Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

В дверь постучали. Он взглянул на часы. Близилась полночь. Удивленный, он подошел к двери, открыл ее и увидел миссис Хеггенер все в том же длинном свободном черном платье.

— О, — в растерянности произнес Майкл.

— Добрый вечер, — сказала миссис Хеггенер.

— Добрый вечер, — ответил Майкл. — Что-нибудь случилось?

— Нет. Просто я шла по коридору, заметила у вас свет и решила узнать, удобно ли вы устроились.

— Все прекрасно.

Ему показалось странным, что она расхаживает по гостинице посреди ночи.

— Может быть, вам что-нибудь нужно?

— Спасибо, нет.

Она бросила взгляд в глубину комнаты через его плечо:

— Вы позволите мне зайти на секунду и посмотреть, все ли в порядке?

Майкл шагнул в сторону и пропустил миссис Хеггенер. Он уже собрался захлопнуть дверь, но передумал и оставил ее приоткрытой.

Она прошлась по комнате, изучая ее. Майкл пожалел, что свалил дубленку и пиджак на кресло, а на столе оставил стопку рубашек.

Миссис Хеггенер коснулась рукой батареи:

— Не холодно?

— В самый раз.

— Вино не теплое? — спросила она. — Можно попросить лед.

— Спасибо, вино отличное.

Он смутился. Близость красивой женщины, оказавшейся в столь поздний час у него в номере, навела Майкла на мысль — а вдруг с ней… «Я же ничего не теряю, — подумал он и решился. — В конце концов, она совершеннолетняя».

— Выпьете со мной? Здесь два бокала.

— Вижу, Рита не одобряет, когда пьют в одиночку. — Она опустилась в кресло напротив него, закинула ногу на ногу, демонстрируя точеные икры и хорошенькие лодыжки. Держалась она непринужденно.

Он сел и налил вино им обоим.

— А мне говорили о вас сегодня вечером, — сказала миссис Хеггенер.

— Правда?

«Может, стоит оборвать пустую светскую беседу, схватить ее и посмотреть, что из этого выйдет?» — мелькнула у Майкла мысль. К нему уже пришла уверенность, что все будет не так, как в Нью-Йорке.

— Заглянул ваш старый знакомый, Дэвид Калли. Он возвращался с собрания и занес мне план соревнований и занятий до конца года. Он хозяин лыжной школы и через меня информирует туристов. Дэвид — любимец города. Наверное, это единственное место, где помнят, что однажды он выиграл все соревнования на Западе. — Она вздохнула. — Такова слава. Особенно в Америке. Человек вспыхивает и исчезает. Мне жаль мистера Калли, хотя он вполне доволен собой, своей семьей и детьми. Он сказал, что вы когда-то ухаживали за его женой, Нормой.

— Это не совсем так, — возразил Майкл.

— Он шутил, — пояснила миссис Хеггенер. — Дэвид сказал, что вы были еще тот жеребчик, женщины вам проходу не давали.

— Тогда я был молод и полон сил, — беспечно сказал Майкл, хотя ему не нравился оборот, который приняла беседа. Его всегда задевало выражение «жеребчик», а в устах миссис Хеггенер оно звучало особенно цинично и вызывающе.

— Дэвид сказал, что вы первоклассный инструктор, он попытается заполучить вас снова.

— Он так сказал?

— Вы удивлены?

— Мне казалось, мы расстались далеко не дружески. Меня ждали дела.

— Понимаю. Вы собираетесь работать в школе?

— Я думал об этом.

— Дэвид сказал, что охотно вас возьмет. Инструкторов не хватает. Недавно установили новый подъемник, он должен окупиться.

— Возможно, я загляну к нему.

— Я тоже катаюсь, — сказала миссис Хеггенер. — Но я из тех робких начинающих, которые не рискуют спускаться одни, без тренера.

— Позвольте заметить, вы не производите впечатление робкой женщины, миссис Хеггенер.

— Меня зовут Ева, мистер Сторз. Внешность обманчива. Не забывайте, в гостинице я чувствую себя как дома. На горе — совсем другое дело.

Она подалась вперед, наливая обоим вина, ткань платья слегка обтянула ее грудь. Ева поставила бутылку и откинулась на спинку кресла.

— Я хорошо знаю всех здешних инструкторов, — сказала она. — Слишком хорошо. Как и в Европе, они неинтересные собеседники. Сельские парни, которые хорошо смотрятся, только когда мчатся с горы. У меня на родине их называют — крестьяне. В Америке так говорить не принято.

— Да, — согласился Майкл. — У нас есть только средний класс и верхушка общества.

Она посмотрела Майклу в глаза:

— Мне почему-то кажется, что с вами мне не будет скучно.

Готовится к заключительной атаке, подумал Майкл и с иронией заметил:

— Вы мне льстите, мадам.

— Ева, — поправила она.

— Ева, — повторил Майкл.

— Если я попрошу Дэвида, он назначит вас моим личным инструктором. Я плачу деньги школе, а она — вам. Заключим официальный договор.

— Превосходно, — сказал он и посмотрел на часы. Половина первого, а разговору не видно конца. Будь он проклят, если сделает первый шаг.

— А если окажется, что вам и со мной скучно?

Она пожала плечами:

— Я скажу Дэвиду, что вы мне не подходите. Что вы катаетесь слишком медленно или слишком быстро для меня, или чересчур требовательны. Попрошу его заменить вас кем-нибудь другим.

Вот стерва, подумал Майкл и спросил:

— Вы катаетесь каждый день?

— Нет. Время от времени. В основном после ленча. Но я люблю всегда иметь под рукой инструктора — на тот случай, если у меня внезапно возникнет желание подняться в гору. Когда на душе тяжело, я катаюсь чаще. Это помогает забыться.

Теперь ее голос звучал глуше, а акцент стал заметнее. «Неужели она пила весь вечер, да еще одна?» — подумал Майкл.

— Я благодарю Господа за то, что даровал нам зиму, — грустно пробормотала она.

— Почему вы хотите забыться?

— Потому что я живу в чужой стране.

Она, казалось, вот-вот заплачет, и Майкл подумал, не из той ли она породы женщин, что слезами укладывают мужчин в постель.

— Потому что чаще всего я вижусь с мужем в больницах, клиниках, бог знает где; стоит ему услышать об очередном враче, придумавшем новый метод лечения или спасшем кому-то жизнь, как он мчится к нему… Когда же он дома, я превращаюсь в сиделку. Я умоляю его отвезти меня домой, а он вечно обещает: «Хорошо, дорогая, возможно, в следующем году мы поедем туда». Он там родился…

— Я знаю, — перебил ее Майкл. — Элсуорт мне говорил.

— …но сейчас он не в силах провести в Австрии больше двух недель. Он говорит — это умирающая страна, ему там жутко.

В конце концов в душе Майкла проснулось сострадание — то ли к этой едва не плачущей женщине, которая, возможно, разыгрывала спектакль, то ли к ее обреченному мужу — этого он и сам не знал.

Он подался вперед и коснулся ее прохладной, неподвижной, податливой руки.

— Я постараюсь не спешить, не отставать, не предъявлять чрезмерных требований, — сказал Майкл.

Он уже сам не понимал, играет он или на самом деле хочет ее утешить.

— Вы обещаете? — страстно прошептала миссис Хеггенер, взволнованно дыша.

— Да.