Филдинг Лиз - Приключения англичанки в Милане

– И вы поступаете так же? Следуете ее примеру?

– Всегда прощайся, как в последний раз. Живи так, словно каждый день последний.

– Хотите сказать, вы не прочь выйти на улицу и устроить снежную битву? – Он не желал вспоминать, как отдалились друг от друга они с отцом.

– А вы бы пошли? Шутка. День и без того выдался насыщенный.

– Да, и, похоже, первое впечатление от жизни в Изоле получилось не слишком благоприятным. С другой стороны, небольшое приключение тоже не лишнее, тем более что вы приехали в Италию за впечатлениями.

Теперь их глаза встретились в отражении в окне. Ему захотелось перевести часы назад, вернуть тот миг, когда ее язык коснулся его губы. Словно не выдержав напряжения, она повернулась к нему.

– Можете мне поверить – впечатлений масса.

– Вы устали. – Она не ответила ни да, ни нет на предложение занять комнату Лизы. Но даже если сомневалась, стоит ли оставаться, а он не знал, насколько разумно предлагать это, погода все за них решила. – Лиза отнесла ваш чемодан наверх.

На комоде стояла коробка с косметикой, рядом с кроватью лежала книга, под ней валялись туфли, будто их только что сняли и бросили там.

– Давно она живет с Джованни?

– Она приехала с ним из Мельбурна чуть больше года назад. Честно говоря, не думал, что их отношения выдержат ежедневные бытовые проблемы совместной жизни.

Хотя нельзя сказать, что его самого они смущают.

– Вы вкусили это на собственном опыте?

– Однажды подошел достаточно близко.

– Я даже не приближалась.

– Деревенские сплетни?

– Они бы меня не остановили.

– Нет?

Снег накрыл город покрывалом тишины, смягчив углы и придав всему видимость чистоты.

Анжелика прижала руки к стеклу и вздохнула:

– Я люблю снег. – Ее голос звучал мягко, как если бы в окно ударилась огромная снежинка. Данте ничего не мог с собой поделать, повернулся и посмотрел на нее. – Кажется, что оказался в другом мире – там, где время не в счет.

Даже стоя у холодного окна и не касаясь, она чувствовала тепло Данте. Все чувства обострились, как у зверя, она почти слышала стук его сердца, вторивший ее пульсу, почти чувствовала запах феромонов, витавший в воздухе. Хотелось вытащить рубашку из брюк и потереться щекой о его грудь, по-кошачьи помечая своим запахом.

Все, что произошло потом, виделось Джели, как в замедленной съемке. Медленно подняв руку, Данте потянулся к ней. В ожидании его прикосновения она ощутила легкое покалывание на коже. Губы сделались горячими и, казалось, разбухли вдвое. Щека сама собой потянулась к теплу его руки, но прикосновения не последовало. Вместо этого раздался щелчок. Это он, протянув руку у нее над головой, закрыл одну из ставен. « Не-е-ет!» – казалось, кричала каждая клеточка ее тела.

– В моей комнате все удобства, так что ванная в вашем распоряжении. Горячей воды много, вас никто не побеспокоит, даже если захотите мокнуть там весь день.

Никто не побеспокоит? Он что, с ума сошел? Она уже обеспокоена сверх всякой меры.

Ей негде жить, она потеряла деньги, а думает лишь о том, как будет целоваться с Данте Веттори, расстегивать пуговицы его рубашки, ощущать теплое тело, чувствовать, как длинные пальцы обхватывают ее грудь.

Щелк, и вторая ставня закрыла комнату от завораживающего кружения снежинок, мгновенно вернув Джели к реальности.

– Спасибо.

– Если вам что-нибудь понадобится, я внизу, в кабинете. Надо заняться бумагами.

– Я не дала вам спокойно поработать?

– Когда вы пришли, я только закончил есть. Поэтому и оказался в баре. Вы знаете, где что находится, будьте как дома.

– Данте, спасибо вам.

В ответ он едва заметно кивнул:

– Увидимся завтра утром.

Джели не двигалась, пока не услышала звук закрывшейся двери, только потом ее плечи резко поникли. Как случилось, что всего через час или два после многообещающего жгучего поцелуя они вдруг ощутили неловкость?

Взглянув на часы, Джели увидела ответ. За это короткое время произошло слишком много всего.

Если бы не столь внезапное и драматическое появление котенка, они могли бы спокойно сидеть за ужином. Данте объяснил бы ситуацию с апартаментами, помог подыскать комнату на ночь, а завтра она зашла бы сюда поблагодарить его и, возможно… Возможно, искра влечения, вспыхнувшая между ними, разгорелась бы ярче.

Вместо этого они метались между приступами жаркого желания и скованностью в попытке скрыть то, что уже стало очевидным.

Ее мать, черные шляпы. Господи, с чего вдруг она разоткровенничалась? А фазан? Джели никому не говорила о нем с тех пор, как сестры, вернувшись домой, застали их с бабушкой поющими заупокойные гимны у плетистой розы, рядом с которой нашла последний приют злосчастная птица.

– Dio. – Данте достал бутылку граппы. Казалось, образ Анжелики, стоявшей, прижав руки к оконному стеклу, прожег дыру в его мозгу.

Налив немного, он проглотил все одним глотком и на мгновение замер, чувствуя, как тепло разливается по жилам.

Так близко. Он был так близко от нее, что почти почувствовал, как ее щека тянулась к нему, губы стали мягче, глаза закрылись в предвкушении повторения поцелуя. Данте сжал руку в кулак, пытаясь отогнать наваждение.

И хотя успел выйти из комнаты, не сделав ничего, чего не простил бы себе, он не мог запретить воображению откликнуться на то, что стало непрерывным проклятьем для его чувств, с тех пор как она вошла в бар и ее появление заставило всех замолчать. От ее волос веяло ледяной свежестью, снежинки таяли на щеках, на алых губах. Она казалась каким-то сказочным персонажем. Принцессой, явившейся откуда-то из темноты.

Он повернулся, их глаза встретились, и в тот первый миг он забыл свою боль. Сердечную тоску.

А потом она сказала: «Виа Пепоне».

Уже тогда, предвидя неизбежные сложности, надо было предоставить Лизе разбираться с ней. Но первый взгляд сразил его, как удар молнии, и, когда Анжелика подошла к нему, он словно очнулся от зимней спячки. И прикоснулся к ее руке. А она сняла перчатку, сбросила пальто, осталась в потрясающем маленьком черном платьице.

Когда положил ей руку на талию, выводя из бара, его захлестнула волна жара, от которой он так и не смог избавиться.

Хотелось прикоснуться к ее щеке, почувствовать вкус. Раздеть и прижать к своему голому телу, утонуть в ней.

То, что она говорила, как смотрела на него… предлагала ему взять все. Нет, это не заблудившаяся принцесса из ночной темноты, а кто-то другой. Чародейка, колдунья. И если бы это происходило в сказке, он был бы уже обречен.

Данте тряхнул головой.

Анжелика Эмери просто женщина, попавшая в беду, и в этом вся проблема.

Тот миг, когда они чуть не оказались в постели, был вполне реален, но злополучное или спасительное вмешательство Лизы все разрушило. У них появилось время подумать, и они упустили момент спонтанной вспышки примитивной похоти, которая могла завести куда угодно или никуда.