Карл Маркс - Капитал. Полная квинтэссенция 3-х томов

Хотя земельная собственность может взвинтить цену земледельческих продуктов выше их цены производства, однако не от нее, а от общего состояния рынка зависит, насколько рыночная цена, поднявшись над ценой производства, приближается к стоимости и, следовательно, в какой мере прибавочная стоимость, произведенная в земледелии сверх данной средней прибыли, превратится в ренту или же примет участие в общем уравнении прибавочной стоимости в среднюю прибыль. Во всяком случае, эта абсолютная, возникающая из излишка стоимости над ценой производства рента есть просто часть земледельческой прибавочной стоимости, уловление ее земельным собственником; совершенно так же, как дифференциальная рента возникает из уловления добавочной прибыли земельной собственностью. Эти две формы ренты суть единственно нормальные. Рента, кроме этих форм, может покоиться лишь на собственно монопольной цене, которая определяется не ценой производства и не стоимостью товаров, а потребностью и платежеспособностью покупателей и рассмотрение которой относится к учению о конкуренции, где исследуется действительное движение рыночных цен.

Если бы средний состав земледельческого капитала был таков или выше, чем состав среднего общественного капитала, то абсолютная рента (в исследуемом здесь значении) отпала бы. То же самое произошло бы в том случае, если бы с прогрессом культуры состав земледельческого капитала уравнялся с составом среднего общественного капитала.

Итак, существо абсолютной ренты заключается в следующем: равновеликие капиталы в различных сферах производства, при равной эксплуатации труда, производят, в зависимости от различий среднего состава, различные массы прибавочной стоимости. В промышленности эти различные массы прибавочной стоимости уравниваются в среднюю прибыль и равномерно распределяются между отдельными капиталами. Земельная собственность тормозит это уравнение для капиталов, прилагаемых к земле, и улавливает известную часть прибавочной стоимости, которая иначе приняла бы участие в процессе уравнения в общую норму прибыли. Таким образом, рента представляет часть стоимости, точнее, прибавочной стоимости товаров, с той только разницей, что часть эта достается не классу капиталистов, который извлек ее из рабочих, а земельным собственникам, которые извлекают ее из капиталистов. При этом предполагается, что земледельческий капитал приводит в движение больше труда, чем равновеликая часть неземледельческого капитала. Насколько велика эта разница или существует ли она вообще, зависит от относительного развития земледелия по сравнению с промышленностью. По самой природе дела эта разница с прогрессом земледелия должна уменьшаться, если только уменьшение переменной части капитала по сравнению с постоянной не пойдет в промышленности еще быстрее, чем в земледелии.

Повсюду, где существует вообще рента, выступает и дифференциальная рента, причем она подчиняется тем же законам, как земледельческая дифференциальная рента. Повсюду, где природные силы могут быть монополизованы и обеспечивают применяющему их промышленнику известную добавочную прибыль – будет ли то водопад, или богатый рудник, или богатая рыбой вода, или хорошо расположенное строительное место, – собственник этих предметов природы улавливает у функционирующего капитала эту добавочную прибыль в форме ренты. Что касается земли, предназначаемой для строительных целей, то А. Смит показал, каким образом рента с этой земли, подобно всем неземледельческим участкам, регулируется в своей основе собственно земледельческой рентой [67]. Эта рента характеризуется, во-первых, тем преобладающим влиянием, которое здесь на дифференциальную ренту оказывает положение (очень важно, например, при возделывании винограда и для строительных участков в больших городах); во-вторых, очевидностью полной пассивности собственника, активность которого заключается (в особенности по отношению к рудникам) просто в эксплуатации прогресса общественного развития, в который собственник ничего не привносит от себя и в котором он ничем не рискует – хотя бы в той мере, как это все же можно сказать о промышленном капиталисте; и наконец, преобладанием монопольной цены во многих случаях, особенно в случаях самой бесстыдной эксплуатации бедности (потому что бедность – более богатый источник для домовой ренты, чем каким когда бы то ни было являлись рудники Потози [68]для Испании, и чудовищная власть, которую дает эта земельная собственность, соединяясь в одних руках с промышленным капиталом, открывает для него возможность практически устранять с земли, как с обиталища, тех рабочих, которые вступают в борьбу из-за вопросов заработной платы) [69]. Одна часть общества требует в этом случае от другой дани за право жить на земле, как и вообще земельная собственность подразумевает право собственников эксплуатировать земной шар, внутренности земли, воздух, а вместе с тем все, что необходимо для сохранения и развития жизни. Строительную ренту необходимо повышает не только рост населения, но и рост основного капитала, вложенного в землю или основывающегося на ней, – как все промышленные постройки, железные дороги, товарные склады, фабричные здания, доки и т. д. [70]

Собственно рента с рудников определяется совершенно так же, как земледельческая рента.

Необходимо различать, вытекает ли рента из монопольной цены потому, что независимо от нее установилась монопольная цена продуктов или самой земли, или же продукты продаются по монопольной цене потому, что установилась рента. (Говоря о монопольной цене, мы вообще имеем в виду цену, которая определяется только стремлением купить и платежеспособностью покупателей, независимо как от общей цены производства, так и от стоимости продуктов.) Виноградник, производящий вино совершенно исключительного качества, вино, которое вообще может производиться лишь в сравнительно небольшом количестве, дает монопольную цену. Вследствие этой монопольной цены, избыток которой над стоимостью продукта определяется единственно богатством и вкусами знатных потребителей вина, винодел мог бы реализовать значительную добавочную прибыль. Эта добавочная прибыль превращается в ренту и достается земельному собственнику. Итак, здесь ренту создает монопольная цена. Наоборот, рента создала бы монопольную цену, если бы, вследствие границы, которая полагается земельной собственностью затрате капитала на невозделанной земле, не приносящей ренты, хлеб продавался не только выше его цены производства, но и выше его стоимости. Что как раз только титул собственности известного числа лиц на землю дает им возможность присваивать себе в качестве дани часть прибавочного труда общества, притом, по мере развития производства, присваивать в постоянно возрастающей степени, – это затушевывается тем обстоятельством, что именно эта капитализированная дань, капитализированная рента выступает как цена земли, и потому последняя может продаваться, подобно всякому другому предмету торговли. Поэтому покупателю кажется, что он получил свое притязание на ренту не даром и не даром пользуется трудом, риском и предпринимательским духом капитала, а уплатил за это соответствующий эквивалент. Рента представляется ему просто процентом на капитал, за который он купил землю и вместе с нею притязание на ренту. Совершенно так же рабовладельцу, купившему раба, представляется, что он приобрел свою собственность на негра не в силу института рабства, а в силу купли и продажи товара. Но ведь самый титул не порождается, а лишь переносится актом продажи. Пока титул не существует, его невозможно продать. Что создало его – так это отношения производства. Когда последние достигают такого пункта, где им приходится переменить свою шкуру, отпадает материальный источник титула, получивший экономическое и историческое оправдание, возникший из процесса общественного производства жизни, а вместе с ним отпадают и основывавшиеся на нем сделки. С точки зрения более высокой экономической формации общества частная собственность отдельных индивидуумов на землю будет представляться совершенно столь же нелепой, как частная собственность одного человека на другого человека. Даже все общество, нация и даже все одновременно существующие общества, взятые вместе, не суть собственники земли. Они – лишь ее владельцы, лишь пользующиеся ею, и, как добрые отцы семейства, они должны улучшенной оставить ее следующим поколениям.