Народное творчество - Полное собрание баллад о Робин Гуде (без иллюстраций)

Робин вынул из ножен двуручный меч
И очертил им круг.
И каждый хотел себя уберечь
От его смертоносных рук.

Мерил шагами церковный портал,
Напролом прорубал проход.
И каждый знал: попадет – наповал,
Один на один – убьет.

Ударил шерифа, и меч пополам
Сломал себе на беду.
– Кузнец, который его сковал,
Будет гореть в аду.

И если однажды найду попа,
Который привел солдат,
Раскрою от темени до пупа.
Святые не защитят!

Малютка Джон на дороге в лес
Ждал городских вестей.
День прошел, Робин Гуд исчез,
Вот всадник – встречай гостей.

– Монах на кобыле – руку кладу
в залог, что послан гонец.
Джон коня догнал, схватил за узду:
– На два слова, святой отец.

– Что слышно на свете, изволь сказать.
Правду ли люди врут,
Что схвачен вчера беззаконный тать,
Лесной удалец Робин Гуд?

У меня к Робин Гуду особый счет:
Меня он как-то надул,
И если Господь его припечет,
В храм на поклон приду.

– У Девы Марии преступник взят, –
С седла ответил монах, –
Он ждет палача, отправится в ад
Жариться на углях.

Кровные фунты мои забрал,
Довел старика до слез.
Но я не забыл, вора узнал,
Выследил и донес.

Письма о сем везу королю,
В Тауэре решат,
Пыткой убить или сразу в петлю,
Без Лондона ни на шаг.

– Браво, – воскликнул Малютка Джон, –
Да ты, гляжу, молодец!
Позволь проводить тебя через склон,
Прыткий святой отец.

Когда они углубились в лес,
Джон удержал коня.
– Приехали, слезь. Остановка здесь.
Поп, гляди на меня.

Робин Гуд – это мой господин.
Я верен ему как пес.
Джон вытащил меч и ударом одним
Монаху голову снес.

Тело монаха зарыл под мох,
Письма из сумки взял.
– Робин, прости, в бою не помог.
Дай Бог, чтоб не опоздал!

– Храни Господь тебя, государь, –
Колено Джон преклонил, –
Ни один вассал, ни сейчас, ни встарь
Так к тебе не спешил.

– А где тот монах, – промолвил король, –
Который письмо мне вез?
– Мой лорд, без утайки сказать позволь –
Он помер. Жалко до слез.

– Возьми же, гонец, печать короля.
Скачи, шерифу вручи.
Разбойник здесь нужен острастки для –
Прилюдно будем учить.

Шпорит коня к Ноттингаму Джон.
Лес алебард у ворот.
– Что здесь случилось? Зачем кордон?
Враг откуда идет?

– В тюрьме городской сидит Робин Гуд.
Сам знаешь, цена высока.
В Лондон везти или вешать тут
Не решено пока.

– Везу печать короля и приказ.
Дорогу немедля дать!
По лестнице вверх и в парадный зал –
И предъявил печать.

– А где же монах, – промолвил шериф, –
Который письмо повез?
– Служитель Господа столь ретив –
Монарха тронул до слез.

Монах награжден королевской рукой:
В Вестминстере стал аббат.
– Я всегда говорил, он пойдет далеко –
Исполнителен и тороват.

Так отметим победу! Ключник, оглох?
Подать сюда лучших вин!
Пили всю ночь, и шериф прилег
У стола, за которым пил.

Джон хмель стряхнул. – Неплохо поддал!
Теперь мы осмотрим дом.
Тюремщик, живо открой подвал,
Вопросы задашь потом.

– Шерифу служу. А ты кто такой,
Чтобы приказывать мне?
Джон спорить не стал и твердой рукой
Слугу пригвоздил к стене.

Вбежал в каземат. Ключа поворот.
– На, Робин, держи свой меч.
Остался пустяк – пройти до ворот.
А то мы не знали сеч!

Когда вернулись в родной Шервуд,
Плясали ночь до зари.
К черту попов, они продадут –
Канальи, что ни говори.

Духовных скреп не видал досель.
За то, что надежно, пью.
В храме лесном не елей, – но эль,
Держись за нашу семью.

Шериф написал королю про урон,
И Ричард смеялся до слез:
Славный малый, однако, Малютка Джон,
Который письмо привез!

Был мальчик Робин Гуд высок.
Дерри, дерри даун.
Уже в пятнадцать лет
Из тех веселых молодцов,
Смелей которых нет.
Хей, даун, дерри, дерри даун.
Собрался раз он в Ноттингам,
Идет в лесу, и вот
Пред ним пятнадцать лесников
Пьют пиво, эль и мед.
«Что нового?» – спросил их Гуд.
«Что знал ты до сих пор?
Король устроил спор стрелков».
«Пойду и я на спор».
«Смешно, – сказали лесники, –
Такой мальчишка вдруг
Пойдет стрелять пред королем,
Взять не умея лук!»
«На двадцать марок, – Робин Гуд
Ответил, – спорь со мной,
И на сто сажень попаду
В оленя я стрелой.

«Идет, – сказали лесники, –
И спорим мы с тобой,
Что на сто сажень не попасть
Тебе в него стрелой.
И поднял Робин честный лук
С широкою стрелой
И на сто сажень уложил
Оленя в тьме лесной.
Сломал ему он два ребра,
А может быть, и три,
Стрела пронзила грудь насквозь,
И не застряв внутри.
Олень вскочил, олень застыл,
Олень упал в кусты.
«Я выиграл, – воскликнул Гуд, –
Платите мне фунты».

«Ну, нет, – сказали лесники, –
Твой выигрыш пропал,
Бери свой лук и уходи,
Пока не опоздал».
И Робин стрелы взял свои,
И взял свой честный лук,
И улыбнулся про себя,
Войдя в широкий луг.
Вот стал он стрелы приставлять
К звенящей тетиве,
И из пятнадцати врагов
Четырнадцать – в траве.
Тот, кто затеял этот спор.
Собрался убежать,
Но Робин Гуд, подняв свой лук,
Вернул его опять
И молвил: «Вновь не скажешь ты,
Что я стрелок плохой!»
И голову ему разбил
Он надвое стрелой.

«Такой стрелок я, – молвил Гуд, –
Что сделал ваших вдов
Мечтающими, чтобы вы
Тех не сказали слов».
Народ бежит, оставив свой
Прекрасный Ноттингам,
Чтоб Робин Гуда захватить,
На помощь лесникам.
Один остался без руки,
И без ноги другой,
А Робин, взяв свой лук, ушел
В зеленый лес густой.
А ноттингамцы лесников,
Как знают все о том,
Могилы вырыв, погребли
На кладбище потом.

Когда весной земля в цвету,
Приятно слышать нам,
Как птицы весело поют
По рощам и лугам.

Послушай же и мой рассказ,
Честной и вольный люд,
О лучшем лучнике в стране,
Что звался Робин Гуд.

Он йоменом отважным был,
В лесу с друзьями жил
И, Богородицу любя,
Всем женщинам служил.

Однажды он собрал людей,
Чтоб гончара поймать,
Который лесом в Ноттингем
Был должен проезжать.

– Гончар тот, – Робин говорит, –
Задрал уж слишком нос –
Ни разу нам не заплатил
Он денег за провоз.