Лиз Тренау - Шелковые узы

– Но, ради бога, что не так с английским шелком?

– Возможно, на французском узоры более изысканны, однако основная причина в том, что его сложнее достать, и все из-за этого закона.

– Тогда это глупый закон.

– Именно потому все торговцы нарушают его. Ты же хочешь, чтобы мы процветали, чтобы переехали в район почище, купили дом в Лудгейт Хилл, как Хинчлиффы? Как мы можем процветать, если не будем удовлетворять потребности рынка?

– Значит, тебе определенно стоит пожаловаться в гильдию, дорогой муж. Тебя все уважают, твой голос обладает весом. Разве тебя не прочат через год на место бейлифа?

– Я уже жаловался в совет много раз. Но в последнее время им приносят разные петиции, и давление от ткачей уже сложно не принимать в расчет. Они боятся бунтов.

– Неужели они пойдут на поводу у этих людей?

– Увы, выбирать не приходится, ведь закон есть закон.

Разговор оборвался. Послышались всхлипы и тихий шепот Джозефа, который делал попытки успокоить жену.

Лиззи зашептала:

– У него большие проблемы, да?

– Я уверена, что это ошибка, – тоже шепотом ответила Анна, пытаясь выглядеть увереннее, чем на самом деле.

– Но, если он нарушил закон, его посадят в тюрьму? И Уильяма? Что же будет с нами?

По щекам Лиззи потекли слезы.

– Тише, малышка, – сказала Анна, обняв девочку за плечи. – Как и все прочее, это пройдет.

Она вспомнила, что отец говорил ей то же самое, когда заболела мать. Вскоре после этого мама умерла. Все прошло, но утрата осталась.

В ту ночь Анна плохо спала. Когда она услышала этот короткий разговор, ее мир перевернулся. Она уже привыкла к этой семье, новому месту и чувствовала себя здесь в безопасности, хотя ее знакомство с городом ограничивали. Девушка нетерпеливо ждала наступления сентября, в эту пору должны были начаться поездки в гости к вернувшимся из деревни друзьям дяди и тети. Но будущее, которое совсем недавно казалось таким ясным, теперь затуманилось. У Анны из-под ног буквально уходила земля, угрожая похоронить все ее мечты и надежды.

На следующее утро дядя сообщил, что Сара страдает от мигрени и останется у себя в комнате, по крайней мере, до обеда. Лиззи съела всего несколько кусочков. Отец с сыном поели быстро. Джозеф сказал, что им надо на собрание, поэтому их не будет целый день.

Когда кузин оставили одних, Анна спросила:

– Ты нормально провела ночь, Лиззи?

– Мне удалось поспать совсем немного, – ответила та. – Я видела кошмар, в котором папу сажают в тюрьму.

– Не думаю, что это возможно, дорогая. Кроме того, вероятно, твой отец именно сейчас и пошел решать эту проблему.

Анна не знала, как ответить Анри. У нее путались мысли. Сначала она хотела проигнорировать просьбу, чтобы не связываться с человеком, которого ее тетя наверняка не одобрила бы, но потом ей захотелось узнать о нем больше, даже рискуя навлечь на себя тетин гнев.

Анна по-прежнему ощущала непреодолимое любопытство по отношению к этому парню, чье лицо казалось ей таким знакомым. Она просто не могла сопротивляться. Вернувшись в свою комнату после завтрака, девушка вырвала из альбома для рисования лист и написала:

Уважаемый месье Вендом!

Спасибо за Ваше письмо. Я буду в церкви Христа в воскресенье и, возможно, смогу поговорить с Вами после службы, но только если со мной не будет тети. Надеюсь на Ваше понимание.

Она сложила листок и повязала его лентой. Но как доставить его адресату? Ей необходимо было найти повод покинуть дом. Анна спустилась этажом ниже и вошла в комнату Лиззи.

– Твой учитель, как обычно, придет в десять?

– Увы, да. Я так устала и вообще не хочу заниматься.

– Учеба отвлечет тебя, а днем мы можем немного порисовать. Я пойду с Бетти на рынок и куплю цветов. Без меня она выберет не те.

– А тебе не надо попросить разрешения мамы?

– Давай не будем ее беспокоить, она плохо себя чувствует. Если тетя спросит, я читаю у себя в комнате. Понятно?

Анна внимательно посмотрела на кузину. Девочка кивнула.

Тогда она спустилась вниз и рассказала Бетти об этом плане, потом вернулась в комнату, чтобы переодеться в свой неприметный наряд служанки.

Они подошли к рынку, и Анна велела Бетти не спешить с покупками, а когда церковный колокол пробьет полдень, ждать ее у лотка с пирогами. Она не знала точно, где находится Вуд-Стрит, но помнила, в какую сторону юноша махнул рукой во время их встречи на ступеньках церкви Христа. Девушка была уверена, что это недалеко.

Анна поспешила к краю рынка на угол Лайон-Стрит и Патерностер-Роу, а затем свернула на Черч-Стрит, минуя белую громаду церкви Христа, возвышавшуюся над другими зданиями. Казалось, от жары даже птицы перестали щебетать в своих клетках. Из открытых окон чердаков доносился стук многочисленных станков. Ткачи были заняты своей обычной каждодневной работой.

Вскоре Анна оказалась на широкой улице Брик-Лейн. По ней двигались многочисленные телеги и экипажи, бродили уличные торговцы и нищие, там стояли лотки, а в зданиях по обеим сторонам Брик-Лейн располагалось множество таверн и трактиров. Стоял пронзительный гам.

– Угри, корюшки, мерланг, свежайшие!

– Шляпы и шапки! Продаю, покупаю, меняю.

Анна старательно, как советовала Лиззи, избегала взглядов прохожих.

Лавируя между телегами и экипажами, она поражалась тому, как быстро освоилась в этом необычном городе, полном повозок и карет, людей и лошадей, запахов гниющего мяса и рыбы, табака и горящего дерева. Если бы девушка продолжала идти вперед, не сворачивая, то наверняка в конце концов покинула бы этот серо-коричневый город.

Полностью углубившись в свои мысли, она не заметила, как пролетело время. Оглядевшись по сторонам, увидела, что шпиль церкви Христа находится дальше, чем она ожидала, и немного не в том месте, где, как ей казалось, он должен быть.

Наконец, спросив нескольких прохожих, девушка нашла дорогу к Вуд-Стрит. Со времени приезда в Лондон ее постоянно озадачивали эти цифры на двери каждого дома. У них в деревне все дома имели собственные названия, которые описывали то место, где они находятся, а также тех людей, что в них живут: Коттедж Пяти Отмелей, Дом Мясника, Домик Высоких Вязов, Ферма Низкого Ячменя. Жить же в доме, имевшем лишь номер, Анне казалось глупым и скучным.

Однако сегодня девушка поняла, как это важно в городе, где все здания похожи друг на друга. Она нашла дом под номером тридцать семь. Это было высокая, узкая постройка из красного кирпича, напоминавшая остальные на этой улице. В каждом таком доме был подвал, окно которого выходило на улицу, три этажа и высокие мансардные окна на чердаке, занимавшие приличную часть крыши.