Бет Уайт - Креольская принцесса

– Спокойно, – шепнул он. – Мы мигом заберем его отсюда.

Она посмотрела на испанца, кивнула и в этот момент увидела деда. Он сидел на ящике возле решетки камеры, выпрямившись и склонив голову, словно бы молясь. В руках он сжимал шляпу.

– Дедушка! Я здесь! Мы с Рафаэлем забираем тебя. – Лиз опустилась на колени. – Ты в порядке?

Наконец он поднял голову и заморгал, как после сна. Казалось, что он постарел на десять лет.

– Лиз? Что ты здесь делаешь?

– Разве ты не слышал? Я пришла, чтобы забрать тебя! – Протянув сквозь решетку руки, Лиз повернула голову и сказала: – Нил! Отпирай давай! Быстрее!

– Иду.

Не успел Нил вставить ключ в замок, как дед уже был на ногах.

– Нет! Сначала Антуан. Я не могу уйти без…

– Дедушка! – Лиз была готова расплакаться. – Мне жаль, но майор Редмонд не отпускает папá… по крайней мере пока. Мы заберем его позже, но сейчас ты должен…

– Я сказал, что не брошу сына. Не в этот раз.

Лиз посмотрела на морщинистое лицо деда, упрямого, как осел, но прекрасного в этом порыве самопожертвования.

– О дедушка…

Рафаэль приблизился к Лиз и помог ей встать.

– Послушайте, сэр, ситуация немного, хм, странная. У Лиз случилось небольшое недопонимание с майором. Я уверен, что господин Маклеод с радостью пояснит его суть, но, короче говоря, я могу забрать только вас двоих из города, и больше никого. – Он сделал паузу и осторожно добавил: – Я думаю, что не стоит испытывать великодушие майора.

Ланье нахмурился и сердито посмотрел на Нила. Нил начал переминаться с ноги на ногу. Наконец он тихо промямлил:

– Он прав, сэр. Вам лучше идти, в противном случае это может плохо кончиться. – Он виновато посмотрел на Лиз. – Я буду присматривать за твоим отцом, Лиз. Я прослежу, чтобы его хорошо кормили, и добуду для него кровать.

– Отец. – Из тени в соседней камере послышался голос Антуана. – Послушай их. Забери Жюстин и детей, пускай они живут в твоем доме.

Лиз подошла к камере отца. Он выглядел похудевшим и больным, но был трезвым, что, в некотором смысле, пошло ему на пользу.

– Папá! – Она протянула руку и тронула его за рукав. – Я хотела забрать и тебя, но…

– Я знаю, я предатель, – прорычал он. – В то время как они сами несправедливо убивают собственных граждан. Я не жду, что они меня освободят. – Он коснулся ее лица и прошептал: – Я слышал, что тебя вызвали на допрос. Я прошу тебя: береги себя, дорогая моя дочь. Молись за меня и отвези дедушку в безопасное место. – Он сделал паузу. – Обещай.

Лиз всхлипнула.

– Конечно, папа. Я обещаю. Мы вернемся за тобой, – прошептала она.

Новый Орлеан

12 мая 1778 года

– София! Где ты, дитя? – услышала Скарлет голос доньи Гонсалес.

Сама она стояла на коленях перед миниатюрной Софией недалеко от железной кованой лестницы. Сестра Рафаэля взобралась на деревянную подставку, собранную специально для того, чтобы Скарлет использовала ее для своих швейных дел.

– Я тут, внизу, мама! Скарлет доделывает оборки моего платья. Иди посмотри! Складки на бедрах просто… Ах, Скарлет, прости, я не буду двигаться, обещаю. Просто у тебя все так красиво получается. Я буду очень жалеть, когда ты вернешься к брату.

Зажав в губах булавки, Скарлет подняла голову и улыбнулась веселой молодой хозяйке. Ей тоже будет жаль покидать мисс Софию, хотя навряд ли на новом месте ей может быть хуже, чем прислуживать Изабель Дюссой или собирать на поле хлопок.

Купив Скарлет на невольничьем рынке, дон Рафаэль сначала отвел ее к жене губернатора мадам Гальвес. Мадам охала и ахала, глядя на то, в каком ужасном состоянии находится Скарлет. Она заставила ее принять ванну с хозяйственным мылом, накормила и оставила отдыхать на целых два дня. Как она сказала, ради ребенка. Скарлет покорилась без слов, поскольку была очень истощена и благодарна за спасение. Ей было все равно, что с ней будет дальше. Но когда на следующий день мадам позвала ее к себе в будуар и попросила сесть на единственный свободный стул, красиво обтянутый муслином, Скарлет смутилась.

– Мадам, я с радостью постою, – сказала она, сложив руки на животе.

– Да, я понимаю, – с улыбкой ответила мадам, – но мне не хочется напрягать шею, пока мы разговариваем, поэтому, пожалуйста, садись.

– Да, мадам.

– Итак, Скарлет, Рафаэль говорит, что ты швея.

– Да, мадам.

– И роды будут… где-то в июле?

Скарлет осторожно кивнула:

– Думаю, да.

Иметь ребенка – разве это плохо?

Взгляд мадам смягчился. Она была очень красива. Говорили, что ее муж сходит по ней с ума. Возможно, так же сильно, как Рафаэль сходит с ума по Лиз.

– Очень жаль, что тебя разлучили с отцом ребенка, – тихо сказала мадам. – Мы постараемся его найти, а пока для тебя здесь найдется много работы. Ты хочешь поехать к матери Рафаэля и пожить у нее до родов?

У Скарлет в голове все путалось. Какая разница, чего она хочет? Если бы здесь была мадам Дюссой, подобный вопрос наверняка был бы с подвохом. Скарлет не знала матери Рафаэля и особо не горела желанием ехать еще куда-то, но ей не хотелось обижать эту добрую леди-креолку. Она беспомощно пожала плечами.

– Как скажете, мадам.

Мадам Гальвес отдала Скарлет одно из своих старых платьев и материю, чтобы расширить его в талии, а потом критически изучила результат. Одобрительно улыбнувшись, она похвалила работу Скарлет и попросила слугу провести ее до поместья Гонсалесов. Он оставил ее на кухне на попечении поварихи, которая очень сильно напоминала Скарлет мать Каина.

К тому времени как донья Гонсалес послала за ней, ее уже накормили хрустящим хлебом и колбасой. Она так наелась, что чуть не заснула. Наконец она вошла в один из лучших салонов Нового Орлеана.

«О боже, – подумала она, с удивлением глядя на двух хорошо одетых леди, – что это за рай?»

Одна леди, очень похожая на Рафаэля, была среднего возраста. Другая – юная, и у нее были такие же озорные карие глаза, как у брата.

Скарлет понадобилось больше месяца, чтобы научиться отвечать на прямые вопросы, не вздрагивая и не пытаясь найти в них скрытый подтекст. В конце концов она поняла, что ее умение обращаться с ниткой и иголкой оценили по достоинству. Ее хорошо кормили и позволяли отдыхать. Когда живот стал больше, к ней приставили юную рабыню, которая ей помогала.

Маленькая Дина, которую, по всей видимости, никогда в жизни не ругали, болтала, не умолкая, целый день напролет, начиная с момента, когда она открывала утром глаза, и заканчивая поздним вечером, когда засыпала у ног Скарлет. Той было больно смотреть на этого ребенка, которого явно забрали у матери вскоре после рождения. В конце концов оказалось, что Дина – дочь рябой поварихи, которая была так же добра к Скарлет, как и мадам Гальвес.