Бенджамин Дизраэли - Сибилла

— А мне дрянное вино даже больше нравится, — заявил мистер Маунтчесни. — Хорошее вино — такая тоска!

— Бернерс, не желаете пари против Китайской Розы? — спросил какой-то гвардеец, поднимая глаза от своей книжечки, которую он внимательно изучал.

— Если я чего и желаю, так это поужинать, и, раз уж вы всё равно не пользуетесь своим местом…

— Можете его занять. О! А вот и Милфорд, уж он-то побьется со мной об заклад.

В эту секунду в комнату вошел тот самый молодой аристократ, о котором мы уже упоминали, в сопровождении какого-то человека; последний, очевидно, уже переступил рубеж в четверть столетия, хотя его внешность и поведение, пожалуй, говорили о гораздо меньшем жизненном опыте. Высокий, хорошо сложенный, с изящной осанкой и тем выражением чувствительности на лице, что сразу же вызывает симпатию, Чарльз Эгремонт не только восхищал тот пол, благосклонность которого обычно обеспечивает мужчин врагами из числа их же собратьев, но и пользовался расположением себе подобных.

— А, Эгремонт! Присаживайтесь к нам, — воскликнули сразу несколько находившихся в зале мужчин.

— Я видел, как вы вальсировали с малышкой Берти, старина, — сказал лорд Фитц-Херон, — поэтому и не стал отвлекать разговорами, рассчитывая встретить вас здесь. Имейте в виду, я непременно заеду за вами.

— Что же мы будем испытывать завтра в это же время? — улыбнулся Эгремонт.

— В эту минуту Кокки Грейвс, должно быть, счастливейший человек, — заметил лорд Милфорд. — Он может вообще не волноваться. Я заглянул в его книжечку — и теперь исполнен презрения: что бы ни случилось — в убытке не останется.

— Бедняга Кокки, — вздохнул мистер Бернерс. — Он пригласил меня отобедать с ним в «Кларендоне» {19} 19 «Кларендон» — название сети ресторанов и гостиниц, существующей в Англии и по сей день; возможно, связано с именем графа Эдуарда Хайда, 1-го графа Кларендона (1609–1674; см. ил. 59), лорд-канцлера Англии (см. примеч. 2 к гл. 2 кн. IV /В файле — комментарий № 420 — прим. верст. /) в 1658–1667 гг., одного из лидеров роялистов и автора первой истории английской революции («The History of Rebellion and Civil Wars in England»; 1702–1704). в эту субботу.

— Кокки замечательный простак, — сказал лорд Милфорд, — а Караван замечательный конь; {20} 20 Кокки замечательный простак… а Караван замечательный конь… — В оригинале игра слов: «Cockie is a very good Cockie <���…> and Caravan is a very good horse» (Disraeli 1981: 3) — «Кокки в своем репертуаре (букв.: замечательный Кокки), а Караван — замечательный конь». и если кто-нибудь из достопочтенных господ желает поставить семь к двум, то я согласен на любую сумму.

— Моя книжка заполнена, — сказал Эгремонт. — Я с Караваном: либо пан, либо пропал.

— И я.

— И я.

— И я.

— И всё же, помяните мои слова, — довольно важно произнес четвертый, — победит Крысолов.

— Караван — единственный конь, — заметил лорд Милфорд, — на которого можно ставить безо всякого риска.

— Помнится, вы всецело полагались на Фосфора, Эгремонт, — сказал лорд Юджин де Вер.

— Верно, но, к счастью, избавился от этого наваждения. Я очень обязан Фипу Дормеру за эту услугу. Я третьим узнал о том, что его конь захромал.

— И сколько же теперь ставят против него?

— А, исключительно для проформы: сорок к одному; сколько пожелаете.

— Он не побежит, — сообщил мистер Бернерс. — Джон Дэй сообщил мне, что он отказался скакать на нем.

— Готов ручаться, Кокки Грейвс хоть сколько-нибудь да выиграет, если Фосфор придет первым, — рассмеялся лорд Милфорд.

— Какая нынче вечером духота, — сказал Эгремонт. — Официант, принесите мне немного сельтерской и откройте еще одно окно! Да все откройте!

