Стефани Лоуренс - Великосветская дама

Доминик понял скрытый подтекст ее слов, но решил не обращать на него внимания. Он не спешил открыться в том, что знает, кто она такая.

– В такой-то mêlée ? [17]Сомневаюсь, чтобы наши друзья вообще нас заметили. Вы сами-то видите тех, с кем приехали сюда?

Доминик еще раньше заметил, что Белла с Артуром удалились в одну из гостиных, поэтому не удивился, когда Джорджиана, быстро окинув комнату взглядом, покачала головой:

– Не могу различить ни одной знакомой фигуры.

Улыбнувшись, Доминик положил ее руку себе на сгиб локтя.

– Убедились теперь? На balle masquée полагается веселиться. Давайте-ка и мы немного развлечемся. – С этими словами он повел ее по направлению к террасе. Склонившись к ее ушку, виконт произнес чуть слышно: – Уверяю вас, что я очень хочу приятно провести время в вашем обществе.

К восторгу Джорджианы, вечер действительно оказался приятным. Сначала она вела себя настороженно, уверенная, что лорд Элтон не узнал ее, и беспокоясь, как бы он не переступил черту. Доминик в самом деле балансировал на грани дозволенного, но при этом ни разу не дал ей повода пожалеть о своем обмане. Потому что ее поведение иначе как обманом и назвать было нельзя. Что подумал бы его светлость, узнай он, что расточает свое обаяние маленькой protégée своей сестры?

Оказаться объектом его внимания было самым греховным наслаждением. Джорджиана вся светилась. Такой радости она не испытывала ни разу после смерти отца. На один благословенный вечер девушка позабыла, кто она такая, позабыла о своем кузене, позабыла обо всем на свете, кроме смотрящей на нее пары голубых глаз. Пока они шли через гостиные, его светлость указывал на многих людей, которых нетрудно было узнать даже в маске, называя их отличительные черты, а также сообщая последние сплетни и слухи, заставляя ее краснеть и смеяться. Когда Джорджиана призналась, что голодна, они отыскали столовую и стали угощаться пирожками с лобстерами. Там же она впервые попробовала шампанского, засмеявшись, когда шипучие пузырьки попали ей в горло. Потом они снова танцевали, вальсируя легко и грациозно. Джорджиана чувствовала, что вот-вот улетит, если бы не сильные руки лорда Элтона на ее талии, крепко держащие ее. Его глаза обещали рай на земле.

Наконец, они вышли на террасу. Джорджиана оперлась о балюстраду, а его светлость встал позади нее и стал указывать на фигурно подстриженный кустарник, озаряемый серебристым светом луны. Едва не касаясь губами ее виска, Доминик омывал дыханием ее волосы. Нежно, очень нежно, так, что она не посмела запротестовать, его ладони легли ей на плечи и заскользили вниз по обнаженным рукам. Джорджиана содрогнулась от наслаждения. Повернув ее лицом к себе, Доминик поцеловал ей руку в перчатке и произнес:

– Вечер окончен, милая. – Еще мгновение он смотрел ей в глаза, после чего его взгляд переместился ниже, к губам.

Джорджиана замерла в предвкушении поцелуя, готовясь вернуть ему эту ласку, и почувствовала себя опустошенной, когда он произнес лишенным эмоций голосом:

– Идемте. Давайте отыщем ваших спутников.

Через несколько минут Джорджиана заметила Артура и Беллу, стоящих у входа в большую гостиную. Повернувшись к его светлости, она вдруг обнаружила, что его нет рядом – он незаметно растворился в толпе. Улыбаясь про себя его хитрой тактике, Джорджиана подошла к Белле.

– Великий боже, Джорджи! Я уж начала думать, что тебя похитили. – Внимательно посмотрев на подругу, она спросила: – Где же ты была?

– Да так, нигде, – ответила Джорджиана, блаженно улыбаясь. Она не могла не улыбаться, даже понимая, что тем самым лишь возбуждает в Белле подозрения. В присутствии Артура подруга ни за что не стала бы допытываться о случившемся, ну а завтра она сумеет выдержать любой допрос.

Десять минут спустя карета Уинсмеров катилась по дороге в Лондон.

Доминик Риджли наблюдал за ее отъездом. Натягивая перчатки, он кивнул ожидающему лакею, и тот тут же поспешил отдать распоряжения кучеру виконта. Расположившись на кожаном сиденье, Доминик с комфортом тронулся в путь – рессоры безотказно гасили толчки на ухабистой дороге – и принялся хладнокровно размышлять о вечере, проведенном в обществе Джорджианы Хартли. Ключевую роль играло слово «хладнокровно», потому что несколько раз за вечер он напрочь лишался привычной сдержанности. Джорджиана была загадкой, его ангелом с золотыми волосами, невинной девушкой, восхитительно и самозабвенно реагирующей на его опытные ласки, что сулило еще большее наслаждение в будущем. Сам ангел, покоривший его черствое холостяцкое сердце, этого пока не осознал. Доминик счел это весьма многообещающим.

Он радостно улыбнулся в темноту. Кто бы мог подумать?

Лошади скакали вперед, оставляя позади милю за милей, а виконт мысленно заново переживал события минувшего вечера. Когда он притворился, что не узнал ее, Джорджиана безоговорочно поверила. Но будет ли девушка все еще верить в это завтра? Какие выводы она в таком случае сделает о человеке, расточающем любезности неизвестной даме? Доминик поморщился. Нужно было при первой же удобной возможности развенчать миф о том, что он не понял, кто она такая. Глупое дитя! Да он немедленно узнал бы ее даже в домино! Однако ей не хватило опыта понять, что она увлекла его столь же сильно, что и он ее. Даже, пожалуй, еще сильнее. Доминик застонал, вспомнив, как жестко ему пришлось сдерживать свой порыв поцеловать ее, когда они находились на террасе.

Доминик решил, что с этого момента он будет открыто, а не анонимно ухаживать за Джорджианой. У многих это, без сомнения, вызовет удивление. Что ж, им же хуже. Его друзья все равно узнали его сегодня на бале-маскараде, Джулиан Эллсмер уж точно. Значит, Эллсмеру известно, с какой леди он провел весь вечер. Хвала господу, что Джорджиана уже ему отказала. Меньше всего Доминику хотелось, чтобы повторилась давняя история. Сплетники, к сожалению, так и не поняли, что Джулиан не таил на него зла после случая с мисс Амелией Керслейк. Доминик цинично вздернул черные брови. Любителям позлословить никогда не было дела до правды.

Глубоко вздохнув, Доминик откинул голову на подушку и закрыл глаза. Перед его мысленным взором тут же предстала пара больших ореховых глаз, таких ярких, словно в них горел золотой огонь. Все сомнения были мгновенно развеяны. Ни возраст Джорджианы, ни ее положение в обществе не имели значения перед лицом его страсти. Он желает Джорджиану Хартли. И намерен ее добиться.

Бал-маскарад в Хэттрингем-Хаус и для других гостей оказался открытием. Пока Джорджиана вальсировала и смеялась в объятиях своего кавалера, из угла за ней наблюдала пара бледно-голубых глаз. Чарльз Хартли чуть слышно выругался, что не сулило ничего хорошего.