Ивлин Во - Возвращение в Брайдсхед. Незабвенная

Рекс с головой погрузился в хлопоты по подготовке к свадьбе. Он купил ей кольцо, и не с прилавка у Картьера, как она ожидала, а в задней комнате в Хэттон-гарден, у одного человека, который вынимал из сейфа маленькие мешочки с камнями и рассыпал перед нею на письменном столе; потом в другом заднем помещении другой человек огрызком карандаша на клочке бумаги делал наброски оправы; и результат вызвал зависть всех ее знакомых.

– Откуда вы обо всем этом знаете, Рекс? – удивлялась она.

Каждый день она удивлялась тому, что он знает и чего не знает.

Тогда и то и другое придавало ему привлекательность в ее глазах.

Его дом на Хартфорд-стрит вполне мог вместить их обоих, к тому же он был недавно заново обставлен и отделан самой дорогой лондонской фирмой. Загородный дом, по мнению Джулии, им был пока не нужен, они всегда могли себе что-нибудь снять, если бы захотели выехать из Лондона.

Затруднения произошли с брачным контрактом. Рекс решительно отказывался положить на имя жены в банк необходимую сумму. Адвокаты были в смятении. Джулия не желала входить в эти частности.

– На черта мне нужно, чтобы деньги лежали у поверенного? – возмущался Рекс.

– Не знаю, дорогой.

– Я заставляю деньги работать на меня. И они дают мне пятнадцать – двадцать процентов годовых. Замораживать их на трех с половиной – это чистый убыток.

– Не сомневаюсь, дорогой.

– Эти типы разговаривают со мною так, будто я хочу вас ограбить. На самом деле это они занимаются грабежом. Они вознамерились лишить вас на две трети того дохода, который обеспечил бы я.

– Это так важно, Рекс? Ведь у нас куча денег, верно?

Рекс надеялся получить на руки все приданое Джулии и пустить его в оборот. Адвокаты настояли на том, чтобы эти деньги были положены на ее имя в банк, но добиться того, чтобы и он положил такую же сумму на имя жены, им не удавалось. Наконец с большим трудом он дал согласие застраховать свою жизнь, предварительно объяснив адвокатам, что вся эта их страховка – просто-напросто способ положить часть его законных доходов в карман другому; впрочем, у него оказались связи в одной страховой компании, и с их помощью ему удалось свести до минимума неприятные стороны этой финансовой операции, присвоив комиссионные, на которые рассчитывали сами адвокаты.

Последним по порядку, отнюдь не по значению, встал вопрос о вероисповедании Рекса. Когда-то в Мадриде он присутствовал на королевской свадьбе и теперь задумал устроить нечто в этом роде и для себя.

– Чего у вашей церкви не отнимешь, – признал он, – так это роскошного вида. Кардиналы, я вам скажу, – это такое зрелище! Сколько их имеется в Англии?

– Только один, дорогой.

– Один? А из-за границы наложенным платежом нельзя выписать еще парочку?

Тогда ему объяснили, что заключение смешанных браков совершается без особой торжественности.

– То есть как это смешанных? Я ведь не негр какой-нибудь.

– Нет, дорогой, между католиками и протестантами.

– О, только-то? Тогда этот брак скоро перестанет быть смешанным. Я приму католичество. Что нужно для этого сделать?

Леди Марчмейн была подавлена и озадачена этим новым оборотом дела; напрасно она говорила себе, что из милосердия должна отнестись к его намерению серьезно, – ей вспоминалась другая свадьба и другое обращение в католичество.

– Рекс, – сказала она, – боюсь, что вы плохо представляете себе, какой важный шаг в деле веры задумали совершить. Великий грех был бы пойти на это, не уверовав искренне.

Но он уже научился разговаривать с нею.

– Я не прикидываюсь таким уж набожным, – ответил он ей, – и не корчу из себя богослова, но мое мнение, что две религии в семье – это плохо. Вера человеку нужна. И если ваша церковь хороша для Джулии, значит, она и для меня хороша.

– Ну что ж, – сказала она, – я позабочусь, чтобы вы получили наставление в вере.

– Послушайте, леди Марчмейн, у меня нет времени. Наставление это с меня как с гуся вода. Пусть мне просто дадут бумаги, я поставлю, где надо, подпись, и дело с концом.

– На это обычно уходят месяцы, иногда вся жизнь.

– А я схватываю на лету. Испытайте меня.

И Рекс был отправлен на Фарм-стрит к отцу Моубрею – духовному лицу, прославленному триумфами над твердолобейшими из обращаемых в католическую веру. После третьей беседы отец Моубрей был приглашен к леди Марчмейн на чашку чая.

– Ну, как вы находите моего будущего зятя?

– Более трудного прозелита я не встречал за всю мою жизнь.

– Неужели? Я думала, он будет во всем так послушен.

– Вот именно. К нему совершенно не подступишься. Кажется, у него нет ни намека на собственную духовную любознательность и естественное богопочитание. В первый день я захотел узнать, какова была его прежняя религиозная жизнь, и спросил, как он понимает молитву. Он ответил: «Я никак не понимаю. Вы сами мне скажите». Я попытался что-то выразить в двух словах, а он сказал: «Ну, хорошо. Это – про молитву. Дальше что идет?» Я дал ему с собою катехизис. А вчера спросил его, одно ли есть у Господа нашего естество. Он ответил: «Сколько вы скажете, мой отец, столько и есть». Потом я спросил у него: «Если папа римский поглядит на небо, увидит тучу и предскажет дождь, обязательно ли будет дождь или нет?» – «О да, отец мой, обязательно». – «Ну, а если все-таки дождь не пойдет?» Он подумал минуту и говорит: «Я так понимаю, что он пойдет, но вроде как духовный дождь, а мы из-за грехов наших его не увидим». Леди Марчмейн, он не соответствует ни одной разновидности язычества, известной миссионерам.

– Джулия, – сказала леди Марчмейн дочери, когда отец Моубрей ушел, – ты уверена, что Рекс делает это не только с той целью, чтобы доставить нам удовольствие?

– Едва ли ему могло прийти такое в голову, – ответила Джулия.

– Значит, он искренен в своем обращении?

– Мамочка, он твердо и бесповоротно решил принять католичество. – А про себя Джулия добавила: «За свою долгую историю святая церковь перевидела немало странных прозелитов. Едва ли армия Хлодвига состояла только из убежденных католиков. Одним больше, одним меньше – невелика беда».

Через неделю иезуит снова пришел к чаю. Начались пасхальные каникулы, и Корделия была дома.

– Леди Марчмейн, – сказал их гость, – вам следовало бы избрать для этой роли кого-нибудь из молодых отцов. К тому времени, когда Рекс станет католиком, меня давно уже не будет в живых.

– Неужели? А я думала, все идет хорошо.

– Все и шло в определенном смысле неплохо. Он выказывал исключительное рвение – принимал на веру все, что я говорю, запоминал целые куски, не задавал никаких вопросов. Не нравилось мне все это. Он словно лишен чувства реальности. Но я знал, что он попадет в сферу стойкого католического влияния, и был готов принять его. Временами приходится идти на риск – со слабоумными, например. Никогда не скажешь с уверенностью, чего они поняли, чего не поняли, но если имеется кто-нибудь, кто будет за ними присматривать, мы в таких случаях готовы идти на риск.