Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Калли сердито покачал головой.

— Что ж, я уже не молод, — сказал Майкл.

— Ты был хорошим учителем, этого у тебя не отнимешь. Что же касается твоего свободного времени, тут я промолчу. — Калли мрачно усмехнулся. — Много катался? Выглядишь неплохо. Лучше, чем я, — зло сказал он.

— Да, достаточно. На западе, в Европе…

— Лучше не рассказывай, — нахмурился Калли. — Я из этих проклятых гор никуда не выбираюсь уже десять лет — с тех пор как получил эту чертову работу. — Он похлопал рукой по лежащей перед ним газете. — Если удастся, вырвусь на день в Лейк-Плэсид посмотреть скоростной спуск. Когда еще у американцев появится шанс занять первое место? Год чудес, — язвительно сказал он.

— Неужели в городе перевелась перспективная молодежь?

Калли покачал головой.

— Талантливых много, но порода другая. Не хотят работать, тренироваться, жертвовать чем-то. Сказать по правде, я их не осуждаю. Чего я добился? Моим ногам столько всего досталось, что утром я двадцать минут встаю с кровати. Три операции на коленях. — Он пошевелил под столом ногами, послышался хруст, словно ломались кости. — Слышал? Иногда я смотрю на медали и кубки, что стоят дома, и думаю — вот бы обменять их на здоровые ноги. — Он желчно засмеялся. — И что я имею теперь? Держу крохотную зимнюю школу, заедет сюда изредка какая-нибудь шишка, сенатор или президент нефтяной компании, а ты следи, чтобы он, не дай Бог, не отшиб себе мозги. Больше я ни на что не годен, потому что, когда мои сверстники учились в колледжах, я бегал вверх-вниз по горам, поднимал тяжести, ездил за снегом бог знает куда — верно, я провел в Европе пару месяцев, но что я там видел, кроме такого же, что и здесь, снега и двух новых аэропортов? Я даже год-другой казался себе важной персоной — ведь после победы в Сан-Вэлли мои фотографии печатались в газетах и девочки висли на шее, — а чем все кончилось? Люди стали говорить мне: «Кажется, я вас где-то видел». Нет, мой пример местную детвору не вдохновляет. Она и так уже испорчена богатенькими родителями. В наше время мы радовались куску хлеба и крыше над головой.

— И все же, пусть ненадолго, но ты ведь был счастлив, разве не так?

Грузный человек сердито посмотрел на Майкла, словно тот задал бестактный вопрос.

— Да, это было здорово.

— Разве ты не согласился бы снова пройти весь путь? — настаивал Майкл. Ему тоже приходилось платить за минуты счастья.

Калли задумался, полоща рот кофе. Затем горько улыбнулся.

— Пожалуй, да, — сказал он. — Я с тех пор не поумнел. — Он с досадой покачал головой. — Эта работа занимает три месяца в году. Летом я вкалываю на лесопилке тестя. В отпуск крашу дом. Если мои дети захотят учиться в колледже, вся надежда только на стипендию, у меня средств нет. Тебя так судьба не искушала.

— У меня были другие соблазны. Возможно, более опасные.

— Мне бы твои печали, приятель, — с иронией заметил Калли. Он сложил газету, словно она раздражала его, и пристально посмотрел на Майкла. — Не хочешь ли ты сказать, что человек, который ездит на «порше»…

— Об этом тебе тоже донесли?

— Норман Брюстер, — пояснил Калли. — Он спросил, кто ты — букмекер или преступник с белым воротничком.

— И что ты ему ответил?

— Я сказал, что ни то, ни другое меня бы не удивило. — Калли снова усмехнулся. — В любом случае учить начинающих кататься на лыжах в таком захолустном месте, как Грин-Холлоу, — это не занятие для человека, который может позволить себе купить «порше». Хочешь возразить?

— Нет, — сказал Майкл.

— Я так и думал, дело твое. Если решил работать — пожалуйста, буду только рад.

— Ты уверен? — с сомнением спросил Майкл. Даже после разговора с Евой Хеггенер он не знал наверняка, действительно ли хочет провести зиму таким образом. — После… ну… всего?

Калли с шумом отпил кофе:

— Да, кофе стал не тот, заметил?

— Нет, не заметил.

— Совсем не тот, — сказал Калли.

Он тяжело вздохнул и посмотрел Майклу в глаза:

— Это дело прошлого. Держись подальше от Нормы, и все будет в порядке.

— Дейв, — сказал Майкл, надеясь, что Калли не узнает об утреннем визите Нормы. — Я не знаю, что Норма говорила тебе, но клянусь…

Калли жестом остановил его.

— Я об этом не желаю слышать, — решительно заявил он. — Когда я женился на Норме, я не посвящал ее в подробности моей жизни и не спрашивал, как она жила до того времени, как я сделал ей предложение. Нам нужны инструкторы постарше, ты мне подходишь. Вовсе необязательно быть закадычными друзьями или ворошить прошлое. И вообще, миссис Хеггенер хочет иметь тебя в качестве инструктора, а у нас в городе желание этой дамы — закон. Я не делаю тебе никакого одолжения. Ее нелегко ублажить. За прошлый год она сменила четырех инструкторов. Ребята на руках тебя станут носить за то, что ты их от нее избавил. Твое дело — обеспечить, чтобы она осталась цела. Свои деньги ты отработаешь. Больше я ничего не скажу. Если ты не разобьешься до ленча, приходи часам к трем в контору, подберем тебе фирменную куртку и свитер с эмблемой Грин-Холлоу. Когда снег ляжет, можем разок-другой спуститься вместе.

— Спасибо, — ответил Майкл.

Он поднялся из-за стола, радуясь, что беседа закончена, и понимая приглашение кататься вместе как неявную попытку создать новый фундамент для дружбы.

— Пока, — сказал Майкл.

Калли махнул на прощание рукой, попросил у официантки новую чашку и сказал:

— Этот дрянной кофе загонит меня в могилу.

Школа дельтапланеризма имела скромный вид. В узкой долине, над которой нависала внушительная скала, стояли видавший виды пикап и забрызганный грязью жилой трейлер; на их бортах неровными зелеными буквами была выведена надпись: «Школа дельтапланеризма «Зеленый орел»». С третьей стороны к вытоптанному земляному дворику размером двадцать на двадцать футов примыкал ветхий сарай, где раньше хранили сено.

Майкл заглянул в сарай, потом в трейлер. Разобранная постель, грязные кастрюли и сковороды, радиоприемник и явственный запах марихуаны свидетельствовали о том, что тут кто-то живет. Но ни в трейлере, ни в сарае не было ни души. Майкл посмотрел вверх. В небе парил дельтаплан, он медленно шел на посадку.

Увидев его, Майкл улыбнулся и почувствовал первые искорки возбуждения. Он внимательно следил за человеком, который вскоре приземлился всего в нескольких футах от пикапа. Планерист отстегнулся и подошел к Майклу. Молодой долговязый светловолосый парень с густыми обвислыми усами и печальным, опаленным солнцем худым лицом двигался так, словно все его суставы разболтались. Казалось, что он по меньшей мере месяц не снимал свои джинсы и старую залатанную армейскую ветровку.

— Привет, — сказал Майкл, когда парень подошел к нему.