Бетти Смит - А наутро радость

Анни последовала за ним в спальню.

– Кварту молока. Доктор сказал, что мне нужно пить молоко. И яйца! Я люблю яйца, и они сейчас такие дешевые.

Он рассеянно огляделся.

– Что ты сделала с моей…

Она вынула его пижаму из-под подушки и подержала куртку, помогая надеть.

– Знаешь что, Карл?

– Конечно, – сонно произнес он. Откинув простыню, он забрался в постель.

– Если послушать, что говорят люди, можно узнать, чего у них нет.

– М-м. – Он сладко зевнул, когда его голова коснулась подушки.

– Например, люди, которым нечего есть, всегда говорят о еде. А люди, у которых нет денег, всегда говорят о том, что все слишком дорого стоит. – Она прикрыла его простыней. – А люди, у которых никогда не было детей, пишут самые лучшие детские книжки. А люди, которые…

Карл повернулся на бок и мгновенно уснул.

В тот вечер Анни попросилась с ним на фабрику. Она сопровождала его при обходе в семь часов. На каждом этаже он пробивал время на часах. Часы автоматически регистрировали время проверки.

– Доказательство на случай пожара, – пояснил он. – Доказательство, что не было халатности. Это для следователей из страховой компании.

Карл привел ее в кабинет Пуласки, где на столе лежали учебники, блокнот и карандаш. Первую часть ночи он посвящал занятиям. Он попросил Анни подождать, пока он спустится на склад, чтобы пробить там время на часах. Но она непременно хотела пойти вместе с ним.

– Это неподходящее место для тебя, Анни. Тебе там не понравится.

– А кто сказал, что понравится ? Мне просто хочется посмотреть.

– Анни…

– Это там жил ночной сторож, не так ли?

– Да.

– Я хочу увидеть это место.

– Зачем?

– Не знаю.

Вздохнув, он повел ее в подвал. Там не было окон; в центре потолка висела лампочка, освещавшая помещение. У стен лежали большие тяжелые рулоны пергаментной бумаги, мотки проволоки и кипа листов с аппликациями для украшения абажуров. В углу было составлено пять деревянных коробок из-под мыла, которые были перевернуты вверх дном. Их прикрывал тощий матрас, на котором лежали засаленная подушка и грязное рваное одеяло.

– Так вот где он жил.

– Да.

– И спал.

– Да, Анни. У него не было ни дома, ни родных.

– Откуда он родом, Карл?

– По-видимому, никто не знает.

– Тогда кто же будет его хоронить?

– Пуласки не сказал.

– Его отдадут на медицинский факультет, чтобы экспериментировать с ним? Так делают с мертвыми арестантами, за которыми никто не пришел.

– Откуда этот нездоровый интерес, Анни?

– Просто мне кажется, что это ужасно: человек жил и умер, и никому нет дела.

– Может быть, ему так хотелось, Анни. Кто знает?

В углу что-то шевельнулось. Анни подумала, что это крыса. Она вздрогнула и прижалась к Карлу.

– Давай уйдем отсюда, Карл. Здесь страшно.

– Я провожу тебя в коттедж, Анни.

– Нет. Еще светло, и Джелло где-то поблизости.

Он вышел вместе с ней с черного хода, и тотчас же появился Джелло.

– Молодец, – похвалил Карл, гладя голову собаки. – Всегда на посту.

Анни пустилась в путь, и Джелло шел рядом с ней. Она остановилась и, обернувшись, спросила:

– Как его звали?

– У него не было имени, насколько мне известно. Пуласки называл его Старая Пробка.

Анни открыла свой блокнот с отрывными листами на пьесе «Огрубевшая плоть». Перечеркнув это название, она написала сверху: «Смерть бездомного». Перечитав пьесу, вырвала из блокнота и сунула в печку. Затем взяла карандаш и начала писать новую пьесу.

Действие происходит в настоящее время. Место действия: фабрика, на которой делают коробки, в маленьком городке на Среднем Западе.

Действующие лица

Моронски, владелец фабрики. Это энергичный маленький человек, со шрамом на лице. У него очень живая речь, свободная от сленга.

Дэвид, слушатель подготовительных курсов при медицинском колледже. Высокий блондин спортивного типа. Очень серьезный. У него правильная речь.

Элис, его жена, у которой недавно родился ребенок. Она маленькая, худая, с озабоченным видом. У нее сильный южный акцент, так как она родом из Кентукки.

Пробка, ночной сторож на фабрике. Он старый и сгорбленный, с редкими седыми волосами. Лицо в морщинах, и почти нет зубов. Одет в грязную рубашку и старые черные штаны, спереди оторвана пуговица. На нем чьи-то рваные, поношенные теннисные туфли. Говорит жалобным голосом.

Склад в подвале. Окон нет. Помещение освещается лампочкой, свисающей с потолка. Повсюду кипы картона. Импровизированная постель, очень грязная. Занавес поднимается. На сцене темно. Слышатся голоса за сценой.

Здесь Анни остановилась. Она знала, что этому материалу не удастся придать форму пьесы. Но у нее выработалась привычка сначала все писать в виде пьесы. Ей казалось, что, написав диалог, она сможет лучше дать характеристику персонажей. А потом можно включить все лучшее в рассказ, отбросив остальное. И она начала переписывать эту историю в виде рассказа.

«Он был убогим стариком. Никто не знал, откуда он родом. У него не было ни друзей, ни родных. Если у него и было когда-то имя, то старик не называл его. Девушки на фабрике и босс называли его Пробка».

Анни писала этот рассказ всю ночь. Она заставляла себя это делать. Ей была невыносима мысль, что человеческое существо жило и умерло и не осталось никаких следов, что оно когда-то было . Анни чувствовала, что, написав о старике, она зафиксирует тот факт, что это существо ходило по земле. И когда-то было человеком.

Когда Карл вернулся домой утром, у нее уже был готов завтрак. Они ели канталупу, яичницу-болтушку, поджаренную на сливочном масле, тосты с маслом и пили хороший горячий кофе. У них так давно не было на завтрак кофе! Карл сказал, что это лучший завтрак в его жизни.

Анни легла в постель вместе с Карлом. У него не было занятий до трех часов дня, и они проспали почти всю первую половину дня.

Ночи Карла плавно переходили в дни, а дни – в ночи. Он уходил на работу в семь часов вечера, тайком прибегал домой после обхода в одиннадцать вечера, чтобы выпить чашку кофе с сэндвичем, снова уходил на фабрику, возвращался домой в семь утра, завтракал с Анни и спал до тех пор, пока не приходило время идти на занятия. Обычно Анни ложилась спать вместе с ним утром. Естественно, она не уставала ночью и иногда бодрствовала до двух-трех часов.

Однажды в два часа ночи она стояла у окна, глядя на темное здание фабрики, которое вырисовывалось за стадионом. Интересно, почему свет не зажигается и не гаснет во всех комнатах по очереди? Она позвонила на фабрику. Карл долго не подходил к телефону. Как она и предполагала, он заснул и пропустил обход.