Шома Нараянан - Еще одна помолвка

В пять часов утра она встала с постели после почти бессонной ночи, и меньше чем за полчаса приняла душ и оделась. Она хотела перед уходом позавтракать, но аппетита почти не было.

Она так часто ездила в Пуну, что почти не замечала поразительных видов Западных Гат из окна автобуса, мчавшегося по скоростному шоссе. Из головы не шел Нихил и выражение его лица, когда она попросила его уйти. Постепенно она начала осуждать свое поведение. Может, ей не следовало так спешить? Нужно было попытаться понять, почему он решил, что она стыдится его. Вполне возможно, у него сложилось такое впечатление из-за того, что она что-то не так сказала или сделала. А вместо того, чтобы подождать, пока оба успокоятся, она решила отдать ему кольцо.

Отец ждал ее у автобусной остановки в своем потрепанном старом «фиате». На этой машине он ездил последние пять лет, и никто не мог убедить его купить что-то современное.

– Необязательно было встречать меня, – как всегда, упрекнула Шуэта.

Но никакие уговоры не могли удержать доктора Матера от поездок на автобусную остановку в ожидании приезда дочери. Он взял ее чемодан, положил в багажник, и у Шуэты вдруг сжалось сердце: она заметила, что движения отца были медленнее, чем в прошлый раз. Несмотря на прекрасное здоровье, доктор Матер старел.

– Как поживает тетушка?

Тетка никогда не приезжала встречать ее. Оставалась дома и готовила гору блюд в честь приезда племянницы.

– Ей не терпится увидеть тебя. Ты давно нас не навещала.

Он был прав. С тех пор как появился Нихил, она ограничила визиты в Пуну. Твердила себе, что отец и тетя заняты своей жизнью и поэтому не стоит мчаться в Пуну каждый раз, когда она чувствует себя одинокой. Впервые она осознала, что они, должно быть, скучают по ней.

– Я была занята, – пояснила она, стараясь, чтобы голос не звучал слишком виновато. – Зато я приехала на всю неделю.

Отец быстро взглянул на дочь, но она не заметила этого, поглощенная собственными мыслями. Он ничего не сказал. Но вот тетка была куда более красноречива.

– Ты больна, дитя мое? – спросила она, едва увидев Шуэту. – Под глазами темные круги, и ты выглядишь вполовину не такой бодрой, как обычно.

Шуэта только поморщилась. Ей казалось, что в обозримом будущем ей вообще не захочется улыбнуться.

– У нее тяжелая работа, – напомнил отец, вкатывая в дом чемодан. – Дай ей немного отдохнуть. Возможно, ей не хочется выдерживать град вопросов.

Но когда Шуэта вышла, он вопросительно поднял брови.

– Что-то случилось, – сказала тетя Анита. Сама того не зная, она отреагировала точно так же, как Дипа при виде Шуэты. – Я никогда ее такой не видела.

Доктор Матер что-то недовольно проворчал. Но Анита слишком хорошо знала его, чтобы дуться. Даже сама Шуэта, возможно, не сознавала, как сильно он любит дочь.

Дня через два Шуэта немного успокоилась. Сердце по-прежнему болело при мысли о Нихиле, и пару раз она едва не сдалась и не позвонила ему. Но общество отца и тетки помогло. Оба были не из тех, кто выставляет чувства напоказ, но они глубоко любили ее, и рядом с ними она чувствовала себя спокойнее и могла рассуждать здраво.

Нихил не звонил, и это служило подтверждением, что он тоже посчитал разрыв лучшим выходом. Гордость не давала ей сделать первый шаг, и по мере того, как шли дни, она все более смирялась с тем обстоятельством, что они с Нихилом никогда не будут вместе.

– Па, ты помнишь мистера Нейра? – спросила она однажды, как надеялась, небрежно и мимоходом.

Доктор Матер работал в саду и ответил только, когда тщательно полил все розы.

– Строительный подрядчик?

– Да. У него… э-э… был сын, который учился со мной в одном классе.

– Нихил? Я его помню. Мне всегда было жаль мальчика, у него было много проблем. В конце концов его исключили из школы, так ведь?

Шуэта в удивлении уставилась на него.

– Но ты ведь был тогда в совете? Я думала, это ты решил его исключить.

– Это было решением совета, – нахмурился отец. – Его поймали за курением на школьном дворе, но до этого у него был целый список дисциплинарных проступков. У нас фактически не было выбора. Но мы вызвали отца в школу и посоветовали постараться держать мальчика в руках. Кроме того, мы выписали свидетельство о переводе, вместо того чтобы выдать ему письмо об исключении, когда он сказал нам, что уезжает из Пуны. Но откуда такой внезапный интерес?

Он смотрел на нее в упор, и Шуэта невольно покраснела.

– Недавно я его встретила, – пробормотала она. – Он преуспевает, управляет собственной большой компанией по организации мероприятий.

– Это меня не удивляет. У него были большие способности, я заметил это, когда он еще учился в школе, – сказал доктор Матер, но тут же отвлекся при виде жирной гусеницы, возлежавшей на листе розы. Однако когда Шуэта вошла в дом, он поднял глаза и задумчиво покачал головой. Сестра наверняка бы поняла, что выражает его взгляд.

Войдя в гостиную, Шуэта включила телевизор и принялась переключать каналы. Глубина ее отчаяния была такова, что она нашла канал, который вчера транслировал церемонию наград, в надежде, что они повторят шоу. Видеть Нихила по телевизору – лучше, чем вообще не видеть.

Однако передавали ситком о ссорившихся сватах, и она, брезгливо поморщившись, выключила телевизор.

Возможно, ей стало бы гораздо легче, знай она, что Нихилу так же плохо, как ей, если не хуже. Несколько дней после ссоры он старался воспламенить в себе гнев против Шуэты. Но вскоре ярость сменилась тупой обреченностью. Чем больше он думал об этом, тем сильнее убеждался, что колебания Шуэты перед тем, как заключить помолвку, и ее настойчивые просьбы помириться с родителями связаны с тем, что она стыдится его происхождения. Беда в том, что у него больше не осталось воли негодовать по этому поводу, а временами он даже думал, что она права.

Резкий переход от гнева к депрессии еще больше угнетал его дух. Он был уверен, что по-прежнему хочет Шуэту: пусть все остальное было неясным и запутанным, этот факт оставался очевидным и неопровержимым. Он даже приехал домой к Шуэте, чтобы попытаться ее уговорить, но Прайя объяснила, что Шуэта гостит у отца. Больше она ничего не сказала, да Нихил и не спрашивал. Он хотел все обдумать, спокойно и рационально, а ехать за ней в чужой город означает окончательно ухудшить положение.

Но тут позвонила Вина:

– Нихил, я пыталась позвонить Шуэте, но она не отвечает. С ней все в порядке?

– Понятия не имею, – глухо ответил Нихил. – Мы больше не помолвлены.

Он подождал, пока поток взволнованных слов и жалоб иссякнет, после чего отрезал:

– Я не хотел бы говорить об этом, тетушка.

– Вы поссорились?

– Нет, все было прекрасно. Ей просто не понравилась форма моего носа, – пояснил Нихил, не скрывая сарказма. – Конечно, мы поссорились.