Стефани Лоуренс - Великосветская дама

– Джорджиана?

– М-м-м? – Она соблазнительно придвинулась к нему, отчего у него перехватило дыхание.

– Выходи за меня, любимая. Скажи «да». Сейчас же.

– Д… Что? – Внезапно взгляд Джорджианы сделался осмысленным. С ее сознания словно спала пелена. Не сводя с него глаз, девушка покачала головой.

К ее удивлению, она прочла в глазах Доминика страсть и пробуждающийся гнев.

– Надеюсь, любимая, что ты не собираешься ответить мне отказом?

Его сдавленный голос отрезвил ее. Джорджиана с трудом соображала, все еще чувствуя тепло тела Доминика. Положив руки ему на плечи, девушка хотела было отстраниться, но обнаружила, что его нежные объятия на деле крепче стали.

– Я не могу думать, – запротестовала она.

– И не надо, – произнес Доминик, лаская дыханием ее щеку. – Просто скажи «да».

И снова Джорджиана покачала головой, не смея смотреть ему в глаза. Понимая, что проигрывает битву, она уткнулась лбом Доминику в плечо. Он крепче прижал ее к себе. Тепло его тела успокаивало, а не угрожало. «Как странно, – подумала она, – что я чувствую себя столь уютно в объятиях человека, который меня не любит».

– Почему? – услышала она его мягкий шепот.

– Потому что вы не любите меня, – произнесла она вслух, сама того не осознавая.

– Что?

Доминик резко отстранил Джорджиану от себя, недоверчиво воззрившись на нее. Он внимательно всмотрелся в ее лицо, и его губы скривились. Прикрыв глаза, он снова притянул голову Джорджианы себе на плечо.

Джорджиана прижалась к нему, все еще испытывая головокружение от их поцелуев, желая большего, но при нынешних обстоятельствах не смея искушать его. То, что Доминик до сих пор настаивает на браке, сбило ее с толку, а реакция собственного тела еще больше смутила ее. Какой же распущенной она становится в его обществе!

Доминик выждал некоторое время, пытаясь взять под контроль разбушевавшиеся эмоции, после чего произнес дружеским тоном:

– Будь добра, любимая, объясни мне, почему ты считаешь, будто я тебя не люблю?

Джорджиана не в силах была вернуть их общение в рамки приличий. Она совсем было собралась сбежать без объяснений, но поняла, что не сумеет вырваться из плена его рук, оставить его. Поэтому, почувствовав, что его губы нежно ласкают ее ухо, девушка собралась с мужеством и, вздохнув, произнесла:

– Вы лишь говорите о своей любви, но не любите меня по-настоящему. Однажды я видела, как вы целовали леди Чэнгли. Меня вы никогда так не целовали.

Облеченные в слова, ее мысли тут же лишились рациональности, но это было лучшее, что она могла придумать, когда Доминик находился столь близко к ней.

Ее признание он встретил в молчании. Подняв глаза, Джорджиана увидела, что Доминик рассматривает ее со странным выражением в глазах.

– Хочешь сказать, что по этой причине ты так долго держала меня на расстоянии? Потому что я не поцеловал тебя так, как прежде леди Чэнгли? – сдавленным голосом произнес он.

Джорджиана посмотрела на него с беспокойством, но ничего не ответила. Тогда Доминик слегка встряхнул ее, и она кивнула.

Громкий стон стал наградой ее честности.

– Джорджиана!

В следующее мгновение он сгреб ее в охапку и принялся целовать – безжалостно, страстно – до тех пор, пока под ней не подогнулись колени. Она схватилась за него, чтобы не упасть. Поцелуй все продолжался: требовательный, властный, порабощающий. Когда Доминик наконец отпустил ее, Джорджиана была потрясена до глубины души.

– Ах!

Больше девушка ничего не могла сказать. В ее глазах, когда она посмотрела на него, горел золотистый огонь любви, радости и удивления.

