Люси Кинг - Любовная связь напоказ

– Конечно, ее очень все интересовало, – промолвил Дан ужасающе ровным голосом, хотя внутри кипел от ярости. – Конечно, она задавала вопросы. Долбаная журналистка.

– Но я этого не знала. – Зою охватило отчаяние, потому что все было плохо, очень плохо, и непонятно, как ей теперь быть. – Она представилась твоей троюродной сестрой.

– Троюродной сестрой? И ты ей поверила?

– У меня не было причин не верить. – Хотя о самой Зое вопросов было не очень много, не так ли?

– Она заявилась туда, чтобы написать о свадьбе для одного желтого журнальчика. Как же ты не догадалась?

Зоя истерично хохотнула:

– Ну ты же знаешь, как я плохо разбираюсь в людях.

На несколько секунд повисла тишина. Столь абсолютная, что Зоя слышала шелест листьев за окном. Стук своего сердца. Тяжелое дыхание Дана, словно пытающегося освободиться от сковывавшего его напряжения. Тишина столь долгая, что Зое почудилась его потребность в защите. В ее извинениях, и, возможно, тогда он простит ее за глупость и легкомыслие.

И она рискнула взглянуть на него, вся трепеща от страха, и увидела, что он не нуждается ни в ее защите, ни в ее извинениях, ни в каких-то других действиях и словах, потому что глаза его сверкали, жилка на шее пульсировала и весь он пылал от ярости.

– Плохо разбираешься в людях? – спросил он, едва не взрываясь от гнева. – Плохо разбираешься? Ты так извиняешься за то, что натворила?

Зоя вскочила и сосредоточилась, размышляя, как лучше ответить.

– Нет, конечно нет, – быстро проговорила она, впадая в панику от осознания, что ничего лучше придумать не смогла. – Это не просто извинение.

– Да какое уж там извинение! – рыкнул он. – Ведь тебе прекрасно известно, что газетчики за мной охотятся. И ты знаешь, на какие уловки они готовы, лишь бы заполучить хоть крохи информации, а ты выложила им все. Как на блюдечке.

Ей оставалось только и дальше выражать сожаление, смириться с его яростью и обвинениями и ждать, когда он немного успокоится. Надеяться, что это хоть когда-то произойдет. Надеяться, что не все кончено, потому что ничего не исправить.

– Если бы я только знала, что она журналистка! – У Зои комок в горле застрял оттого, что она, может быть, все разрушила. – Я бы тут же сказала ей «до свидания». Ты должен мне поверить.

– Я – должен? С какой стати? Неужели ты не могла хоть на секунду остановиться и задуматься над тем, что делаешь?

– Нет.

– Почему, черт возьми, нет?

– Я растерялась. – От лавины впечатлений и медоточивых речей она совсем потеряла голову.

– Но зачем? Какую пользу ты хотела извлечь?

У нее челюсть отвисла, и никаких объяснений своей растерянности она придумать не могла.

– Да какая может быть польза?

– Не знаю. Деньги?

– У меня их достаточно. И я не делала это осознанно.

Он поворошил рукой волосы и сузил глаза:

– Да я и не думаю, что осознанно, ты не настолько глупа, и прости меня, если ошибся, но у нас ведь было соглашение о конфиденциальности?

Зоя побледнела, и у нее во рту пересохло.

– Что ты имеешь в виду?

– Соглашение, которое ты подписала. И нарушила каждое его слово.

– Ну и что ты теперь планируешь делать? – Каждая ее клеточка наполнилась ужасом, ведь в случае судебного разбирательства она потеряет все и Лили потеряет все.

– Я дам тебе знать.

Она шагнула к нему, и ее охватила паника, когда он отстранился.

– Послушай, Дан, – почти взмолилась она, – я совершила ошибку, прости. Ужасную ошибку. Если можно как-то это исправить, сделаю все от меня зависящее. Извинюсь перед Натали. Поговорю с твоей матерью. С твоими тетушками. И еще что угодно.

Дан лишь недоверчиво на нее смотрел.

– От тебя же можно ждать чего угодно. И ты полагаешь, что я надеюсь на какую-то твою помощь? Как бы от нее только хуже не стало.

– Ну что я могу сделать?

– Ничего.

Холодное слово поразило ее словно громом.

– Совершенно ничего? – спросила она, не в силах поверить, что между ними все кончено.

– Полагаю, так, – ровным тоном ответил он.

– Ты правда меня не простишь?

– Не думаю, что смогу. – Дан выстрелил в нее таким суровым, таким ледяным взглядом, что у нее защемило сердце. – А какое это, черт возьми, имеет значение? Я знал, что в конце концов ты меня подведешь.

Зоя ответила не сразу. Ей надо было хоть как-то это переварить. Разве он не попытается что-то исправить? Неужели все так безнадежно? Чувствовал ли он по отношению к ней то же, что она к нему?

Она так в это верила!

– Что?

– Ты говорила, что не подведешь меня, а сама подвела.

– Понимаю. Очень сожалею.

– Что толку от твоих сожалений, если и ты, и я понимаем, что рано или поздно это повторится?

– Не нарочно.

– Но сотворишь опять непременно.

– Ну, я ничего не могу гарантировать, потому что я живой человек. – В этом-то все и дело. – Я не совершенна, Дан, как и ты.

– Я – нет, согласен. Но я думал, что у тебя изъянов нет.

Что? Она удивленно на него уставилась. Он правда так думал? Нет, не может быть. Ведь она далека от совершенства настолько, насколько это вообще возможно.

– Погоди-ка. – Ей показалось, что с ними это уже случалось, и ее заставляла леденеть мысль, что подобное может повториться в будущем. – Ты ведь ждал чего-то подобного, не так ли?

Он вскинул голову, и их взгляды встретились.

– Что?

– Ты ждал моего ляпа.

– С чего бы это я ждал? – нахмурился он.

– Понятия не имею. Тебе лучше знать.

– А мне кажется, что у тебя есть все ответы.

– Всех ответов у меня нет. – В голове у нее прояснилось, сердце колотилось. – Но сейчас мне кое-что стало понятным. – Ее и правда вдруг осенило. – Знаешь, эта статья – не самое плохое. – Она скрестила руки на груди и посмотрела на него. – Я ведь там не рассказала все как есть и не раскрыла действительно конфиденциальной информации, например о твоей деловой поездке в Штаты или аборте Натали. Конечно, ты расстроен и считаешь меня предательницей, но совершенно напрасно, что и сам поймешь, если только перестанешь упрямиться как осел.

– Ты считаешь, что все дело в моей упертости? – рассердился он.

– Нет. Я думаю, это что-то вроде страха. Ведь ты не настроен против долговременных отношений, как и декларировал недавно? А теперь готов со мной расстаться, когда все у нас шло чертовски хорошо. И остается лишь один вывод: ты по какой-то причине боишься.

– Чего же мне бояться?

– Откуда мне, черт возьми, знать? – Ей начинало все больше надоедать его раздражение и высокомерие, упрямство и прежде всего нежелание к ней прислушаться. – Но ты ждал, когда я дам маху. Что ж, поздравляю, дождался. И ты прав. Не могу обещать, что это не повторится, потому что, в отличие от тебя, я отнюдь не совершенство.

– Это точно.

– Тебе есть что сказать или на этом поставим последнюю точку? – спросила она с такой натугой в горле, что ее слова прозвучали едва слышно.