Томас Рид - Избранные произведения. Том III

Комендант бросил на жену беспокойный взгляд.

— Друг мой, — сказала она, — не беспокойся обо мне. Ты знаешь, как я бываю одинока, когда вы все уходите в экспедицию. Дитя это послано небом, чтобы меня развлечь, быть моей подругой в одиночестве; надеюсь, что ее болезнь, как она ни серьезна, не так опасна, и что мои попечения помогут ей. Решено, иди-ка лучше к господину Брэнтону и убеди его ехать по своим делам, а больную оставить на моем попечении.

— Если так, — сказал доктор, заметно ободренный, — я за нее отвечаю. С такой сиделкой, как миссис Сент-Ор, мы отлично обойдемся и без господина судьи и без ее королевского высочества девицы, его дочери…

На следующее утро, когда трубачи играли зорю, судья, немного озабоченный, и Жюльета, немного сконфуженная тем, что покидает Нетти, которая в таких обстоятельствах наверное не покинула бы ее, уселись в поданный шарабан, который и умчал их на ближайшую станцию железной дороги. В это время миссис Сент-Ор расположилась у изголовья маленькой страдалицы.

Местность, где речка Желтый Камень под острым углом впадает в реку Твин, представляет широкую и богатую долину, расположенную между высокими берегами соединившихся рек.

На вершине крутого берега, образующего северную границу долины, стоит человек высокого роста, одетый в богатый индейский национальный костюм, и любуется прелестной картиной. Богатство наряда говорит о знатном происхождении индейца.

Головной военный убор его украшен длинными орлиными перьями; к волосам привешен конский хвост, развевающийся по ветру; одеяло, накинутое на плечи, вышито золотым галуном; мокасины застегнуты драгоценными пуговицами; обнаженные руки покрыты множеством серебряных браслетов, и между ними блестит и сверкает великолепный золотой браслет с крупными бриллиантами.

Все в этом человеке указывает на индейское происхождение: орлиный нос, выдающиеся скулы, проницательные глаза, бронзовый оттенок кожи, спокойная твердость в лице и почти кошачья гибкость всех его движений, невольно напоминающих тигра.

А между тем его фигура не лишена изящества; красота движений и отсутствие ярких цветов, даже в индейском костюме, показывали, что человек этот не чужд образованности.

Подле него стоял человек в обыкновенном костюме жителя Канады, французского уроженца, занимающегося торговлей у Гудзонова залива по реке Орегон; на нем был длинный шерстяной плащ с капюшоном.

Но лицо, скрывавшееся под этим капюшоном, не имело в себе ничего французского; это был не кто иной как горец Эван Рой. А вождь в индейском костюме был Мак Дайармид, человек смешанной крови, бывший кадет Вест-Пойнтской академии.

Взоры обоих были устремлены на реку, которая на протяжении тридцати миль извивалась по открытой местности между изумрудными лугами и темными береговыми соснами.

Спокойное великолепие и роскошь этого вида наводили на мысль о мире и безмятежном счастии. Со всех сторон паслись стада буйволов, не стесняясь соседством человека, как будто бы они были все ручные. На расстоянии не более двух миль от стада растянулся огромный стан индейцев, расставивших в каком-то поэтическом беспорядке свои шалаши, вокруг которых бродили лошади.

Как вид окружающей природы, так и вид этого лагеря представлял картину глубокого мира. Изредка показывалась человеческая фигура, переходившая от одного шалаша к другому, да виднелись дети, резвившиеся на солнце.

— Ведь это просто глазам праздник, такое зрелище! — воскликнул Эван Рой под влиянием охватившего его впечатления. — А еще бы лучше было, если бы у этих бедняков были настоящие жилища и домашний скот для существования зимой.

— Какое благо дала им цивилизация, чтобы они приняли ее законы? — спросил молодой вождь, возвращаясь к своим привычным размышлениям. — Тебе хотелось бы, чтобы у них были дома и стада. Ну, а надолго ли янки оставили бы все это в их владении? Нет, уж лучше им оставаться в бродячей бедности — это их последняя защита.

— Да, это хорошо в теплое время года. А что будет с ними, когда наступит зима? Если бы они могли, как степные звери, менять убежище со сменой времени года!

— А почему они не могут этого сделать? — спросил с гневом молодой человек. — Бывало, они так и делали: каждый год с наступлением холодов уходили к озерам до устья Симморона. Никто им в этом не мешал. Они жили свободно, как жили их отцы, дрались храбро, когда это требовалось, и были счастливы. Нужно же было прийти белым для того, чтобы вытеснить индейцев, украсть у них их родовую собственность. Да, да, Эван Рой, украсть! О, я не стану выбирать выражения. Отец мой, не правда ли, думал, что он поступил хорошо, дав моей матери титул и права белой женщины. Он мечтал спасти нас от жизни дикарей, воспитывая в городе. Что принесло нам это воспитание? Какое благо? Помешало оно тому, чтобы меня за ничтожную провинность исключили и выгнали из академии и лишили назначения и чина? Защищает ли оно сестру мою от взоров, полных презрения? В ней видят только дочь парии, и от нее отворачиваются набитые белые дуры, недостойные нести подол ее платья. И все это только потому, что она смешанной крови! Эван, я тысячу раз задавал себе этот вопрос, и совесть моя произнесла, наконец, окончательный приговор. Племя моего отца причинило разорение племени моей матери. Я возвращу угнетенным беднякам их достояние; я отомщу за них, говорю тебе, или погибну, преследуя свою цель!

— Зачем ты хочешь впутаться в эту кровавую историю? К тому же твоя мать была из племени черноногих; зачем же ты пришел к племени дакота?

— Ты прав, Эван. Дакота для меня чужое племя, но я признаю свое родство с ними по происхождению. Племя моей матери исчезло из-за беспощадной войны, которую они объявили белым, а те, что уцелели, бежали в Канаду под защиту английского флага. Я решил быть мстителем за все индейские племена и я поклялся моей матери собрать всех краснокожих и повести их против бесстыдных грабителей, отнявших все их достояние.

— А ведь ты учился истории, Мак Дайармид, и не мог забыть, какой участи подверглись король Филипп и Понтиок [246] Король Филипп, вождь индейцев Северной Америки (настоящее его имя было Матох), был начальник племени вампануг в Род-Айленде. С 1662 по 1696 гг. он воевал с англичанами и проявил такую храбрость и такой военный гений, что по справедливости история ставит его в ряду лучших полководцев. За голову его англичане назначили большое вознаграждение, и голова эта была им принесена одним из его солдат. Понтиок, знаменитый вождь племени аттова, боролся с необыкновенной энергией с англичанами, сначала в Канаде, в качестве союзника французов, под командой маркиза Монкалома, а потом один. Он был умерщвлен в 1765 году одним английским шпионом. . Они потерпели постыдное поражение, какое терпят всякий раз дикие в борьбе с цивилизацией. Что же касается тебя, то одно из двух: или тебе не удастся создать такой союз, о каком ты мечтаешь, или, если в этом ты и преуспеешь, он будет разбит при первой встрече с врагом.