Стефани Лоуренс - Великосветская дама

Джорджиана инстинктивно отпрянула, и Чарльз тут же сделал успокаивающий жест рукой.

– Поначалу я чувствовал то же, что и ты. Вообрази мое смятение, когда мне, молодому человеку, сообщили, что моя женитьба – дело решенное. Поначалу это приводило меня в бешенство, но потом я согласился исполнить свой долг перед семьей и стал ждать, когда твой отец пришлет тебя домой. Как оказалось, он умер, так и не успев рассказать тебе эту историю. – Невыразительные глаза Чарльза внимательно всматривались в ее лицо. – Могу себе представить, как он любил тебя и хотел удержать при себе по возможности подольше. – Чарльз со значением улыбнулся Джорджиане. – Я отлично понимаю его чувства.

К своему ужасу, Чарльз не добился иной реакции на свое признание, кроме слегка расширившихся ореховых глаз.

– При сложившихся обстоятельствах можешь представить мое удивление, когда я впервые тебя увидел и узнал, какая ты красавица.

Чарльз подкрепил свой комплимент улыбкой, но снова не добился никакой реакции. Он нахмурился. Этот ребенок вообще его слушает? Усилием воли убрав с лица суровое выражение и улыбнувшись, он продолжил:

– Боюсь, что я вел себя как настоящий дикарь. Прошу у тебя прощения за свое поведение. Я испытал огромное облегчение, узнав, что ты здесь. Теперь все будет в порядке.

Джорджиана по-прежнему никак не реагировала на его историю. Пробираясь ощупью в темноте, Чарльз напустил на себя покаянный вид и спросил:

– Джорджиана, сможешь ли ты простить меня?

Как только кузен начал рассказывать свою историю, Джорджиана притворилась совершенно безучастной. Слушая дальше, она испытывала благодарность к своему железному самообладанию, отполированному за недели вращения в свете и заставляющему ее хранить молчание. Девушка ни секунды не сомневалась, что давняя договоренность о помолвке между нею и кузеном – фикция. Ее отец всегда беспокоился о ее состоянии. Правда, он не собирался так рано умирать. Но она отказывалась верить, что на смертном одре он забыл сообщить ей о своих матримониальных планах касательно ее. Подавив желание презрительно рассмеяться, Джорджиана молвила ровным холодным голосом:

– Предлагаю поскорее забыть о вашем поведении в Хартли-Плейс.

Чарльз тут же заулыбался, и Джорджиана, напустив на себя царственный вид, продолжила:

– Что же касается второго затронутого вами вопроса, то есть нашей помолвки, боюсь, что в действительности ее не было. Мой отец ни разу не упоминал ни о чем подобном. Да и документов никаких нет. Боюсь, ваш отец намеренно ввел вас в заблуждение.

Чарльз нахмурился. Что ж, первая попытка не удалась, пришло время попробовать иной подход. Он отошел от Джорджианы на несколько шагов, затем вернулся обратно, всем своим видом изображая крайнее волнение, и страдальчески воззрился на девушку. Сделав выразительный жест рукой и полуотвернувшись от нее, он спросил:

– Джорджиана, дорогая моя, что мне сказать, чтобы убедить тебя?

Не будь обсуждаемый вопрос столь важен для нее, Джорджиана сочла бы его драматические жесты весьма забавными, но у нее не было желания ни улыбаться, ни смеяться.

Краем глаза Чарльз наблюдал за каменным выражением ее лица. Интуиция подсказала ему, что любовными признаниями поколебать ее не удастся, поэтому он решил выбрать покровительственную тактику.

– Я сделаю все возможное, чтобы ты была счастлива. После смерти отца ты осталась одна-одинешенька на свете. Прощу тебя, позволь мне заботиться о тебе.

Джорджиана едва удержалась, чтобы не рассмеяться ему в лицо. Это он-то заявляет о заботе! Человек, угрожавший ей в своем собственном доме. Она знала, что сумеет прекрасно обойтись без подобной заботы.

– Прошу, не говорите больше ни слова, – хладнокровно заявила она. – Мое решение останется неизменным. Я не выйду за вас замуж, Чарльз.

«Еще одно предложение, – подумала Джорджиана, усмехаясь про себя. – Еще менее желанное, чем прочие».

Чарльз драматично вздохнул и отвернулся, так что она больше не могла видеть его лица. Он довольно быстро оправился после ее отказа, что и неудивительно. По крайней мере, теперь он точно знает, как поступить. Выдержав паузу, Чарльз снова повернулся к Джорджиане и улыбнулся ей.

– Так и знал, что это будет бесполезно, но все же решил попытаться. Могу я хотя бы просить, чтобы мы остались друзьями?

Джорджиана заморгала от удивления. Друзьями? Что ж, ей от этого вреда не будет. Девушка мягко улыбнулась, радуясь, что они все же сумели прийти к разумному заключению. Она протянула кузену руку, одновременно и принимая его предложение, и прощаясь с ним.

– Что ж, пусть будет так, раз вам так этого хочется.

Взяв ее руку, Чарльз склонился над ней. Выпрямившись, он улыбнулся, как будто вспомнил о чем-то приятном.

– Ах, чуть было не забыл! – воскликнул виконт, глядя в глаза Джорджианы. – Те картины, что ты искала. В Хартли-Плейс.

У Джорджианы екнуло сердце. При виде ее реакции Чарльз внутренне усмехнулся. Вот и пала неприступная крепость!

– Да? – сказала Джорджиана, не пытаясь скрыть своего интереса.

Чарльз опять улыбнулся.

– Не хочу давать напрасную надежду, но, когда я уезжал, Прингейты как раз делали уборку на чердаке. Два дня назад они прислали мне записку, в которой говорится, что среди прочих вещей обнаружились и несколько полотен. Я написал ответ с просьбой уточнить имя художника. Если это те самые, что ты ищешь… – Чарльз намеренно оставил фразу незаконченной.

Едва смея дышать, Джорджиана тут же ухватилась за возможность получить приглашение в Кэндлвик. Чарльзу только того и надо было.

– Вы же сразу сообщите мне? Прошу вас, Чарльз?

Искренне обрадованный, он расплылся в улыбке.

– Разумеется, я немедленно дам тебе знать.

Решив, что пора уходить, он быстро склонился над ее ручкой и еще раз улыбнулся ей. Джорджиана дернула за шнурок колокольчика, вызывая дворецкого.

Разумеется, оценив ситуацию с различных углов зрения, Джорджиана решила узнать мнение Беллы о визите Чарльза и его заявлении.

– Друзья? – Скептицизм в голосе Беллы красноречиво показывал, какого она мнения о виконте Чарльзе. Она фыркнула. – Он невежа. Всегда им был, всегда и останется.

Джорджиана пожала плечами:

– Ну, это к делу не относится.

Она склонилась над вышивкой. По своему обыкновению, утро они проводили в малой гостиной. Белла подавила зевок.

– Великий боже! Похоже, и я заразилась твоей болезнью.

Джорджиана вопросительно вздернула бровь.

– Теперь я тоже считаю приемы утомительными, – пояснила Белла. – Никогда бы не подумала, что музыкальный вечер может оказаться таким изнуряющим.

– А мне кажется, это зависит от музыки, – с улыбкой заметила Джорджиана. – Кроме того, ты, похоже, большую часть времени дремала.