Со стоном Доминик снова прижал ее к себе и зарылся лицом в ее шелковистые кудри.

– Но почему? – воскликнула пораженная Джорджиана. – Доминик, почему ты не целовал меня так прежде?

Она с удивлением обнаружила, что его плечи трясутся. Доминик больше не мог сдерживать смех. Хотя его возлюбленная и пыталась вырваться из его объятий, он крепко прижимал ее к себе до тех пор, пока не пришел в себя настолько, чтобы дать ей вразумительный ответ. Лишь тогда виконт слегка ослабил хватку, позволив ей посмотреть себе в лицо.

Обрадованная тем, что в глубине его голубых глаз светится любовь к ней – глаз, дарящих ей свое тепло и приязнь, а также страсть, которой не было прежде, – Джорджиана улыбнулась, терпеливо дожидаясь ответа.

Сделав глубокий вдох, Доминик попытался подобрать слова, чтобы объяснить, как ее невинность подстроила ему очередную ловушку.

– Уверяю тебя, что я вел себя предельно осторожно исключительно для того, чтобы не показать тебе силы моей страсти, потому что, моя сладкая, бытует мнение, что неискушенные молодые леди недостаточно стойкие, чтобы выдержать подобный дикий натиск.

При виде расширенных глаз Джорджианы Доминик едва не рассмеялся снова.

– А разве мне не должно понравиться?… Нет, это не может быть правдой.

Доминик снова принялся ласкать ее ухо.

– Уверяю тебя, так и есть, – прошептал он. – Если бы я поцеловал десяток благородных дебютанток, семеро неминуемо упали бы в обморок, а остальные трое насмерть перепугались бы.

Джорджиана улыбнулась.

В следующее мгновение Доминик взял ее сильными пальцами за подбородок и заставил поднять голову, чтобы удобнее было смотреть в ее глаза. В его собственном взгляде горел темный огонь, значение которого она теперь понимала. По ее телу прошла волна чувственной дрожи.

На губах Доминика медленно появилась зловещая улыбка. Его голос, когда он заговорил, был глубоким и хриплым.

– Довольно говорить о нашем безумном мире. Позволь мне показать тебе, как сильно я тебя люблю.

Его губы накрыли ее, и Джорджиана без остатка растворилась в накрывшей ее волне страсти.

– Гм!

Услышав деликатное покашливание у двери, Доминик резко поднял голову.

– Какого дьявола? – Прищурившись, он повернул голову и различил в тусклом свете фигуру нарушителя спокойствия. – Дакетт?

Дакетт вежливо смотрел на противоположную стену.

– Прошу прощения за беспокойство, милорд, но я подумал, что вам будет небезынтересно узнать новость о прибытии леди Уинсмер.

– Беллы? – Удивленный вопрос Доминика повис в воздухе, но Дакетт уже удалился, оставив дверь приоткрытой.

Недоверчиво вскинув брови, Доминик посмотрел на Джорджиану, которую все еще сжимал в объятиях.

– Полагаю, нам лучше сходить узнать, с какими вестями явилась твоя дуэнья.

Джорджиана улыбнулась:

– Интересно, зачем же она приехала?

– Вот и мне хотелось бы знать. Давай-ка спросим у нее самой.

Не выпуская Джорджиану из кольца своих рук, Доминик направился вместе с ней к двери.

Они замерли на пороге, обозревая открывшуюся их глазам картину. Одна половина большой двустворчатой двери была открыта. Стоящий у дверей лакей пытался осветить свечами крыльцо. Порывы холодного воздуха проникали в холл, неся с собой горсти снега, которые тут же таяли на плитках пола. Лежащее на ступенях крыльца толстое снежное покрывало свидетельствовало о бушующем снаружи буране. На глазах у Доминика и Джорджианы в дом вошли два лакея, внеся на руках Беллу. Следом за ними появился Дакетт, на плечах которого уже образовались холмики снега.