Лиз Тренау - Шелковые узы

Анна кивнула, с интересом глядя на листочек.

– Листок сам по себе прекрасная вещь, его можно изучать часами. Его самые крайние уголки начинают менять цвет первыми, а жилки – последними, – промолвил он, указав пальцем на покрасневшие края и золотистые жилы, исходившие из того места, где листок крепился к стволу.

– Но ведь остаются пятна зеленого цвета между ними, – заметила Анна. – Как такое возможно?

– Верно подмечено, мисс Баттерфилд, – похвалил ее Эрет. – Дело в том, что мы еще не знаем, отчего это происходит с некоторыми листочками. Ботаники изо всех сил пытаются понять, почему и как листья меняют цвет и умирают зимой. Это одна из многих загадок, еще не раскрытая нами. Пока что мы можем лишь сохранять эту красоту на бумаге. Такова наша скромная роль в большом научном приключении. – Эрет поднял листок к солнцу. – Видите, как свет по-разному проникает сквозь лист, в зависимости от глубины цвета? – спросил он. – Как красный становится почти черным, а желтый золотым? И как теперь видна сеть крохотных капилляров? – Эрет наклонился и указал на другой листок, на котором ярко блестели капельки дождя. – Это удивительно, – заметил он. – Каждая капелька воды работает словно увеличительное стекло. Таким образом, когда мы глядим сквозь нее, то видим капилляры еще отчетливее.

Анна была восхищена.

– Несмотря на то что я много часов провела, рисуя растения, чувствую, была все это время почти слепа, – вздохнула она.

– Не волнуйтесь, моя дорогая, – сказал он, улыбнувшись. – У вас впереди целая жизнь, и вам лишь нужно наблюдать, пока вы не убедитесь, что знаете каждую деталь каждого листочка, лепестка и стебелька. А потом вам надо будет запоминать, смотреть, смотреть снова и снова. Мне говорили, у вас уже есть талант, и по тому, как вы слушаете, я понимаю, что существуют все предпосылки для того, чтобы однажды вы стали великой художницей. – Засунув руку во внутренний карман, он достал оттуда маленький альбом и короткий, хорошо заточенный карандаш, которым начал уверенно рисовать листочек с дождевой каплей, застывшей на нем. – Зубчики листочка идут вот так… этот завиток нужно заштриховать вот таким образом, чтобы передать глубину… но вон там мы видим заднюю часть листочка, и она намного бледнее… вены сходятся в одной точке в основании стебля, а не в центре, как бывает с некоторыми листьями. А вот наши дождевые капли, две… нет, три капли разных размеров. Я не закрашиваю белую бумагу, чтобы показать, как они блестят и преломляют солнечный свет… вот так.

Это был отличный урок от мастера своего дела, и Анна понимала: ей следует понять и запомнить каждое его слово. Наконец эскиз был готов. Художник подписал его размашистым почерком и протянул девушке.

– Это мне? – удивилась Анна, покраснев.

Эрет кивнул.

– Я не могу принять. Это слишком щедро.

– Конечно вы должны принять этот подарок, дорогая, – ответил он, улыбнувшись. – Я создал рисунок для вас.

Прежде чем она успела возразить, их разговор прервал громкий крик.

– Вот вы где! А я вас везде ищу.

– Чарльз, дорогой! – воскликнула его мать, когда неуклюжая фигура молодого человека появилась на дорожке. – Мы наслаждаемся осенним солнцем в компании мистера Эрета. Присоединяйся к нам.

Мистер Эрет вскочил на ноги, приветствуя Чарли. Юноша проследовал мимо скамейки, здороваясь с каждой леди по очереди. Когда он подошел к Анне, то задержал ладонь девушки в своей руке на секунду дольше и поцеловал ее. Она почувствовала, как его взгляд пронзает ее, словно булавка несчастную бабочку.

– Мисс Баттерфилд, какое удовольствие видеть вас! Вам неплохо живется в этом городе, насколько я понимаю, ибо выглядите вы еще более чарующе, чем прежде. – Он уселся рядом с ней на то место, где до того сидел мистер Эрет. – Расскажите мне, чем вы занимались все это время.

– Боюсь, рассказывать почти не о чем, – ответила она. Хотя за это время произошли разные события, о них Хинчлиффам лучше не знать. – Город затихает в августе.

– Да-да. Все благоразумные люди покидают его летом, – сказал он, явно не чувствуя, что его слова могут оскорбить окружающих. – Как поживает мой добрый друг Уильям?

– Думаю, хорошо.

На самом деле Анна заметила: в последнее время у ее кузена все более подавленный вид. Сначала она решила, что он переживает из-за своих долгов, а также истории с французским шелком, но накануне вечером за ужином он был каким-то нервным, раздражительным и почти ничего не ел. Он встал из-за стола, как обычно, рано, но никуда не ушел. Анна хотела узнать у него, удалось ли ему выплатить деньги, украденные у отца, однако ей никак не удавалось поговорить с ним наедине. Не успела она встать из-за стола, как услышала шаги кузена на лестнице. Уильям поднялся в свою комнату и больше в тот вечер из нее не выходил.

– Пожалуйста, скажите ему, что мы увидимся с Уильямом сегодня вечером в клубе. Его будут ждать. Могу ли я посетить вас в доме Сэдлеров, возможно, завтра или послезавтра? – спросил Чарли.

– Это было бы просто замечательно, – ответила она.

Когда солнце начало закатываться за горизонт, воздух стал прохладнее и Анна замерзла.

Вскоре все согласились, что в саду уже слишком холодно, а тетя Сара сообщила: им пора уезжать. Они попрощались, и мистер Эрет снова поклонился Анне.

– Я получил настоящее удовольствие от общения с коллегой, мисс Баттерфилд. Надеюсь, в ближайшее время мы снова сможем пообщаться.

– Да, я бы тоже этого очень хотела, – ответила Анна, густо покраснев. – Я постараюсь попробовать то, о чем вы мне рассказали, мистер Эрет. Буду беречь ваш эскиз вечно.

– Дорогая, поверьте, я недостоин вашей лести, но тем не менее благодарю вас, – сказал он, низко поклонившись.

На следующий день Чарльза пригласили на Спитал-Сквер.

Бетти послали купить свежего чая, молока, пирожных и конфет.

– Девочки, вы должны приготовить гостиную к приходу гостя, – велела Сара. – Взбейте подушечки на диване, положите на столы какие-нибудь модные книги и журналы, чтобы мы могли произвести на него впечатление широтой наших интересов. Впоследствии это помогает вести разговор. Лиззи, пожалуйста, порепетируй свои самые удачные произведения для клавесина – развлечем Чарльза музыкой, если потребуется.

Когда он приехал, тетя Сара усадила его на диван рядом с Анной. После того как они закончили пить чай и говорить о пустяках, Лиззи попросили сыграть на клавесине, а Сара взяла шитье и села к окну.

– Если вы не против, я вас оставлю, хорошо? Мне нужно больше света для этого сложного шитья. Этот платок я обещала подруге, и задержка здесь недопустима.

Анна следила за перемещениями тети с удивлением и легким беспокойством. Это была та возможность, которую очень ждал Чарли и которую так тщательно для него подготовили.