Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

— Дэвид, — предупредил Крейг, — у тебя лицо побагровело.

— Еще бы! — буркнул Тейчмен. — Успокой меня, Джесс, успокой, мой доктор спасибо скажет. Я жалею, что вообще пришел сюда. Нет, вру. Рад, что удалось потолковать с тобой. Со мной еще не все кончено, каким бы жалким я ни выглядел. Сейчас я кое-что затеваю… большое дело. — Тейчмен заговорщически подмигнул. — Требуются талантливые люди. Старая гвардия. Дисциплинированные. Капитаны, а не капралы. Вроде тебя, например. Конни проговорилась, будто ты что-то замышляешь. Я просто должен был поговорить с тобой. Или не стоило?

— Почему же? Кое-что у меня есть.

— Давно пора. Позвони мне утром. Потолкуем. Деньги не вопрос. Дэвид Тейчмен не из тех, кто снимает грязные фильмы. А теперь мне пора, уж не обижайся, Джесс. Последнее время стоит мне рассердиться, как тут же начинаю задыхаться. Доктор твердит, чтобы я не волновался. Не забудь наш разговор. Утром. Я остановился в «Карлтоне».

Он пригладил свой дорогой седоватый парик и зашагал прочь, стараясь держаться прямо.

Крейг проводил взглядом его негнущуюся спину, плывущую к выходу, и покачал головой. Доблестный защитник проигранных битв, летописец эпохи распада. Но так или иначе, а он позвонит Тейчмену утром.

Крейг увидел, как мужчина, беседовавший с Натали Сорель, поднялся, прихватил ее стакан и направился к бару, протискиваясь сквозь толпу. Крейг немедленно отошел от стойки и уже хотел было присоединиться к Натали, но тут ведущая во внутренний дворик дверь открылась и вошла Гейл Маккиннон с каким-то низеньким желтолицым мужчиной, лицо которого показалось Крейгу смутно знакомым. Лет тридцати пяти, тонкие редеющие волосы, нездоровые зеленоватые мешки под глазами. Он был в смокинге, Гейл Маккиннон — в дешевом, не доходившем до колен ситцевом платье. Только на ней оно смотрелось роскошным. Она улыбнулась Крейгу. Теперь было поздно делать вид, что он ее не заметил. По какой-то не вполне понятной ему причине он не хотел, чтобы она увидела его рядом с Натали Сорель. Он не встречал ее с того самого обеда с Мерфи, что и неудивительно: все это время он почти не выходил из номера.

— Добрый вечер, мистер Крейг, — приветствовала Гейл Маккиннон. — Похоже, мы с вами бродим по одним дорожкам.

— Похоже, — подтвердил Крейг.

— Могу я представить… — начала она, обернувшись к своему спутнику.

— Мы встречались, — недружелюбно буркнул мужчина. — Правда, очень давно. В Голливуде.

— Боюсь, память меня подводит, — извинился Крейг.

— Меня зовут Рейнолдс.

— Ах да, — вспомнил Крейг. Он узнал фамилию, верно, но виделся ли он когда-нибудь с этим человеком? Сомнительно. Рейнолдс писал кинообзоры для одной лос-анджелесской газеты. — Ну конечно.

Он протянул руку. Рейнолдс, казалось, не слишком спешил протянуть свою.

— Пойдем, Гейл, — велел он. — Я хочу выпить.

— Иди один, Джо, — отказалась Гейл Маккиннон. — Мне нужно кое-что сказать мистеру Крейгу.

Рейнолдс, что-то проворчав, пошел к стойке.

— Что это с ним? — удивился Крейг, озадаченный нескрываемой враждебностью Рейнолдса.

— Слишком много виски, — пояснила Гейл Маккиннон.

— Достойная эпитафия для надгробий всех, кто здесь собрался, — кивнул Крейг, потягивая шампанское. — Что он делает в такой дали от Лос-Анджелеса?

— Вот уже два года живет в Европе, как собкор одного телеграфного агентства. Он мне очень помог.

