Ивлин Во - Возвращение в Брайдсхед. Незабвенная

– Так и подмывало утереть ему нос, вот не удержался, – пояснил он. – Пари, вы не знаете, сколько выходит капель в минуту. Я знаю. Сосчитал.

– Понятия не имею.

– Отгадайте. Шесть пенсов, если ошибетесь, доллар, если угадаете. Без обмана.

– Три, – сказал я.

– Ишь ты хитрый какой! Тоже небось сосчитали, – ухмыльнулся он, однако платить не стал. – А вот еще угадайте. Я в Англии рожден и вырос, а первый раз плыву через Атлантику.

– Туда, наверно, летели?

– Нет, и не летел.

– Тогда, значит, вы едете вокруг света и плыли через Тихий океан.

– Ну, вы и хитрый же, скажу я вам. А я, между прочим, на этой загадке немало заработал.

– Через какие же города вы ехали? – вежливо осведомился я.

– А, это секрет фирмы. Ну, мне пора. Всего!

Ко мне подошла моя жена.

– Чарльз, – сказала она, – познакомься: мистер Крамм из «Интерастрал филмз».

– Так вы и есть мистер Чарльз Райдер? – сказал мистер Крамм.

– Да.

– Ну-ну. – Он помолчал. Я ждал. – Вот помощник капитана говорит, что нас ждет ухудшение погоды. Ну, что вы на это скажете!

– Гораздо меньше, чем уже сказал помощник капитана.

– Прошу прощения, мистер Райдер, я вас не совсем понял.

– Я только сказал, что помощник капитана разбирается в этом лучше меня.

– Вот как? Гм-гм. Ну-ну, я получил большое удовольствие от нашей беседы. Надеюсь, она будет не последняя.

Какая-то английская дама говорила:

– Ох, этот лебедь! Полтора месяца в Америке привили мне настоящую фобию ко льду. Расскажите мне, что вы испытали, снова встретившись с Селией? Я знаю, я бы чувствовала себя неприлично новобрачной. Но Селия и без того еще не сняла флердоранжа, верно?

Другая дама говорила:

– Разве это не чудесно? Вот сейчас мы распрощаемся, но через полчаса увидимся снова и еще много-много дней будем видеться каждые полчаса.

Гости расходились, и каждый перед уходом сообщал мне о том, что мне сулят в ближайшем будущем заботы моей жены; популярной темой было также наше предстоящее тесное общение. Наконец был вывезен и ледяной лебедь, и я сказал моей жене:

– Джулия так и не пришла.

– Да, она звонила. Я не расслышала, что она говорила, тут был такой шум, что-то насчет платья. И к лучшему, надо признаться, тут и так негде было яблоку упасть. Было очень мило, верно? Тебе очень не понравилось? Ты держался чудесно и очень импозантно выглядел. А кто этот твой рыжий приятель?

– Первый раз его видел.

– Как странно! Ты сказал что-нибудь мистеру Крамму насчет работы в Голливуде?

– Конечно, нет.

– Ох, Чарльз, сколько мне с тобой хлопот! Мало просто стоять с видом гения и мученика искусства. Ну, пошли обедать. Мы сидим за капитанским столом. Едва ли он сегодня выйдет к обеду, но вежливость требует пунктуальности.

К тому времени, когда мы добрались до кают-компании, места за столом уже были распределены. По обе стороны от пустого капитанского стула сидели Джулия и миссис Оглендер, еще там были английский дипломат с женой, сенатор Стьювесант Оглендер и – в блестящей изоляции – американский священник между двумя парами пустых стульев. Позднее он отрекомендовался довольно тавтологическим титулом епископального епископа. Жены и мужья сидели здесь вместе. Моя жена, приняв молниеносное решение, отклонила вмешательство стюарда и села подле сенатора, предоставив епископа мне. Джулия потерянно кивнула нам через стол.

– Я страшно огорчена, что не смогла прийти, – сказала она. – Моя злодейка-горничная бесследно исчезла со всеми моими туалетами и появилась только полчаса назад. Ходила играть в пинг-понг.

– Я сейчас рассказывала сенатору, как много он потерял, что не был у вас, – обратилась ко мне миссис Стьювесант Оглендер. – Где Селия, там всегда увидишь значительных людей.

– Справа от меня сидят значительные люди, супружеская чета, – сказал епископ. – Они едят у себя в каюте и будут выходить к общему столу, только когда их заранее уведомят, что ожидается присутствие капитана.

Компания за столом подобралась довольно безотрадная; даже светский энтузиазм моей жены не выдерживал такого испытания. По временам до меня доносились обрывки ее разговора с сенатором.

– …презабавный рыжий человечек. Капитан Буремглой собственной персоной.

– Простите, леди Селия, но я вас так понял, что вы с ним не были знакомы?

– Я хочу сказать, что это был кто-то, очень на него похожий.

– Кажется, я начинаю понимать. Он принял облик вашего знакомого капитана с целью попасть в число ваших гостей?

– Нет-нет. Капитан Буремглой – это такой комический персонаж.

– Мне кажется, что в господине, о котором идет речь, ничего комического не было. А ваш знакомый – комик?

– Да нет. Капитан Буремглой – это вымышленный персонаж из английской газеты. Вроде вашего Лупоглаза.

Сенатор отложил нож и вилку.

– Я резюмирую. К вам в гости явился некий непрошеный господин, и вы приняли его, ибо усмотрели в нем сходство с карикатурным персонажем?

– Да, пожалуй, в общем и целом так.

Сенатор поглядел на жену, как бы говоря: «Ничего себе значительные люди!»

Мне слышно было, как на другом конце стола Джулия любезно разъясняла английскому дипломату сложные брачно-родственные связи своих венгерских и итальянских кузенов. На пальцах и в волосах у нее вспыхивали огоньки бриллиантов, но руки ее нервно катали хлебные катышки, а лучистая голова печально никла.

Епископ рассказывал мне о миссии доброй воли, с которой он направлялся в Барселону: «… была проделана очень важная предварительная работа, мистер Райдер. И теперь настало время возводить новое здание на более широком фундаменте. Я поставил себе целью примирить между собою так называемых анархистов и так называемых коммунистов, и с этой целью я и мой комитет изучили всю имеющуюся документацию по данному вопросу. И мы пришли, мистер Райдер, к единодушному заключению, что между названными идеологиями нет принципиальной разницы. Все упирается в личностей, мистер Райдер, а что личности разъединили, личности могут и соединить…»

По другую сторону от меня слышалось:

– Позвольте поинтересоваться, какие же организации финансировали экспедицию вашего супруга?

Жена дипломата смело атаковала епископа, преодолев разделяющую их пропасть:

– А на каком языке вы собираетесь изъясняться в Барселоне?

– На языке Разума и Братства, сударыня. – И, снова обратясь ко мне: – Язык будущего – это язык мыслей, а не слов. Вы согласны со мной, мистер Райдер?

– Да, – ответил я. – О да.

– Ну что слова? – вопросил епископ.

– Действительно, что слова?

– Не более чем условные символы, мистер Райдер, а наш век питает заслуженное недоверие к условным символам.

Голова моя шла кругом; после душного птичника в салоне моей жены и моих неисследованных душевных глубин, после всех многотрудных нью-йоркских удовольствий и месяцев одиночества в душном зеленом сумраке джунглей – это уж было слишком. Я ощущал себя Лиром в ночной степи, герцогиней Мальфи в окружении бесноватых. Я призывал на свою голову ураганы и хляби небесные, и желание мое, словно по волшебству, вдруг исполнилось.