Томас Рид - Избранные произведения. Том III

— Отчего же мы должны терпеть поражение? Кто поручится за то, что при виде громадного союза всех индейских племен и их правильно организованных полчищ белые не призадумаются и не найдут для себя более удобным предоставить индейцам часть земли, необходимую им для их естественной жизни, чем продолжать безжалостное уничтожение, которое возмущает даже тех, кто его проводит. Да, наконец, не в результате дело, — цель прекрасна и заманчива. И я во что бы то ни стало попытаюсь ее достигнуть.

Последовало молчание, и собеседники погрузились каждый в свои размышления.

— Время идет, — заметил Мак Дайармид, взглянув на солнце. — Надо вернуться в лагерь и посмотреть, что делает Большой Змей со своими танцорами…

— Какое несчастие, — воскликнул Эван Рой, продолжая свою мысль, — какое несчастие, что в вашей семье только отец твой поступал умно! Вместо того, чтобы лелеять несбыточные мечты о восстании и о каком-то будущем великом примирении с белыми, не лучше ли было бы тебе, по примеру отца, продолжать торговлю мехами, удвоить состояние, сделаться таким богачом, чтобы все окружающие преклонились пред тобой?

— Есть кроме золота другой путь к почестям, — сказал бывший кадет, поднимая надменно голову. — Не все же мне терпеть одни неудачи, Эван!.. Но пойдем!

Они спустились по откосу и подошли к реке. По дороге пасшиеся на лугах стада буйволов не поднимали даже голов при их приближении и продолжали щипать траву, нисколько не пугаясь.

— Ну, вот тебе еще один образчик благодеяний твоей цивилизации, — сказал насмешливо Мак Дайармид. — Представь себе, что лагерь, к которому мы идем, лагерь солдат белой армии: не думаю, чтобы буйволы в этом случае вели себя так же, как теперь. Да и долго ли они могли бы здесь оставаться? Ни одного часа. Они были бы отогнаны ими и умерщвлены без всякой пользы, для потехи какого-нибудь глупого офицерика, который захотел бы показать свою ловкость и приобрести новый трофей в свою охотничью коллекцию. Тогда как мы, столь презираемые дикие, мы имеем достаточно смысла, чтобы беречь нашу дичь и убивать лишь столько, сколько необходимо для нашего пропитания.

— Я не отрицаю у них некоторой доля хитрости, — сказал Рой. — У бедняков только и есть одно средство к жизни — охота за дичью; и если бы они опытом не научились беречь эту дичь, Бог знает, могли ли бы они существовать. Но тебе, Мак Дайармид, я предсказываю, что рано или поздно ты вернешься в большие города.

— Во всяком случае, не раньше того, как жизнь дикаря и степь будут закрыты для меня.

Они вышли на берег реки; там стояло удивительное индейское судно, построенное из камышей, обтянутых кожей буйвола.

Мак Дайармид прыгнул на это подобие плота, поднял лежавшую на нем белую волчью шкуру, накинул ее на плечи и, как только Эван Рой уселся, взял длинный шест в руки и с его помощью стал править к другому берегу реки.

Богатая натура Мак Дайармида сказывалась, между прочим, и в том, как он умел говорить с образованными людьми и со своими индейцами: там речь его блистала цветами красноречия, тут она дышала краткостью, силой и простотой.

Отец его, сын разорившегося шотландского дворянина, в молодости покинул родные горы и уехал в Канаду. Тут, на берегах Гудзонова залива, он сделался торговцем мехами, но воспоминания детства и далекой родины он берег в себе как отраду и луч поэзии среди хлопотливой и прозаической жизни торговца. Вдали от образованного мира проводил он свое время в скучной торговой конторе, общаясь лишь с индейцами, у которых покупал меха. Среди этих краснокожих он выбрал себе и подругу жизни и с нею вместе мечтал о лучшей и более счастливой жизни для своих детей. И вот со всеми своими денежными сбережениями, накопленными за долгие годы, он, наконец, покинул степи и поселился с женой и детьми в Нью-Йорке.

Счастливая случайность и коммерческое чутье натолкнули его на мысль обратить капитал на покупку земель подле Большого Канала, близ Нью-Йорка, в то время не заселенных и малоценных. Вместе с тем связи с индейцами позволили ему и тут завести, а потом и расширить торговлю мехами, которая очень быстро стала давать приличный доход.

Вскоре население временной американской столицы, возрастая с поражающей быстротой, бросилось заселять те земли, которые прежде были в большом небрежении. Канал стал мало-помалу застраиваться, обратился в предместье, затем попал в черту города и, наконец, сделался центральным кварталом.

Таким образом скромный торговец сделался крупным капиталистом. В этой обстановке он без большого труда нашел сговорчивого члена конгресса, который помог определить сына в военную школу. Старик умер, мечтая до конца дней о потомстве, которое восстановит величие предков и будет наслаждаться могуществом, благодаря своему происхождению, богатству, военному званию и тому влиянию на коренное население страны, которое он оставлял в наследство сыну. Надо заметить, что дед Мак Дайармида был женат на уроженке Канады; присутствием французской крови можно объяснить, должно быть, пылкость, с которой Мак Дайармид с юности предавался своим бесчисленным фантазиям.

Как бы там ни было, но молодой Мак Дайармид, чуждый света, воспитанный учителями в тиши родительского дома, вдруг очутился в военной академии Вест-Пойнта среди толпы в пятьсот человек, очутился в ней с инстинктами шотландской, французской и индейской пород, с бронзовым лицом, предрассудками горца и дикаря, непомерной гордостью и честолюбивыми детскими замыслами.

Он говорил уже на четырех языках, знал отлично древнюю историю и историю Европы. Но истории Америки он не знал и только здесь принялся с жаром изучать историю того народа и той страны, которые были ему родными по матери. Он узнал, какой сердечный прием оказали индейцы тем первым набожным пришельцам, потомки которых за последующие пятьсот лет отняли все достояние у коренных жителей страны и постоянно преследовали и изводили их без всякой жалости. Он изучил карту Северной Америки, всю покрытую туземными названиями, и узнал, что из коренных жителей, бывших всего сто лет тому назад счастливыми обладателями всего пространства между рекой Миссисипи и Атлантикой, не осталось ни одного племени. Он умилился, читая о том, как племя деминогов долгое время в уголке Флориды боролось против могущественной державы белых. Он узнал, что это сопротивление кончилось плачевно только благодаря поступку одного из белых офицеров. Поступок этот, прославленный как образец «высшей политики», заключался в том, что офицер, пригласив сорок старейших индейцев этого племени к себе якобы на совещание, изменнически захватил их в плен. Мак Дайармид узнал также, что этот офицер за «мастерскую выходку» был награжден правительством. Наконец, он перелистал всю летопись этой отчаянной борьбы и всюду он видел со стороны белых нарушение мирных договоров, жестокость, вероломство и беспощадное уничтожение племен, единственная вина которых заключалась в том, что они существовали.