Надя Хашими - Пока не взошла луна

Собрав все силы, Салим перенес вес на правую ногу, а левую закинул вверх. Руки ухватились за металлические задвижки, левая нога с глухим стуком опустилась на край крыши. Салим сделал еще одно усилие, чтобы подтянуться… Мышцы рук горели, но ему это удалось. Он лежал, распластавшись на животе, и надеялся, что снизу его рюкзак не видно. Теперь водители переговаривались всего в нескольких шагах от него. По их спокойным голосам Салим понял, что его не заметили.

А через несколько секунд завелся двигатель и грузовик, содрогнувшись, двинулся по направлению к кораблю. Машину еще раз тряхнуло, когда она разворачивалась, готовясь въезжать на пароход. Щека Салима ударилась о холодный металл. Он изо всех сил старался держаться.

Водитель остановил грузовик, найдя свободное место рядом с несколькими другими. За ними приехали еще несколько, и воздух наполнялся теплыми выхлопными газами. Салим прикрыл рот и нос рубашкой. Хлопнула дверца, и он услышал удаляющиеся шаги. На месте стоянки грузовиков голоса разлетались эхом, и сложно было сказать, откуда они доносятся. Он чуть приподнял голову и увидел аппарель, а неподалеку – пассажирский трап. Салим видел, как люди с багажом поднимались на корабль. Не так давно он с семьей тоже путешествовал именно таким цивилизованным способом.

Ему не верилось, что он так далеко зашел.

Через несколько минут аппарель и трап подняли. Салим припал к крыше грузовика, боясь праздновать свою маленькую победу. Убедившись, что поблизости никого нет, он сел и осмотрелся. В темноте он мало что мог разглядеть, но осознание, что и его не видно, придавало уверенности.

Им предстояло остановиться на Хиосе. Насколько Салим помнил, этот отрезок пути был коротким и занимал примерно час. А уже из Хиоса они плыли в Афины, причем намного дольше. Может быть, часов девять? Салим задумался, как выбраться с судна, когда оно причалит в порту. В Измире он очень долго наблюдал за тем, как происходит разгрузка. Следовало оставаться на крыше грузовика, пока не настанет подходящий момент, чтобы спуститься и бежать.

Услышав, что двигатель глохнет, Салим понял, что они приближаются к Хиосу. Он снова лег на живот и посмотрел на свои часы.

«Вот как далеко я забрался, падар-джан!»

Через несколько минут послышался сигнал, и они снова вышли в море. Уже настала глубокая ночь и пассажиры, скорее всего, дремали в своих креслах. Салим расстегнул рюкзак, радуясь, что купил днем пакетик чипсов и бутылку сока. Он знал, что в Пирее ему понадобятся силы.

Мысли его вернулись к родным. Где они могли быть? В поезде? В центре содержания иммигрантов? В парке? Салим успокаивал себя тем, что документы у них хорошие и позволят ехать, не вызывая вопросов.

Салим нащупал пачку денег в кармане. Экин… Она вызывала в нем новые чувства – стыда и в то же время неподдельного интереса. Может быть, следовало продолжить? Просто из любопытства. Он не понимал ни ее, ни того, что тогда произошло.

И Роксана… Надо было найти ее в Афинах и узнать, что случилось с матерью, братом и сестрой. Закрыв глаза, Салим представил ее лицо. Он скучал по ней. Скучал по человеку, с которым мог говорить. Его окутывала дремота. Разум смешивал реальность и фантазии. Роксана, а не Экин касалась его щеки. Его руки обнимали ее за талию, их губы встречались, и Салима словно ударяло током, после чего странный трепет еще долго не стихал…

Ничто, кроме шума двигателя, не нарушало тишины, и сны Салима не желали его покидать. Он пытался удержать это ощущение близости к Роксане, не дать ему испариться в реальности, как почти всегда случается с приятными сновидениями.

Салима разбудили голоса на грузовой палубе, и он постарался как можно плотнее прижаться к крыше фургона. Голоса приближались.

Пирей… Водители возвращались к своим грузовикам, готовясь к выезду. Пассажиры начали двигаться к двери, где выдавали багаж. У Салима раскалывалась голова – в воздухе, которым он дышал, тянулся шлейф черного дыма, – но, не обращая внимания на боль, он пытался сосредоточиться.

Судно бросило якорь и наконец остановилось. Сиял месяц, даруя надежду. Грузовики стояли кабинами к аппарели. Когда ее полностью спустили, Салим услышал, как дверца кабины открылась и снова захлопнулась. Двигатели грузовиков ожили, и он почувствовал, как вибрируют механизмы, спуская грузовик с корабля. На суше он отъехал чуть дальше и остановился.

Светало. Салим приподнял голову. Сонные пассажиры уже расходились – кто к дороге, кто на стоянку такси в нескольких метрах от пристани. Он внимательно осмотрелся, нет ли поблизости кого-нибудь в форме, кого-нибудь, кто мог его заметить, решил, что еще слишком близко от причала, чтобы слезать, и снова опустил голову, надеясь, что грузовик где-то остановится, прежде чем выехать на главную магистраль.

Метров через четыреста грузовик притормозил на красный свет, и Салим понял, что это шанс. Подхватив рюкзак, он перекинул его через плечо и скользнул с грузовика, нащупывая ногой задвижку, чтобы опереться. Он нашел ее как раз в тот момент, когда автомобиль снова тронулся. Левой ногой Салим встал на подножку. Руки скользнули по металлу, раздиравшему кожу. В спину ему светили фары. Машины сигналили. Он спрыгнул на землю, едва не переломав ноги. Водитель грузовика, не замечая, что вслед ему сигналят и кричат, поехал дальше, а Салим свернул в боковую улочку, прежде чем кто-то бросился вдогонку за ним.

Когда он остановился, солнце уже взошло. Он оставил позади знакомые места: их первую гостиницу; забегаловку, в которой покупал еду в день прибытия; станцию метро, с которой начал знакомство с Афинами… Наконец Салим, по-прежнему озираясь, позволил себе передохнуть. Выглядел он неважно: за всю прошлую неделю ему ни разу не удалось нормально помыться, волосы его спутались, одежда истрепалась и пропылилась. Стройплощадки и порт его не пощадили.

Роксана… Он должен был ее найти. Лишь она могла сказать, где его семья и куда подевался его паспорт. Но он не мог встречаться с ней в таком виде, поэтому отыскал общественный туалет, где отмылся над раковиной и переоделся в чистое.

День был будний, и Роксана могла зайти в сквер Аттики после школы. А пока Салим проехал в метро до станции, ближайшей к гостинице «Китрино», и направился туда, страшно волнуясь и почти не надеясь встретить там мать или Самиру. Из кухни, неся корзину с хлебом, как раз вышла жена хозяина. Она сразу узнала Салима.

– Эла! – окликнула она его с улыбкой.

Салим бросился к ней.

– Пожалуйста, скажите, моя мать здесь?

– Мама? – переспросила она недоуменно. – Мама ушла, не здесь.

Она махнула рукой на дверь.

Салим помрачнел.

Конечно, ее не могло тут быть – прошел месяц с их последнего разговора. Благородная часть его души обрадовалась, узнав, что мадар-джан с детьми не осталась в «Китрино», что они стали ближе к Англии.