Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

— Мистер Дэвид хорошо тебе заплатит?

— Я не знаю, что такое хорошо. В церкви я пою просто так. Он обещал мне десять долларов за вечер, я должна петь три раза в неделю. Это ведь неплохо, правда?

— Да, неплохо, — согласился Майкл и подумал: «Придется поговорить с этим скупердяем».

— Мне очень жаль, что вы уезжаете отсюда, — сказала Рита, провожая Майкла до места стоянки набитой вещами машины. — Без вас гостиница будет уже не та. Вы так человечно ко всем относитесь. Большинство приезжих и понятия не имеют о человеческом отношении. Нам, обслуживающему персоналу, есть что рассказать о некоторых из наших гостей, чьи имена и фотографии не сходят с газетных страниц, о тех, кого пресса называет общественными лидерами. У вас бы волосы встали дыбом.

Она улыбнулась, помахала рукой, и Майкл тронулся.

Чтобы уведомить хозяев о своем появлении, Майкл сразу подъехал к главному дому, который явно претендовал на сходство с особняком, характерным для американского Юга: высокие белые колонны тянулись до второго этажа. Дом выглядел солидно, но плохо вписывался в суровый вермонтский пейзаж. Майкл видел дом впервые. Он нажал кнопку звонка. Дверь открыл Андреас Хеггенер. Утром Майкл предупредил его, что сегодня о лыжах и речи быть не может, а также сказал о своем переезде; Xeггенер попросил Сторза подъехать к дому и выпить с ним.

— Заходите, сосед, заходите, — сказал Хеггенер.

Он был, как всегда, со вкусом одет, седые волосы и бородка — расчесаны, успевшее загореть лицо — чисто выбрито. Майкл увидел на Хеггенере рубашку со стоячим воротничком, галстук, свободный вельветовый костюм и начищенные до блеска коричневые туфли. Возможно, семидесятилетняя служанка действительно плохо слышала и не владела другими языками, кроме немецкого, но чистила обувь она превосходно.

Хеггенер провел Майкла в гостиную, где одна большая стена была снизу доверху заставлена книгами; рядом стояла лестница-стремянка. Великолепный старый персидский ковер закрывал большую часть пола, а на противоположной стене, среди других картин, висели полотна Кандинского и Кокошки. Благодаря совершенным с Трейси походам в музеи и на выставки Майкл узнал работы этих художников, но чтобы не выглядеть в глазах Хеггенера человеком, претендующим на знание живописи, он лишь сказал: «Какая милая комната».

Перед застекленной дверью, ведущей на веранду из красного кирпича, находились столик для триктрака и два кресла с высокими спинками. Прибранная, скромно обставленная комната свидетельствовала о педантичности Евы и ее любви к порядку.

«Когда мне будет столько лет, сколько Хеггенеру сейчас, — подумал Майкл, — я соглашусь жить в такой комнате, но до тех пор — нет».

Хеггенер подошел к серванту, где хранились бутылки и бокалы, ведерко со льдом и серебряный кувшин с томатным соком. Майкл следил за тем, как Хеггенер бросил в шейкер кубики льда, залил их водкой и соком. Он действовал ловко и умело, ему явно нравился процесс приготовления напитка. Закрыв шейкер серебряной крышкой, он сделал несколько резких движений и налил коктейль в два расширяющихся книзу бокала. Протянув один бокал Майклу, он поднял второй:

— Ну что, мой любитель немецкого языка, — prosit.

— Prosit, — повторил Майкл.

— Да, — Хеггенер сделал первый глоток, — Ева считает этот напиток варварским, а мне надоело ее австрийское вино.

Никогда еще, даже в столь мягкой форме, Хеггенер не критиковал при Майкле вкусы жены.

— Она поехала к ветеринару, — сказал Хеггенер. — Бруно нужно сделать какой-то укол. Но этот скромный подарок — от нас обоих, на тот случай, если вы почувствуете себя одиноко в маленьком коттедже.

Он торжественно вручил Майклу коробку с литровой бутылкой «Джонни Уокера».

— Спасибо, — сказал Майкл и поставил виски на журнальный столик. — В самый раз для холодного зимнего вечера.

— Садитесь, садитесь. — Хеггенер подошел к карточному столику. Он сел в одно из двух деревянных кресел и жестом предложил Майклу другое. — Я люблю тут сидеть и смотреть в окно, — сказал Хеггенер. — Вид открывается чудесный, даже в такое хмурое утро. — Он прочистил горло, словно собираясь сделать важное заявление. — Догадываюсь, — сдержанно добавил он, — что Ева уговаривала вас прекратить кататься со мной.

— Пару раз она затрагивала этот вопрос.

— Она мне сказала об этом.

Хеггенер отпил коктейль.

— Надеюсь, расхождение наших мнений не вызвало у вас чувства неловкости.

— Если бы я думал, что лыжи могут навредить вам, я бы так прямо и сказал.

— Ева — женщина с характером, она привыкла добиваться своего. Фанатично верит врачам. Чего нельзя сказать обо мне. Я сомневаюсь даже в том, так ли уж необходим Бруно этот укол, который делает ему сейчас ветеринар. — Он улыбнулся. — Да, чуть не забыл отдать вам ключ от коттеджа. — Хеггенер порылся в боковом кармане пиджака и извлек оттуда массивный железный ключ. Он подержал его на ладони, как бы взвешивая, и снова улыбнулся. — Ему не меньше ста лет. При необходимости им можно пользоваться как оружием. — Он протянул ключ Майклу. — Одного вам хватит?

— Пока я его не потеряю, — ответил Майкл. Он не сомневался, что у Евы есть второй.

— Видимо, мне не удастся покататься с вами на следующей неделе, Майкл.

— Очень жаль.

— Спасибо за вежливость. Ева настаивает на том, чтобы я поехал в Нью-Йорк и лег на обследование в колумбийскую пресвитерианскую больницу. Она слышала, там есть один доктор… — Хеггенер пожал плечами. — Время от времени она узнает о новом враче, — устало пояснил он. — В тот вечер, когда я выбросил все лекарства, у нас произошла сцена, каких еще не бывало. Она обвинила меня и, простите, вас в желании приблизить мой конец. Я говорю это для того, чтобы вы были готовы — она может заявить нечто подобное и вам.

Майкл не стал говорить, что Ева уже не может удивить его ни словами, ни поступками.

— Я еще не дал согласия. Но в конце концов, ради спокойствия… — Хеггенер не завершил фразу. — Зато вы получите возможность больше кататься с красивой мисс Хартли. Удивительно, что она не замужем. Такая обаятельная и хорошенькая молодая женщина.

— Она дорожит свободой.

Хеггенер понимающе кивнул.

— Это состояние легко переоценить. Помните старую поговорку — «Лучшее — враг хорошего»? Вы, кажется, женаты? Я не слишком любопытен? — поспешно добавил он.

— Нет, что вы. Насколько мне известно, мой брак ни для кого не секрет. Последнее время мы живем раздельно.

— Вы скучаете по своей жене, я не ошибаюсь?

— Да, — с трудом выговорил Майкл. — Вы правы.

— Если вам тяжело говорить об этом, мы сменим тему.

— Она требовала, чтобы я отказался от некоторых вещей, а я не мог этого сделать.