Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

— Ты договорилась со Свенсоном о тренировке? — спросил девушку Майкл.

— Мы встречаемся завтра утром, — ответила Рита.

Майкл повернулся к Элиоту.

— Твоя сестра — превосходная лыжница, — заметил он. — Но Рита говорит, что ты катаешься еще лучше.

— Просто я старше, — сказал Элиот.

— Почему бы тебе тоже не выступить на соревнованиях?

Элиот покачал головой.

— Берегу ноги, — пояснил он. — В сентябре отправляюсь в Дартмут, мне дали там легкоатлетическую стипендию. На соревнованиях легко получить травму. И вообще, как говорит мой отец, в ближайшие пятьдесят лет черным не будет места на горе, так что я предпочитаю заниматься традиционным спортом братьев по расе. — Он говорил открытым текстом, ничуть не смущаясь. — Скажу честно, мистер Сторз, я и Рите советовал отказаться от участия.

— Элиот, — сказала Рита, — я полагаю, мы уже все обсудили.

— В этом городе слишком много бывших горнолыжников, — не обращая внимания на сестру, продолжал Элиот, — и мужчин, и женщин, им все еще хочется доказать, что они чего-то стоят; эти люди жить не могут без встряски. Вот, к примеру, один из них.

Он указал на стойку, возле которой пил пиво Уильямс, единоличный владелец школы дельтапланеризма «Зеленый орел».

— Он полсезона шел в лидерах по скоростному спуску среди юниоров, но повредил позвоночник и чуть не остался паралитиком, теперь проповедует дельтапланеризм. Я слышал, вы тоже летаете, мистер Сторз, я понимаю, парить над городом — большое удовольствие. Уильямс звал меня попробовать, но я сказал — это не для меня. Черным в Америке не требуется искусственной встряски.

— Элиот, — сказала Рита, — мы, кажется, собирались хорошо провести время.

— Я и провожу его хорошо, — отозвался Элиот; он допил пиво и жестом заказал вторую кружку.

— Еще немного этой пакости, и меня стошнит, — произнес Антуан, отодвигая бокал. Он встал, подошел к пианино и взял несколько аккордов. — Кто бы мог подумать, — удивился француз, — оно действительно настроено.

Он заиграл сначала вполсилы, потом, когда шум в зале начал стихать и разговоры смолкли, мелодия зазвучала громче. Антуан исполнял песню «Ненастная погода», он знал, что Майкл ее любит. Сторз, желая выразить свою благодарность, попросил официантку принести для музыканта лимонад.

Рита, раскачиваясь в кресле в такт музыке, стала подпевать. Майкл и Сьюзен с удовольствием слушали ее чистый голос, безошибочно воспроизводивший мелодию.

— Рита, — сказал Майкл, — иди спой с Антуаном.

— Вы думаете… — неуверенно промолвила Рита. — Ваш друг не будет против?

— Он обрадуется. Ступай, ступай.

— Ну, если вы так считаете…

Она встала из-за столика, подошла к пианино и запела. Антуан бросил на нее удивленный взгляд, затем одобрительно кивнул и перешел в другую тональность, соответствующую ее контральто. После нескольких нерешительных тактов Рита обрела уверенность, ее голос зазвучал в полную силу. Заключительный куплет они исполнили дуэтом, Антуан пел с французским акцентом. Когда они кончили, все зааплодировали, Антуан поднялся и с серьезным видом пожал Рите руку. Вместе с Антуаном они вернулись к столику, пальцы у девушки дрожали, но лицо светилось детской улыбкой.

— Милая моя, — сказал Антуан. — Тебе известно, что ты — настоящая певица? Придется нам работать вдвоем. Объединив наши таланты, мы поразим местных жителей.

— Не смейтесь надо мной, пожалуйста.

— Я говорю сущую правду, — заверил Антуан. — У тебя чудесный голос. Споем еще? Что ты любишь?

Рита вопросительно посмотрела на Элиота. Он не хлопал сестре и сидел с хмурым лицом. Элиот явно не одобрял поведения младшей сестры.

— В другой раз, Антуан, — ответила Рита. — Мы немного порепетируем.

Подошел сияющий Джимми Дэвис.

— Черт возьми, — пробасил он, — вот это да. Пара таких вечеров, и я могу заказывать вывеску: «Бар «У камина»». Лучшая в городе музыкальная программа».

— Думаю, Элла Фицджеральд не потеряет из-за меня сна, — улыбаясь, сказала Рита и уткнулась в свой бокал с кока-колой.

Майкл, слегка толкнув Антуана коленом, шепнул ему:

— Сейчас.

— Может быть, я еще немного поиграю, — неуверенно произнес Антуан.

— Сейчас, — тихо повторил Майкл.

— Извините меня, господа, — сказал Антуан.

Он медленно подошел к лестнице и начал взбираться вверх, останавливаясь на каждой ступеньке. Майкл увидел, как он скрылся в туалете. Прошло целых пять минут, Майкл уже был готов подняться и вытащить его оттуда, но француз наконец снова появился на лестнице. Набрав в легкие воздуха, Антуан сделал первый шаг. Пианист ухватился за перила, затем повернулся и со страшным грохотом скатился вниз. В баре воцарилась тишина.

Оказавшись на полу, Антуан завопил, восхищая Майкла своим артистизмом:

— Моя нога! Я сломал ногу!

Майкл и Сьюзен подскочили к Антуану и склонились над ним.

— Превосходно, — шепнул Майкл на ухо французу и провел рукой по его икрам, делая вид, что ищет перелом. — Поздравляю. Все выглядело очень натурально.

— Натурально! — корчась от боли, сказал Антуан. — Негодяй, я действительно сломал ногу.

Майкл ощупал голень пианиста и обнаружил чуть выше лодыжки настоящий перелом.

— Боже мой, — воскликнул Майкл, — и правда! Идиот. Рита, — обратился он к подбежавшей девушке. — Вызывай «скорую помощь». Антуан, лежи и не шевелись.

Но Антуан уже не слышал его. Француз потерял сознание.

Когда Майкл зашел в номер к Антуану справиться о его здоровье, пианист сидел в кровати с загипсованной ногой, опираясь на подушки. Антуан отказался остаться в палате.

— В больницах люди умирают, — сказал он Майклу и Элиоту, которые на руках донесли его до машины Сьюзен, отвезли к врачу, а потом в три часа ночи подняли по лестнице в номер. Антуан держался с галльским мужеством и не издал ни звука, хотя при транспортировке боль сильно мучила француза, несмотря на инъекцию анестетика.

Сьюзен кормила его с ложки, сидя на краю постели. В отличие от Антуана она выглядела свежей и бодрой, хотя спала в эту ночь не более четырех часов. Француз же был бледен, глаза его потухли и ввалились, но он встретил Майкла улыбкой.

— Вот тот предел, до которого мне удалось затащить Сьюзен в постель. Может быть, это стоит затраченных усилий.

— Ну, — сказал Майкл, — теперь ты хотя бы похож на горнолыжника.

— Да уж, — согласился Антуан, — отдаю тебе должное. Идея сработала. Мистер Калли не узнает, как я катаюсь. Теперь я вижу, что на тебя можно положиться во всем.

— Конечно, — подтвердил Майкл.

— Я сделал один разумный поступок. Вчера, находясь в лыжной школе, я застраховался на весь сезон от несчастного случая. Пусть я не могу ходить, но теперь у меня есть средства. Сьюзен, тебе хоть раз за всю твою богатую приключениями жизнь доводилось любить человека в гипсе? — спросил Антуан.