Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Майкл сидел у себя за столом на работе, он изучал папку деловых бумаг и время от времени поглядывал в окно. На улице шел холодный осенний дождь. Майкл по-прежнему потел в жарком кабинете — отдельных регуляторов не было предусмотрено, а предки того человека, от которого зависела температура во всем небоскребе, видно, никогда не жили севернее Джорджии и в его жилах текла не кровь, а вода.

Майкл с трудом одолел десяток страниц и теперь в третий раз добросовестно всматривался в колонку с цифрами, но и сейчас они говорили ему не больше, чем в первый раз.

Он обрадовался телефонному звонку.

— Алло! Мишель?

— Антуан, — сразу узнал Майкл — пианист был единственным из знакомых, кто произносил его имя на французский манер, — ты где пропадал?

Майкл не видел француза более двух лет. Он спрашивал о нем в баре, где тот играл, но управляющий ответил, что пианист внезапно исчез, не дождавшись конца контракта.

— Я был в Париже, — ответил Антуан. — Безумный романтический порыв. Одной даме захотелось в Париж, а я испугался, что стоит мне отпустить ее от себя на пару недель, и все, au revoir, Antoine.

Майкл засмеялся. С женщинами Антуан был то чересчур циничен, то чересчур влюбчив. Он делился самыми интимными подробностями своих быстротечных связей.

— Рад тебя слышать, — сказал Майкл. — Развеешь тоску пасмурного дня. Как жилось в Париже?

— Отвратительно, — признался Антуан. — Настоящее Ватерлоо. Никто не желает слушать фортепьянную музыку, та дама вышла замуж за японского магната, другая… Но об этом при встрече.

— Где тебя можно найти?

— Я играю в кабачке «Золотой обруч», он находится в районе Шестидесятых улиц. Вывеска не должна вводить тебя в заблуждение — это сущая клоака. Но люди к нам ходят, а я веселю их как умею. Иногда даже заглядывают посетители, которые умеют пользоваться ножом и вилкой. — Он умолк, потом добавил: — Вчера заходила твоя жена. Она сказала, что ты работаешь на старом месте, так я тебя и нашел. Трейси по-прежнему очаровательна. Ее сопровождали двое мужчин.

— Двое?

— Двое. Ты моложе их и привлекательнее.

— Спасибо.

— Когда я спросил о тебе, она ответила уклончиво, — сказал Антуан. — Вы что, поссорились?

— В настоящее время мы живем раздельно, — ответил Майкл, — если тебя это интересует.

— Сочувствую, mon vieux [63] старина ( фр .). , — вздохнул Антуан. — Мне-то к таким утратам не привыкать, но я никак не ожидал, что это может случиться с тобой.

— Жизнь любого из нас полна неожиданностей. Особенно в Нью-Йорке. Поэтому сюда все и рвутся.

— Я рад, что ты относишься к своей трагедии по-философски.

— Оставь оперный тон, — раздраженно произнес Майкл, — никакая это не трагедия.

— Для меня это было бы трагедией.

— А пошел ты…

— Надеюсь, сегодня вечером я тебя увижу, — спокойно ответил Антуан. — С одиннадцати до полуночи я в ударе. Я познакомлю тебя с женщиной, которая одним махом вычеркнула из моей памяти всех прежних. Обещай мне, в память о нашей старой дружбе, что ты не поддашься на ее заигрывания.

— Не бойся. Последний год я стал равнодушен к женскому полу.

— Не в силах в это поверить, mon vieux. Жду тебя к одиннадцати, — сказал Антуан и повесил трубку.

Майкл посмотрел на дождь и вспомнил вечера, когда он сидел с Трейси в затемненном баре. Они слушали игру Антуана, напоминавшего большую черную птицу с печальными темно-карими глазами; обычно, когда он не пел, с нижней губы свисала сигарета. По просьбе Трейси Антуан частенько исполнял ее любимую песню «C’est triste, Venise» [64] Венеция, это грустно ( фр .). .

В Нью-Йорке ничуть не веселей, подумал Майкл, глядя на дождь. Двое мужчин, вспомнил он. «Ты моложе их и привлекательнее».

Он допоздна засиделся в конторе, поужинал и к одиннадцати часам отправился в «Золотой обруч». В зале было немноголюдно; он сел у стойки, взял виски и стал прислушиваться к беседе пары, устроившейся по соседству. Толстяк лет пятидесяти рассказывал полноватой блондинке о своих прошлых любовных похождениях, полагая, что тем самым подготавливает почву для новой победы. При появлении Майкла Антуан махнул другу рукой, не переставая играть. Трейси в ресторане не было. Вряд ли она появится здесь сегодня, сказал себе Майкл, раз она была в «Золотом обруче» вчера. Но он все равно невольно всматривался в полумрак, ища ее лицо. Похоже, та дама, которая заставила Антуана забыть о всех его прежних увлечениях, тоже отсутствовала.

Француз играл, как всегда, великолепно, не искажая мелодию своей тонкой, искусной импровизацией. Какое удовлетворение, подумал Майкл, приносит умение делать что-либо так мастерски и дарить этим радость людям. Он вспомнил тоскливые часы собственных музыкальных экзерсисов и усмехнулся сквозь годы тому несчастному ребенку, который с ненавистью барабанил по клавишам.

Антуан закончил свою версию темы из «Жала» замысловатым пассажем, подошел к стойке и обнял Майкла.

— Enfin [65] Наконец ( фр .). , — сказал он.

Отступив на шаг, француз изучающе уставился на Майкла.

— Дай-ка я посмотрю, как ты выглядишь, — произнес Антуан. — Да, годы бегут. Ты не заботишься о себе.

— А что стряслось с тобой ?

По левой щеке Антуана от уха до рта тянулся длинный шрам.

— А, это… — Антуан коснулся шрама. — Память о Париже. Одна дама…

— Не говори мне, что ты встречаешься теперь с дамами, которые носят в сумочке опасную бритву.

— Это не дама, — пояснил Антуан. — Ее ухажер. Месье из Марселя, известный в milieux [66] Французская мафия ( фр. ). бешеным нравом. Когда он выхватил нож, я его еще плохо знал. — Он пожал плечами. — Ничего страшного. Это меня, возможно, чуть портит, но я никогда не был красавцем.

Придвинув табуретку к Майклу, Антуан сел и заказал перье. Во время работы он воздерживался от крепких напитков.

— Где та красавица, с которой ты обещал меня познакомить?

— Она весьма необязательная особа. — Антуан вздохнул. — Приходит и уходит по настроению. Говорит, что я ей нужен, когда ее одолевает cafard [67] Хандра ( фр .). . Наверно, сегодня у нее превосходное настроение. Она имеет массу поклонников, с которыми встречается, когда ее душа поет. Пока что, мой друг, меня не с чем поздравить, хотя я неоднократно возлагал свое сердце к ее ногам.

Майкл рассмеялся.

— Ты сегодня в ударе, Антуан, — сказал он.

Майкла всегда забавляли цветистые речи Антуана, посвященные женщинам. Ему нравилось, когда француз специально развлекал его подобными сентенциями. Антуан пристально посмотрел на Майкла:

— Похоже, сегодня cafard коснулась и тебя своим крылом.

— Я долго работал.

— Значит, дело не в том, что ты скорбишь по поводу отсутствия блистательной мадам Сторз?