Бетти Смит - А наутро радость

С тех пор Анни бодрствовала по ночам, сколько могла. Когда она наконец ложилась в постель, то заводила будильник каждый час и вставала, чтобы убедиться, что Карл делает обходы.

– Это следует прекратить, Анни, – сказал Карл. – Тебе нужно высыпаться.

– Как же я могу спать, если беспокоюсь? Ведь фабрика может сгореть дотла, пока ты спишь! Разве в офисе нет часов?

– Конечно, есть. Но какой от них толк, если я случайно засну? Мне нужен будильник… – Он взглянул на будильник, стоявший на каминной доске.

– О нет, не надо! – воскликнула Анни.

– Разве моя красивая Линда не хочет одолжить своему Лансу, у которого глупое сердце, будильник, с семи вечера до семи утра включительно?

Она засмеялась:

– Надо же, Карл! Кажется, что я написала эту пьесу много лет назад. Тогда я была всего лишь глупым ребенком.

– Ты и сейчас такая.

– Глупая?

– Ребенок.

Карл брал с собой на фабрику будильник и приносил обратно каждое утро. Ночью он каждый час его заводил, чтобы не проспать обход. Но даже без будильника Анни просыпалась каждый час, чтобы удостовериться, что Карл делает обходы.

Университет закрылся на двухнедельный перерыв между окончанием летней школы и началом регулярных занятий. И снова часы на колокольне умолкли, а библиотека, попросив вернуть все книги, заперла свои двери. В результате Анни стало нечего читать.

Она негодовала:

– Разве у часов на колокольне есть девиз: «Я отбиваю только учебные часы»? А библиотека? Они могли бы открываться хотя бы на один час в день. Этот университетский городок – словно город-призрак [23] Город или поселок, некогда процветавший, а затем полностью заброшенный – особенно это касалось поселков золотоискателей в период бума на американском Западе. , после того как добыто все золото. Почему?

– Нужно кое-что отремонтировать. А у работников библиотеки должны быть каникулы. Кстати, это напомнило мне, что сегодня вечером закрывается университетский книжный магазин. Так что, если я хочу продать свои учебники, по которым занимался в летней школе, это нужно сделать сейчас.

– Эти деньги нам бы пригодились. Тебе нужно подстричься.

– Хочешь пойти со мной?

– Чтобы все на меня глазели?

– В кампусе сейчас мало народа.

– Ты ступай, Карл, а я останусь дома.

– Нет, пошли, Анни. Мы так давно никуда не ходили вместе.

– Мне не хочется, Карл.

– Ты жаловалась, что тебе нечего читать. Мы могли бы выбрать тебе какую-нибудь книгу.

– Они выдают книги?

– Нет, но иногда там можно найти недорогую хорошую книгу. Конечно, подержанную.

– Ты имеешь в виду, что я могу оставить эту книгу у себя?

– Я имею в виду, что она будет твоя.

– Я буду готова через минуту, Карл. Мне только нужно подкрасить губы.

Карл ждал, пока продавец осмотрит учебники, чтобы оценить их. Анни тем временем прошла в букинистический отдел. К ней приблизился продавец и спросил, чем может помочь.

– Нет, спасибо, – ответила она. – Вы не возражаете, если я посмотрю?

– Конечно, мэм. Паситесь сколько вам угодно. – И он ушел.

Паситесь ! Анни смаковала это слово. Ей рисовались коровы, щиплющие траву. Подумать только! Это слово можно применить и к книгам! Она никогда прежде не слышала, чтобы кто-нибудь его произносил. А теперь ей не терпелось самой употребить его и присвоить.

К ней подошел Карл:

– Что-нибудь нашла?

– Я еще не начинала искать. Карл, почему бы тебе не подстричься, пока я буду пастись среди книг?

Он усмехнулся и сказал:

– О’кей. Не торопись. – И, выйдя на улицу, он направился к парикмахерской.

«С чего же начать? О, с чего начать? – думала Анни в сладостной нерешительности. – Я могу взглянуть на все книги, так что лучше начать с больших».

Анни вытащила самую большую и самую толстую из всех. И сразу же влюбилась в четкое, лаконичное название: «Война и мир». Она прочитала имя автора: «Граф Лев Толстой». Должно быть, что-то русское, вроде «На дне». Ей вспомнились слова профессора Ньюкула: «…русские писатели лучше всех». А вот что он сказал о «Войне и мире»: «Самый великий роман, когда-либо написанный!»

– О, я должна купить тебя! – прошептала она книге.

Потом она заметила, что нет задней обложки (кто-то ее оторвал), а последняя страница надорвана и измята.

– Что за неряха это сделал? – сказала она вслух и отнесла книгу продавцу. – Посмотрите, что с ней сделали! – воскликнула она возмущенно.

– Безобразие, – согласился он. – Вот почему такая низкая цена.

– Сколько?

– Двадцать пять центов.

– Сколько ? – переспросила она удивленно.

– Двадцать пять центов – и она ваша.

– Моя? – Ребенок в животе шевельнулся. – Она будет начитанной девочкой, – вслух произнесла Анни.

Брови продавца взлетели.

– Простите? – спросил он.

– Ничего. Вы отложите ее для меня? Мне нужно сходить за деньгами.

– Конечно! – Он положил книгу на кассу.

На полпути к дверям Анни повернула обратно:

– Вы не одолжите мне ручку?

Продавец достал ручку из кармана рубашки, отвинтил колпачок и подал, пером к себе. «Какой он милый и вежливый», – подумала Анни. Она взяла книгу с кассы и написала на форзаце: «Моя книга», а ниже: «Анни Браун». Вернув ручку и книгу, она поблагодарила продавца.

– Я скоро вернусь.

– Не спешите, – ответил он.

Карл, сидевший в кресле парикмахера, показался Анни незнакомцем. На него накинули простыню, и видны были только голова и ноги. Ноги были скрещены, и из-под носка выглядывала пара дюймов голого тела. Карл опустил голову и склонил ее набок. У него был глуповатый вид, как у большинства мужчин в кресле парикмахера.

– Двадцать пять центов! – объявила Анни, запыхавшись. – Я купила книгу.

Простыня заколыхалась, когда Карл принялся рыться в кармане. Как будто Гудини пытается избавиться от наручников. Парикмахер застыл, взмахивая руками в воздухе – в одной была расческа, в другой ножницы. Казалось, он не хочет сбиться с ритма. Карл достал монету в двадцать пять центов, и простыня утихомирилась. Парикмахер поднес расческу к затылку Карла и возобновил свою работу.

По дороге домой Карл поинтересовался:

– И что же ты купила за двадцать пять центов?

– «Войну и мир». Вот что я купила за двадцать пять центов! Но смотри! – Они остановились, и Анни извлекла книгу из бумажной сумки в синюю полоску. – Ты только посмотри, что сделал с моей книгой какой-то неряха!

– Вандал , дорогая. Это слово больше подходит.

– Хорошо. Тогда посмотри, что сделал какой-то вандал!

– Думаю, я смогу ее починить, Анни.

– Честное слово, Карл? – Она сжала его руку. – Честное слово ?

– На фабрике полно обрезков пергаментной бумаги. Может быть, мне удастся склеить вместе четыре-пять листов и смастерить заднюю обложку.