Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

— Верно, — согласилась она, — тебе следовало бы похвалить меня за умение кататься, сказать, что ты покорен моей красотой и не можешь без меня жить.

— Да, следовало бы, — добродушно сказал Майкл, — но в моем характере есть, видно, изъян, не позволяющий мне это сделать.

— Знаешь, ты единственный мужчина, которому я когда-либо сама вешалась на шею, — позволь этим старомодным выражением прикрыть мою бесцеремонность. — Она улыбнулась. — И единственный, с которым я потерпела полный крах. — Она театрально вздохнула. — Если ты думаешь, что у меня с Антуаном…

— Антуан играет тут определенную роль, но не слишком значительную. Просто наши курсы и порты назначения не совпадают. Возможно, лет пять назад, когда я еще не был женат…

— Господь хранит меня от порядочных мужчин. Кстати, о порядочных мужчинах. Антуан не из их числа. — Она заговорила очень серьезно. — Пожалуй, тебе следует это знать. Да, понимаю, он забавный, талантливый, ты относишься к нему как к очаровательному клоуну, и вообще-то я ничего не имею против шутовства. Но клоуны хороши в цирке. В жизни их трюки могут выглядеть гадко.

— Антуан? — недоверчиво сказал Майкл. — Да он и мухи не обидит.

— Плохо же ты его знаешь. Поведаю тебе одну историю о нашем бедном дорогом Антуане, который и мухи не обидит. Нас познакомила моя подруга, она замужем, у нее ребенок. Она влюбилась в Антуана, рассказала все мужу, решила развестись. Антуан обещал на ней жениться. Она дала ему взаймы денег, приличную сумму. Хотя вовсе не богата, ей это было непросто. Он, конечно, ничего не вернул. В тот вечер, когда мы познакомились, он проводил ее до дома, потом позвонил мне и стал напрашиваться в гости. А спустя две недели помчался вслед за какой-то дамой в Париж. Как тебе нравится эта клоунада?

— Смешного мало, — подавленно сказал Майкл.

— Вернувшись через два года из Парижа, — продолжала Сьюзен, — он в тот же день сделал мне предложение. Если хочешь знать, дело тут вовсе не в его безумном увлечении моей красотой, как он утверждает, — просто Антуан решил стать американским гражданином.

— Зря ты мне все это рассказала.

— Пусть Антуан развлекает тебя, но никогда не ручайся за него. Он и так тебе обязан. И полагаться на него не стоит.

— Сьюзен, ты загубила чудесный день, — вздохнул Майкл. — Людям следует носить ярлыки, чтобы все сразу знали, кто есть кто. Надо будет подбросить эту идею кому-нибудь.

— Ты ничего не хочешь рассказать мне о восхитительной мадам Хеггенер? — с вызовом спросила Сьюзен.

— Нет.

— Так я и думала.

Майкл отложил на неделю свой переезд в коттедж, объяснив Хеггенерам, что ему не хочется покидать Антуана до тех пор, пока француз не поднимется с кровати. Он ежедневно катался с Андреасом. Майкл с удивлением отмечал, какую радость доставляет ему видеть Хеггенера крепнущим с каждым днем. Они освоили все трассы, кроме «Черного рыцаря», и делали за утро три или четыре спуска, причем Хеггенер двигался все быстрее и увереннее.

Однажды ясным, солнечным утром они спустились четыре раза, и Майкл предложил на этом остановиться, но Хеггенер покачал головой и сказал:

— Я бы хотел съехать с горы еще раз.

Поколебавшись, Майкл согласился:

— Ну, если у вас остались силы…

— Конечно, остались.

Они снова сели в кресло подъемника. Паря над деревьями вместе с Майклом, Хеггенер спросил:

— Вы ничего не замечаете?

— Вы начали кататься в полную силу, — сказал Майкл.

— Нет, другое, — возразил Хеггенер. — Вы обратили внимание на то, что я сегодня ни разу не кашлянул? Вчера вечером я выбросил все лекарства. Не знаю, правильно ли я поступил. Но за эту неделю я поправился на два фунта. Возможно, это еще ничего не значит, но все же… — Он остановился.

Потрясенный его словами, Майкл с минуту помолчал, боясь выдать голосом свое волнение. Наконец он тихо спросил:

— Андреас, как будет по-немецки «Господь нас благословляет»?

— Почему по-немецки? — недоуменно спросил Хеггенер.

— На родном языке это может значить для вас больше.

Хеггенер слегка коснулся его руки, выражая этим не то признательность, не то удивление, и произнес вполголоса:

— Wir sind gesegnet.

— Wir sind gesegnet, — повторил Майкл и бросил взгляд на спутника.

По щеке Хеггенера медленно ползла слеза.

— Вы чуткий человек, — сказал Хеггенер. — Извините меня. Я старюсь раньше срока. Плачут только старики.

«Кажется, я приехал вовремя и в нужное место», — подумал Майкл.

Через неделю Антуан уже проворно скакал на костылях. Он перебрался в комнату, пристроенную к бару. Майкл решил воспользоваться днем, когда из-за дождя и оттепели кататься было невозможно, и отвезти свои вещи в коттедж. К сожалению, потеплело именно в ту субботу, когда предполагалось провести показательные выступления дельтапланеристов и лыжные соревнования, к которым готовилась Рита. И то и другое пришлось отложить. Узнав об этом, Рита сказала Майклу:

— Не знаю, плакать мне или смеяться. Всю неделю мне снились два сна. Первый — про то, как я победила и пью шампанское из огромного серебряного кубка. А во втором сне я падаю в самом начале трассы и слышу, как весь город смеется надо мной.

— В снах дело всегда доходит до крайности, — заметил Майкл. — Следующий раз, засыпая, представь себе что-нибудь умеренное — например, ты приходишь пятой и пьешь кока-колу.

— Странно, что вы произнесли это слово, — серьезно сказала Рита. — Мой папа говорит, будто я ни в чем не знаю меры. Он считает, что вы плохо на меня влияете.

— Неужели? — удивился Майкл.

— Вы не так меня поняли, — быстро произнесла Рита. — Вы ему нравитесь, он считает, ваше отношение к мистеру Хеггенеру свидетельствует о том, что вы — человек большой души. Но папа сказал, что любой дельтапланерист — дурной пример для молодежи. — Рита засмеялась. — Когда папа уедет отдыхать, я тоже попробую. Есть в городе пара домов, над которыми я хотела бы пролететь и сбросить на них бомбы.

— Я тебя понимаю, — улыбнувшись, сказал Майкл.

— Папа против того, чтобы я выступала в баре. Он считает, я еще слишком молода и успех может вскружить мне голову. А мама — за. Голос достался мне от нее, мы иногда поем в церкви дуэтом. Отец ворчит, но серьезно с мамой не спорит. С ней никто не спорит. Он хочет осенью послать меня с братом в колледж учиться на юриста. Папа говорит, что человек, который живет в современном мире, должен знать свои права и что юристу легче их отстаивать. Тем не менее мама уговорила его пойти в бар и послушать мое первое выступление.

— Когда оно состоится?

— В следующую субботу. Мы с Антуаном готовим программу. Он замечательно чувствует музыку, этот одноногий француз. Никогда бы раньше не подумала, что он умеет сердиться, если не выполняешь его указания.