Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

— Когда они увидят тебя в этих штанах с пузырями на коленях и в ботинках со шнурками, они надорвут животы от смеха, а затем поколотят меня дубинами.

— Если это так важно, — с достоинством сказал Антуан, — я облачусь в нелепые доспехи и буду выглядеть comme il faut [78] прилично ( фр .). . Что же касается мастерства, тут я надеюсь на тебя.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мне вовсе не обязательно выходить на работу прямо с завтрашнего дня, — пояснил Антуан. — Так сказала очаровательная девушка. Основная масса хлынет перед Новым годом. А пока мой добрый друг Майк оденет меня по моде Грин-Холлоу, отведет в безлюдное место, подальше от любопытных глаз, слегка подправит мой стиль и проинструктирует, как следует обучать детей и, на всякий случай, взрослых, которые никогда не стояли на лыжах; тогда, если кому-то придет в голову устроить мне экзамен и им что-то не понравится, я могу сказать: «Это новая французская методика».

Майкл расхохотался:

— А знаешь, Антуан, у тебя это может получиться. После ленча я тебя экипирую, и мы пойдем за гостиницу; там есть небольшой склон, и все сразу станет ясно. Учти, гора — это не пианино. Летя в пропасть, импровизацией не спасешься.

— Уверен, с таким учителем у меня все получится. Я молод. — Антуан пожал плечами и уточнил: — Достаточно молод. У меня есть чувство ритма. Я не боюсь мороза. Мне действительно доводилось кататься. Я видел классных горнолыжников, лучших в мире. В моей игре нет ничего оригинального, у меня дар подражания. Я могу копировать манеру Артура Рубинштейна, Фетса Уоллера, Дженис Джоплин. Очень скоро, не сомневаюсь, я овладею твоим стилем, если не сравняюсь с тобой в скорости и репутации. У меня терпение вора-медвежатника. Видишь ли… — взволнованно сказал он, — мне позарез необходимы деньги. Mon Dieu, как я в них нуждаюсь! Я должен заработать их где-нибудь там, куда иммиграционные власти не суют носа. В Нью-Йорке я чувствовал, что они обложили меня со всех сторон, словно индейцы из вестерна — фургон переселенца. Майк, — серьезно продолжал он, — мне нравится в Штатах, я полюбил эту страну. Я не могу вернуться в Париж… Я все там перепробовал и нигде не добился успеха.

— О’кей, — неохотно согласился тронутый его словами Майкл. — Попробуем. За результат я не отвечаю. Я дам тебе денег продержаться до Нового года.

— Я знал, что на тебя можно положиться! — вскричал Антуан, бросился к пианино и извлек из него три победных мажорных аккорда.

— Замолчи. Я поднимусь к себе, приму душ и переоденусь к ленчу. Кстати, где Сьюзен? Отсыпается после ночи, проведенной за рулем?

— Черта с два, — возразил Антуан. — Она — женщина дьявольской энергии. Пошла кататься. Ей не терпелось попасть на гору.

— Как она?

Антуан вздохнул:

— Водит меня за нос.

— Ты, помнится мне, говорил, что вы с ней просто друзья.

— Она так считает, — огорченно сказал Антуан. — А я от нее без ума. Она необыкновенно заводная женщина. Тут я на тебя не похож. Один взгляд, и я сражен. Вечно так: одним, вроде тебя, — все, другим, вроде меня, — ничего. Первые, те, которым — все, не придают этому значения, а вторые только об этом и думают.

— Она вернется к ленчу? — спросил Майкл, не желая вступать в философскую дискуссию.

— Кто знает? — сказал Антуан. — Она не посвящает меня в свои планы.

— Ладно, если она придет, поедим все вместе. Кормят здесь прекрасно.

— Я остаюсь тут навсегда.

— Посмотрим на твое поведение, — сказал Майкл и направился к лестнице.

Антуан повернулся на винтовой табуретке и заиграл печальную импровизацию на тему «Зовите клоунов».

Вытираясь после душа, Майкл услышал чей-то стук. Он накинул на влажное тело махровый халат и открыл дверь. Там стояла Ева. Гладкая юбка и свитер придавали ей деловой вид.

— К тебе можно? — спросила она.

— Я не совсем готов к приему гостей, — сказал Майкл, стараясь высушить волосы полотенцем.

— Я на минуту.

Она вошла в номер, Майкл закрыл дверь, чувствуя себя неловко из-за беспорядка. Предметы лыжного костюма были разбросаны по комнате, один носок валялся на постели, другой — на полу.

Ева сурово посмотрела на него:

— Ты совершил непростительную глупость.

Оставленные на кровати и полу носки свидетельствовали о его неаккуратности, но вряд ли они давали основание говорить о непростительной глупости.

— Ты вбил в голову моему мужу, что он в состоянии кататься на лыжах.

— Если он совершает такие прогулки… — начал Майкл.

— Видел бы ты его сейчас, — с упреком сказала Ева. — Он лежит плашмя на диване, без кровинки в лице, и ловит ртом воздух.

— Мне очень жаль.

— А виноват в этом ты. Я запрещаю тебе впредь заговаривать с ним на эту тему.

— Ева… — сказал Майкл. — Никто не может мне что-то запрещать. Даже ты.

— Ты его убьешь, — тихо произнесла она.

— Сомневаюсь. В любом случае — он взрослый, вполне разумный человек, ему лучше, чем тебе или мне, известно его состояние, и он вполне способен решать такие вопросы сам. Я думаю, лыжи в минимальной дозе улучшат его состояние, если не физическое, то хотя бы психическое.

— Что же ты скрывал? — язвительно сказала Ева. — Оказывается, ты у нас дипломированный психиатр. Дважды побеседовал с Андреасом и уже решил, что понял его. Я прожила с ним двенадцать лет. Поверь мне, ты ошибаешься. Ты говоришь о легком, непродолжительном катании. Ты не знаешь Андреаса. Он ничего не делал и не делает вполсилы. В его возрасте он уже не переменится. Ты скажешь Андреасу, что передумал и решил посоветовать ему слушаться врачей и жену, в противном случае я…

— Послушай, — перебил ее Майкл. — Возможно, я и ошибся, но теперь, когда его захватила эта идея, он все равно пойдет кататься, не со мной, так с кем-нибудь другим. Пусть я не знаю его так хорошо, как ты, но у меня сложилось впечатление, что уж если он принял решение…

— Глупец, — сказала она, имея в виду отнюдь не мужа. — Глупец. А я-то считала, что у тебя есть чувство благодарности.

— Ты мне ничем не обязана, — разозлился Майкл, — и я тебе тоже.

— Это я запомню, — с угрозой сказала Ева.

В дверь тихонько постучали.

Майкл подошел к двери, Ева осталась на середине комнаты. Он открыл дверь и увидел Сьюзен Хартли в лыжном костюме, с волосами, растрепанными ветром.

— Привет, милый! — Сьюзен поцеловала Майкла, не заметив за его спиной Еву Хеггенер. — О…

— Все в порядке, — сказала Ева. — Я ухожу. Надеюсь, вы хорошо провели утро на горе. — В мгновение ока она превратилась в хозяйку гостиницы, но в голосе у нее звучала стужа. — Какая у вас прелестная экипировка. — Сьюзен была в белом костюме. — Вам идет этот цвет. — Тон Евы явственно говорил, что на самом деле она вовсе так не считает. — Оставлю вас вдвоем. Вам, наверное, есть о чем поговорить.