая внимания ни на миссис Колтон-Смит, ни на синьору Мальдуччи, разразилась целым потоком жалоб. В зале слишком жарко, народу чересчур много, напитки скверного качества, а еще у нее разболелись ноги…

Невольно развеселившись, Элеонора наблюдала за миссис Колтон-Смит, которая наконец не выдержала, соскучилась и удалилась, ведя гостью перед собой, будто ценный трофей.

– А где ваш юный друг? – с обиженным видом спросила леди Гонория у Элеоноры. – Вы же сказали, он придет на бал.

– Думала, что придет, но почему-то его до сих пор нет, – спокойно ответила Элеонора. Постепенно она поняла, как надо вести себя с этой женщиной. Не воспринимать ее всерьез, просто кивать, не обращать внимания на ее слова и вообще слушать вполуха.

– Когда Дарио в следующий раз нанесет мне визит, сделаем ему замечание.

Услышав о предстоящем визите, леди Гонория слегка оживилась:

– Да-да, непременно.

– Кстати, леди Гонория, вы правы, – жизнерадостно продолжала Элеонора. – Народу тут и правда слишком много. Давайте поедем домой. Что скажете, Энтони?

– Да, ничего интересного уже не будет, – с готовностью согласился Энтони. – Пора уходить. Гонория…

Он предложил сестре руку. Вид у той сразу стал растерянный. Элеонора подозревала, что на самом деле леди Гонория чудесно проводит время – просто привыкла общаться с окружающими при помощи жалоб, – и ей вовсе не хочется отправляться домой. Однако сказанного не вернешь, и возразить было нечего. Поэтому они направились к выходу, остановились поблагодарить хозяев и вышли на прохладный вечерний воздух, приятно освежающий после пребывания в душном многолюдном зале.

Энтони сопровождал дам до дома Элеоноры. Судя по тишине и темным окнам, в их отсутствие ничего особенного не произошло. Короткий разговор с сыщиком подтвердил догадку. Все было спокойно, доложил тот. Каждый час он совершал обход дома и прилегающей территории, но ничего подозрительного не заметил.

– Боюсь, он считает наши страхи по поводу воров надуманными, – сделала вывод Элеонора, когда сыщик покинул ее кабинет.

– Хорошо бы, – пожал плечами Энтони. – Но тогда произойдет что-то другое. Однако есть проблема – что именно и когда, нам неизвестно.

– Во всяком случае, на балу мы побывали не зря, – подбодрила его Элеонора. – Многое выяснили… вернее, пополнили наш список загадочных фактов. Есть над чем подумать.

Энтони с мрачным видом кивнул:

– С графом нужно быть настороже. – Он подошел к Элеоноре. – После всего, что он вам сегодня наговорил, я подумал… может, все-таки позволите мне остаться на ночь?

Элеонора представила, как он спит в соседней комнате, и сердце сразу забилось быстрее.

– Мне кажется… это неразумно.

– Неразумно? – Энтони чуть насмешливо взглянул на нее. – А по-моему, как раз очень разумно.

– В этом нет необходимости. – Элеонора почувствовала, что слегка задыхается, как после бега. – В доме сыщик. И ваша сестра. Будут дежурить два лакея.

– Вряд ли в случае опасности можно рассчитывать на Гонорию, – справедливо заметил Энтони. – А лакеи и сыщик могут не услышать, если вы будете звать на помощь.

– Вы тоже можете не услышать, – возразила Элеонора. – Вы ведь не будете спать со мной в одной комнате.

Тут она поняла, что сказала, и мгновенно вспыхнула. Элеонора с ужасом поняла, что ее слова можно истолковать как намек.

– То есть… я имела в виду… – Элеонора стремительно развернулась и отошла на несколько футов. – Короче говоря, если запру дверь и окна спальни, со мной все будет в порядке. Вам ни к чему меня охранять. В этом нет нужды.

– Только не нужно снова заводить разговор о репутации, присутствие моей сестры поможет опровергнуть любые обвинения.

– Дело не в этом, – поспешно ответила Элеонора.

– Тогда в чем?

Элеонора подняла глаза. Она не знала, что сказать. Ее переполняли чувства и ощущения, в которых она сама не могла разобраться. Но одно она знала точно – Элеонора хотела, чтобы Энтони остался, но не решалась это допустить. Желания ее были слишком сильны, мысли путались. Никогда она не испытывала подобного к мужчине, никогда не чувствовала себя такой беспомощной и неуверенной… даже в себе самой.

Всю жизнь Элеоноре приходилось распоряжаться. Она не сомневалась в своих решениях, способностях, мыслях. Любая эмоция – радость, горе, обида, восторг, грусть одиночества – подчинялась рассудку. Элеонора никогда не теряла головы, даже если все вокруг терялись и не знали, что делать. Помощи всегда ждали от нее.

Даже в худший период ее жизни, когда отец Элеоноры, с которым они до тех пор были очень близки, женился во второй раз и, уступив прихоти жены, на три долгих года отправил Элеонору за океан в пансион, она не позволила душевной боли завладеть собой. Элеонора подавила горечь и ощущение предательства. Убедила себя, что рано или поздно все дети покидают родительский дом, и вполне естественно, что жена теперь играет большую роль в жизни отца, – понимая это, Элеонора и сама отошла бы сторону. Никакой трагедии не произошло, просто ее взрослая жизнь начнется чуть-чуть пораньше, чем у других, вдобавок уж она-то для этого вполне созрела. У Элеоноры появились друзья, со временем она полюбила Англию и англичан, научилась ценить красоту этой страны и культурные достопримечательности Лондона.

Когда другие девушки ее возраста влюблялись и выходили замуж, Элеонора не расстраивалась, что ей это прекрасное чувство незнакомо. Она сказала себе, что такова уж ее природа. Она женщина, которая живет разумом, а не сердцем. Взамен Элеонора заполнила свою жизнь другими людьми, о которых заботилась, которых любила, – дети, Эдмунд, хорошие друзья в Англии и Неаполе. В жизни множество радостей, от великолепных произведений искусства до удовлетворения от успешно заключенной сделки, а если страсть, про которую пишут поэты, так ее и не настигнет – что ж, не беда. Ее жизнь хороша и без страстей.

Когда погиб Эдмунд, Элеонора продолжала жить как прежде, горевала, но делала все, чтобы завершить его работу. Она с головой погрузилась в дела, следя, чтобы опера была поставлена на сцене точно так, как хотел Эдмунд.

Элеонора всегда знала, что и как следует делать.

А теперь, первый раз в жизни, была сбита с толку. Доселе неведомая страсть так и грозила вырваться из-под контроля в самые неожиданные моменты. Не только, когда она танцевала с Энтони, но и когда просто смотрела на него из другого угла комнаты, или слышала его голос в холле, или спускалась по лестнице и видела, как он стоит к ней спиной, еще не зная о ее присутствии. Иногда страсть была подобна удару, иногда – легкому скольжению шелковой ленты.