В эту минуту наплыв гостей возвестил о том, что вечер у леди Сент-Джулианс подошел к концу. Многие встали из-за стола, уступая свои места, а сами, собравшись у камина или разбившись на многочисленные группки, принялись обсуждать грандиозное событие. Некоторые из только что вошедших ставили на фаворита, Крысолова и были готовы, вооружась полученными сведениями, доблестно отстаивать свое мнение. Беседа теперь сделалась всеобщей и оживленной — если можно назвать беседой рой голосов, в котором мало что можно разобрать, кроме имен лошадей и размера ставок. В гуще всего этого скользили официанты, разнося непостижимые смеси, носившие аристократические названия: таинственные сочетания французского вина и немецкой минеральной воды, сдобренные ломтиками португальских фруктов и охлажденные кубиками американского льда, — творения, обессмертившие созидательный гений той или иной благородной патрицианской фамилии.

— Боже милостивый! Вот это вспышка! — воскликнул лорд Милфорд, когда сияние молнии, казалось, наполнило собой зал, а мерцающие люстры белыми призраками растворились в ослепительном свете.

Над зданием прокатился гром. Наступила мертвая тишина. Пойдет ли дождь? А может, ливень? Ограничится ли гроза одной столицей? Или дойдет до Эпсома? Ведь стоит хлынуть — и скаковой круг превратится в трясину, а уж тогда сила может возобладать над скоростью.

Еще одна вспышка, опять грохот, шипение и шум дождя. Лорд Милфорд отошел в сторону, ревностно избегая чужих взглядов, прочел письмо от жокея Чифни и уже через несколько минут предложил ставку против Карманного Геркулеса. Мистер Латур прошествовал к окну, окинул взглядом небеса, вздохнул, что уже не успеет отправить своего грума {21} 21 Грум — слуга, верхом сопровождающий всадника или едущий на запятках, на задке экипажа. , который дожидался у дверей, в Эпсом, чтобы тот выяснил, добралась ли гроза до холмов Суррея {22} 22 Суррей — примыкающее к Лондону графство на юго-востоке Англии, на территории которого находится Эпсом. , и уже тогда определить план действий на вечер. Было слишком поздно. Поэтому он взял сухарик и стакан лимонада и возвратился к остальным с холодной головой и еще более холодным сердцем.

Гроза свирепствовала, непрестанные сполохи играли на стенах так, словно их источник находился под лепным карнизом комнаты, и бросали мертвенно-бледные отсветы на полотна Ватто {23} 23 Ватто Жан-Антуан (1684–1721) — выдающийся французский художник, основатель стиля рококо в живописи, мастер изображения галантных сцен с развлекающимися дамами и кавалерами. и Буше {24} 24 Буше Франсуа (1703–1770) — один из крупных представителей стиля французского рококо в живописи; специализировался на создании пасторальных сцен с оттенком эротичности. , которые поблескивали в медальонах над высокими дверьми. Казалось, что молнии с беспорядочным грохотом разрываются над самой крышей. Порой наступали минуты гробовой тишины, прерываемой лишь стуком дождевых капель за окном или же стуком игральных костей в стаканчике. Потом с лошадьми определились, ставки были сделаны, всё громче и чаще спешащим официантам, ослепленным молниями и оглушенным раскатами грома, приказывали наполнить бокалы до краев. Казалось, это было именно то место и именно тот ужин, куда мог бы пожаловать каменный гость Дон-Жуана; {25} 25 …каменный гость Дон-Жуана… — Согласно средневековой народной легенде, Дон-Жуан (правильнее — Дон Хуан, исп. Don Juan) пригласил к себе на ужин статую убитого им командора. Этот поступок привел Дон-Жуана к гибели. Легенда является источником многих произведений мировой литературы и искусства, в том числе неоконченной сатирической поэмы Джорджа Гордона Байрона (1788–1824; см. ил. 21) «Дон-Жуан» («Don Juan»; публ. 1819–1824). и, если бы он и в самом деле появился, то, вероятно, обнаружил бы сердца столь же храбрые и души столь же беспечные, как и те, что встречались ему в Андалусии {26} 26 Андалусия — южная испанская область. Ее административным центром является город Севилья, где разворачивается действие пьесы испанского драматурга Тирсо де Молина (наст. имя Габриэль Тельес; 1579–1648) «Севильский озорник, или Каменный гость» («El burlador de Sevilla у convidado de piedra»; 1630). В этой пьесе впервые была литературно обработана легенда о Дон-Жуане. .