Ивлин Во - Возвращение в Брайдсхед. Незабвенная

На ней был белый халатик, униформа ее профессии; она вошла в комнату, присела к столу и положила перед собой авторучку с той же профессиональной уверенностью, что и ее предшественница, и все же это была она, та, которую Деннис тщетно искал весь этот одинокий год, проведенный в изгнании.

Волосы у нее были прямые и темные, брови вразлет, кожа прозрачная, не тронутая загаром. Губы ее, без сомнения подкрашенные, не были, однако, покрыты толстым слоем помады, как у ее подруг, и пурпурные комья не забивали их нежных морщинок; тем не менее они, казалось, сулили безмерную полноту чувственного общения. У нее был округлый овал лица, чистый и классически легкий профиль. Во взгляде ее широко расставленных зеленоватых глаз таился явственный отблеск безумия.

У Денниса перехватило дыхание. Когда девушка заговорила, голос ее звучал энергично и прозаически.

– От чего скончался ваш Незабвенный? – спросила она.

– Он повесился.

– Сильно ли изуродовано лицо?

– Ужасно.

– Так обычно и бывает. Вероятно, им займется лично мистер Джойбой. Видите ли, тут все дело в массаже, надо разогнать кровь с тех участков, где она скопилась. У мистера Джойбоя исключительно замечательные руки.

– А что делаете вы?

– Волосы, кожу и ногти, кроме того, я передаю бальзамировщикам указания относительно позы и выражения лица. У вас есть с собой фотографии вашего Незабвенного? Они бывают очень полезны, когда мы восстанавливаем внешний облик. Был ли это очень жизнерадостный пожилой джентльмен?

– Нет, скорее напротив.

– Что мне ему записать: спокойное философское выражение или сосредоточенно-решительное?

– Я думаю, первое.

– Это выражение придать труднее всего, но мистер Джойбой как раз на нем специализируется – и еще на радостной детской улыбке. У Незабвенного были собственные волосы? А каким был обычно цвет его лица? Мы, как правило, различаем три цвета: сельский, спортивный и научный, другими словами – румяный, смуглый и белый. Научный? Очки тоже? Ах, монокль. Это всегда трудно, потому что мистер Джойбой любит придать голове легкий наклон, чтобы достичь большей естественности позы. А пенсне и монокли трудно закрепить, когда тело окоченеет. К тому же монокль выглядит менее естественно, когда глаз закрыт. Вы хотите непременно сохранить эту черту Незабвенного?

– Для него это было весьма характерно.

– Как вам угодно, мистер Барлоу. Разумеется, мистер Джойбой справится и с этим.

– Мне даже нравится, что глаз будет закрыт.

– Отлично. Ваш Незабвенный завершил свой путь на веревке?

– На подтяжках.

– Тогда нам будет нетрудно. А то иногда остается совершенно неизгладимый след. В прошлом месяце у нас был Незабвенный, который завершил свой путь на электрическом проводе. Тут уж даже мистер Джойбой ничего не мог поделать. Пришлось повязать ему шарф до самого подбородка. Но с подтяжками все обойдется благополучно.

– Я вижу, вы чрезвычайно высокого мнения о мистере Джойбое.

– Это настоящий художник. Иначе его не назовешь.

– Вам нравится ваша работа?

– Для меня это очень, очень большая честь здесь работать, мистер Барлоу.

– И давно вы здесь?

Деннис замечал, что американцы, как правило, довольно терпеливо отвечают на расспросы о своей карьере. Но эта косметичка словно опустила еще одну завесу между собой и собеседником.

– Полтора года, – коротко ответила она. – Итак, я почти обо всем вас спросила. Есть ли какая-либо индивидуальная черта его внешнего облика, которую вы хотели бы сохранить? Иногда, к примеру, Ждущие Своего Часа просят, чтобы их Незабвенный держал трубку в зубах. Или держал что-нибудь в руке. Например, детям мы даем какую-нибудь игрушку. Есть что-нибудь особенно характерное для вашего Незабвенного? Многие выбирают какой-нибудь музыкальный инструмент. Одна дама прощалась с близкими, держа в руке телефонную трубку.

– Нет, не думаю, чтобы это было кстати.

– Значит, просто цветы? Еще один вопрос: зубные протезы. Были ли у него протезы, когда он скончался?

– Право, не знаю.

– Попытайтесь, пожалуйста, выяснить. Протезы часто пропадают в полицейском морге, и для мистера Джойбоя это создает дополнительные трудности. Незабвенные, которые завершают свой путь добровольно, как правило, все-таки носят протезы.

– Я поищу у него в комнате и, если не найду, заявлю в полицию.

– Большое вам спасибо, мистер Барлоу. На этом мои Основные Данные исчерпаны. Рада была с вами познакомиться.

– Когда я увижу вас?

– Послезавтра. Вам лучше прийти чуть пораньше – до начала прощания – и проследить, все ли так, как вы хотели.

– Как мне спросить вас?

– Спросите просто косметичку из салона Орхидей.

– А имя?

– Имя ни к чему.

Она ушла, и к нему снова подошла моргпроводница, которую он успел забыть.

– Мистер Барлоу, я договорилась с зональным гидом, чтобы она показала вам участок.

Деннис очнулся от глубокой задумчивости.

– О, я доверяю вам выбрать, – сказал он. – По правде говоря, на сегодня я увидел уже достаточно.

Деннис отпросился с работы у себя в «Угодьях лучшего мира» для подготовки похорон и участия в них. Мистер Шульц отпустил его неохотно. Ему сейчас трудно было управляться без Денниса: все больше автомобилей сходило с конвейеров, все больше водителей появлялось на дорогах и все больше домашних животных попадало в морг; к тому же в Пасадене прокатилась волна смертей от пищевого отравления. Холодильник был набит до отказа, и печи крематория пылали денно и нощно.

– Право же, мистер Шульц, это будет весьма полезно для меня, – сказал Деннис, желая хоть как-то оправдать свое дезертирство. – Я подробно знакомлюсь с методами их работы, набираюсь самых разнообразных идей, которые мы сможем использовать у себя.

– Зачем нам новые идеи? – удивился мистер Шульц. – Поменьше платить за топливо, поменьше платить сотрудникам, побольше работать – вот и все новые идеи, которые мне требуются. Вы только посмотрите, Барлоу, мы с вами одни обслуживаем все побережье. От Сан-Франциско до самой мексиканской границы нет ни одного заведения нашего типа. И разве мы требуем, чтобы за похороны своих любимых зверюшек люди платили по пять тысяч долларов? А многие ли платят пятьсот? От силы два клиента в месяц. И что нам говорит большинство клиентов? «Сожгите его подешевле, мистер Шульц, лишь бы он не попал в руки городских властей, а то сраму не оберешься». Или закажут могилку и какой-нибудь надгробный камень – все за пятьдесят долларов, включая услуги по доставке. С самой войны никакого спроса на шикарные похороны, мистер Барлоу. Люди притворяются, что они любят своих животных, разговаривают с ними, как будто это их собственные дети, а потом является какой-нибудь гражданин в новой машине, дальше целые реки слез, и вот вам: «Скажите, мистер Шульц, это действительно нужен камень, чтобы все было прилично?»