Интересно, почему она его защищает? Может, у них связь? Странно, такой невзрачный серый человечек. Правда, в таком месте, как Канны, все возможно. Теперь он припомнил, откуда знает Рейнолдса. Именно он тогда подсел на террасе отеля «Карлтон» за столик Гейл Маккиннон.

— Он помешан на фильмах, — продолжала Гейл Маккиннон. — помнит все картины, когда-либо вышедшие на экран. Настоящее сокровище. Видел все ваши фильмы…

— Может, поэтому так груб, — вставил Крейг.

— Ну что вы, — улыбнулась Гейл. — Они ему нравятся. По крайней мере некоторые.

Крейг рассмеялся:

— Иногда ваши суждения выглядят так же молодо, как вы сами.

— Вон та дама машет вам, — сообщила девушка.

Крейг посмотрел в уголок, где сидела Натали Сорель. Она жестами подзывала его к себе: очевидно, он наконец попал в поле ее зрения. Крейг помахал в ответ.

— Старая приятельница, — пояснил он. — Прошу извинить.

— Вы прочитали вопросы, которые я ставила в отеле?

— Да.

— И что же?

— Порвал.

— О, как это низко! С такой низостью мне еще не приходилось сталкиваться, — охнула девушка. — Я много плохого слышала о вас, но никто не говорил, что вы злой!

— Я с каждым днем меняюсь. Иногда с каждой минутой, — сообщил Крейг.

— Недаром Джо Рейнолдс предупреждал меня насчет вас! Не хотела говорить вам, но теперь мне все равно. У вас немало врагов, мистер Крейг, и лучше вам об этом знать. Кстати, вы так и не поняли, почему Джо Рейнолдс был груб с вами?

— Не имею ни малейшего представления. Я впервые увидел этого человека несколько дней назад.

— Возможно. Хотя он утверждает, что вы встречались. Но однажды вы кое-что сказали про него.

— Что именно?

— Он написал о вашей картине очень благожелательную рецензию, а вы заявили: «Этот человек так плохо пишет, что меня тошнит, даже когда он рассыпается в похвалах».

— И когда я это сказал? — допытывался Крейг.

— Восемь лет назад.

Крейг усмехнулся:

— На свете нет животных, более чувствительных, чем критики, верно?

— Вы не слишком-то старались их обаять, — отрезала девушка. — Нам лучше распрощаться. А то эта милая леди сломает руку, пытаясь привлечь ваше внимание.

Она резко повернулась и принялась проталкиваться сквозь толпу к бару, где ждал наблюдавший за ними Рейнолдс.

Как легко вызвать чью-то ненависть на всю жизнь! Всего одной неудачной фразой.

Он постарался выбросить из головы Рейнолдса и направился к Натали. Та встала при его приближении. Светловолосая, голубоглазая, с изумительной фигурой, стройными ногами и маленькими ручками, совсем как дорогая кукла, слишком белая, розовая и изящная, чтобы иметь какое-то отношение к действительности. Но Крейг знал ее как женщину отважную, решительную и чувственную.

— Проводи меня в другую комнату, Джесс, — попросила она, протягивая руку. — Самый противный зануда в мире вот-вот вернется с выпивкой для меня.

Она говорила по-английски так безукоризненно, что человек, не знающий о ее венгерском происхождении, мог различить лишь легчайший, почти неуловимый акцент. Немецким, французским и итальянским она владела не хуже. И выглядела ничуть не старше, чем в тот день, когда они виделись в последний раз. Расстались они почти случайно, без взаимных обид и упреков. Ей пришлось сниматься в двух английских фильмах. Ему нужно было возвращаться в Америку. Он так и не видел этих фильмов. Слышал только, что она закрутила роман с каким-то испанским графом. Насколько он помнил, они с Натали не давали друг другу ничего, кроме наслаждения. Может, поэтому и расстались так легко. Она никогда не признавалась ему в любви — еще одна черта ее характера, которой он восхищался.