Линда Белаго - Под сенью апельсиновых деревьев

Амру посоветовала миси Мартине немножко облегчить мальчику жизнь, однако та лишь сердито ответила:

– Я не могу допустить, чтобы он бегал, словно негритянский ребенок.

То, что масра Питер ничего не сказал по этому поводу, хотя он как врач должен был знать, что нельзя носить теплую одежду в такую погоду, еще больше рассердило Амру. И вообще, у домашней рабыни все чаще и чаще бывало плохое настроение. Раньше Амру всем здесь руководила. Масра Карл был сложным человеком, но, по крайней мере, он предоставлял ей право распоряжаться домашним хозяйством. Однако миси Мартина с некоторых пор стала перечить Амру. Ее муж снова и снова призывал ее «поставить негритянский сброд на место».

И в поселении рабов настроение было подавленным. Из‑за жары участились случаи лихорадки, и первые мужчины уже свалились из‑за болезни.

Масра Питер очень возмутился из‑за того, что снова пропадала рабочая сила, а затем заявил, что будет принимать меры. Его первые указания надзирателям-бассиа заключались в том, чтобы согнать мужчин плетками с постелей. Однако это сошло лишь в первые дни, до тех пор пока рабов не пришлось уносить с полей в их хижины. Они просто теряли сознание, не выпуская мачете из рук. Они действительно были больны, и через неделю, не приходя в сознание, умер первый человек.

Амру и Йенк делали все возможное, чтобы оказать помощь в поселке. Йенк готовил настои и целебные мази, а ночью знахарь и здоровые рабы тайком выходили на поля, чтобы возле костра попросить духов о помощи. Однако это был тяжелый год. Погода не становилась лучше, не было даже легкого ветерка. Душный воздух днем и ночью собирался между хижинами.

Когда заболели первые дети, Амру подняла тревогу. Она решилась обратиться к миси Мартине. Та сидела с детьми на веранде, а рядом с ней на циновке на корточках устроилась Кири.

– Нужно давать рабам больше еды. Больным детям нужно хорошо питаться.

Миси Мартина ненадолго задумалась. Когда масра Питер пришел с полей, она решилась заговорить с ним об этом, однако ее муж решительно отверг предложение Амру.

– Ага, валяться в постели, да еще и обжираться – это негры очень любят! Этого не будет! Кто мало работает, тот должен меньше есть.

– Но, Питер, может быть… Я имею в виду… хотя бы детям?

– У всех наших негров есть огороды и поля для выращивания продуктов питания – вот пусть сами себя и снабжают. Если они обленились до такой степени, что не хотят обрабатывать собственные огороды… Мартина, экономическое положение на плантации не такое уж хорошее, чтобы я мог откармливать их, как личинок. Я еще раз попытаюсь применить медикаменты, у меня есть новая рецептура из Европы…

Миси Мартине при этом явно стало плохо.

– Но в прошлый раз…

Однако ее возражения не привели к тому, чтобы масра Питер успокоился. Наоборот, он возмутился еще больше:

– Да что ты в этом понимаешь! Состав лекарства был еще раз изменен, и теперь никаких проблем не будет. Кроме того, мы получим компенсацию, если опробуем это средство здесь, на наших рабах.

Когда Кири сообщила Амру, чем закончился разговор, черная экономка презрительно фыркнула:

– Если масра будет продолжать в том же духе, скоро у него вообще не будет рабов.

Кири тоже чувствовала себя все хуже и хуже. Она уже находилась на шестом месяце беременности, а из‑за ужасной жары ей казалось, что она пропитывается водой, как губка. Иногда по вечерам Кири лихорадило, и тогда она тщательно обкладывала свои ноги холодными компрессами. Она не имела права болеть, пока на плантацию не вернется миси Джульетта.

Однако ситуация становилась все хуже и хуже. Еще никогда так много рабов не болело лихорадкой. Почти в каждой хижине был хотя бы один больной.

Прошло немного времени, и масра Питер приказал перенести больных в дом для собраний и сделал им уколы. Каждый, кто отказывался делать укол, был беспощадно высечен плетьми, пока «добровольно» не подставил руку.

Ночью перед этим двое парней, больных лихорадкой, которые еще могли самостоятельно передвигаться, попытались покинуть плантацию.

– Лучше мы умрем в лесу, чем от лекарства белого человека, – сказали они.

Когда бассиа заметили, что рабы сбежали, они пустили по их следу собак.

Амру умоляла масру Питера подождать:

– Лихорадка приходит и уходит каждый год!

Но он прогнал ее.

Через несколько дней, после того как масра Питер «полечил» людей, некоторым из них стало еще хуже. К лихорадке добавились рвота и обмороки. Рабы больше не понимали, где находятся, дети все время плакали, кричали или вообще не могли говорить.

В поселении рабов начался хаос.

Когда Юлия через пару дней пришла в дом Сузанны, та как раз заносила корзину с фруктами в кухню.

– Сузанна, вы считаете, что уже достаточно окрепли? Не надо этого делать. Я принесу вам что-нибудь…

– Джульетта, я собрала это не для себя. Вы понимаете, я ведь как-то должна зарабатывать себе на жизнь.

Сузанна с первого дня обращалась к Юлии по имени. Казалось, она не хотела произносить фамилию «Леевкен». Юлия не сердилась на нее за это. В общем-то, было бы лучше, если бы они познакомились при других обстоятельствах. После беседы о Карле обе избегали упоминать его имя. То, что нужно было сказать, уже было сказано.

Сузанна поставила корзину с фруктами на стол и пододвинула к себе стул, на который устало опустилась. По ее лицу было видно, что это стоило ей некоторых усилий. Лихорадка, очевидно, ослабила ее сильнее, чем ей хотелось признавать.

– Завтра с утра мне нужно будет отнести их на базар.

– Вы и вправду думаете, что сможете это сделать? – Юлия тоже села за стол.

– Если фрукты сгниют, мне это не поможет.

– А огород… огород тоже принадлежал Карлу?

Юлия вдруг испугалась, что Сузанна лишится не только крыши над головой, но и средств к существованию.

Сузанна покачала головой:

– Нет. Огород достался мне от матери. Он небольшой, но его как раз хватает на то, чтобы мы могли кормиться и еще кое-что продавать.

Юлия задумалась, чем она может помочь Сузанне. Денег эта женщина не возьмет: для этого она была слишком горда.

И вдруг в голову Юлиии пришла идея.

– Огород при городском доме! Он, правда, находится на другом конце города, но то, что там вырастает, мы все равно не можем съесть. Может быть, вы могли бы собирать излишки и продавать их?

Сузанна наморщила лоб. Она на минуту задумалась.

– А ваша домашняя рабыня возражать не будет?

Юлия пожала плечами.

– Я думаю, урожая с этого огорода достаточно, чтобы обеспечивать потребности городского дома и кормить Фони и Хедама. И при этом там все же остаются излишки. Хедам недавно жаловался, что он вынужден многое выбрасывать, потому что в доме не было никого, кто мог бы это съесть. Значит, если вы не против… Я думаю, что никто не будет возражать, если вы станете собирать там урожай и относить излишки на рынок. В качестве компенсации вы могли бы также ухаживать за огородом. Хедаму определенно нужна помощь, а Фони занимается исключительно домом.