Генри Миллер - Плексус

Сокровища Шелдона торжественно взирали на нас, а сам он, приняв одну из своих загадочных поз, долго красовался перед нами, а затем нырнул во внутренний карман пальто и вынул из него продолговатый бумажник марокканской выделки. Он раскрыл бумажник, держа его на вытянутых руках в воздухе, словно заправский иллюзионист, а затем принялся извлекать из него одну за другой банкноты самого разного достоинства в валюте не менее дюжины стран. Если деньги были настоящие (а у меня не было оснований думать иначе), вместе они должны были составлять не менее нескольких тысяч долларов.

Кто-то спросил:

– И вы не боитесь ходить по улицам со всем этим в кармане?

Перебирая пальцами в воздухе, словно он играл маленькими колокольчиками, с важностью в голосе Шелдон ответил:

– Шелдон может за себя постоять.

– Я же говорил вам, он – совсем чокнутый, – хихикнул О’Мара.

Пропустив мимо ушей бестактную реплику, Шелдон продолжал:

– В этой стране никто Шелдона не обидит. Эта страна – цивилизованная. Шелдон занимается своим делом и никому не мешает… Не правда ли, мистер Миллер ? – Он сделал паузу, чтобы наполнить грудь, а затем добавил: – Шелдон вежлив со всеми, даже с ниггерами.

– Но Шелдон…

– Подождите! – воскликнул он. – Пожалуйста, тише !

И затем, таинственно поблескивая глазами-буравчиками, расстегнул рубашку, быстро отступил на несколько шагов, пока не коснулся спиной окна, выпростал из-под рубашки черную ленту, свисавшую с шеи, и не успели мы оглянуться, как он уже оглушительно свистел в полицейский свисток, на ней мотавшийся. Острый звук впился в наши барабанные перепонки. Все это напоминало галлюцинацию.

– Хватай его! – заорал я, едва Шелдон поднес свисток к губам во второй раз.

О’Мара уже крепко сжимал свисток.

– Быстро! Прячьте все! – кричал он. – Если нагрянут копы, придется объяснять им, откуда все это взялось. А это не так легко!

Осецки сгреб вместе кольца, банкноты, бумажник и драгоценности и, невозмутимо отправив их в карман пиджака, уселся в ожидании полиции, сложив руки.

Шелдон с презрением и превосходством глядел на нас.

– Пусть приходят, – изрек он, задрав нос кверху и раздувая ноздри. – Шелдон полиции не боится.

О’Мара занялся водружением свистка обратно на грудь Шелдону, он застегнул ему рубашку, затем жилет и пиджак. Шелдон не возражал, он вплотную уподобился манекену, обряжаемому для выставки в витрине магазина. И в то же время ни на секунду не спускал глаз с Осецки.

Само собой, очень скоро раздался звонок. Мона ринулась к входной двери. Конечно полиция!

– Не молчите! – пробормотал О’Мара. Он повысил голос, словно продолжая излагать аргументы в споре.

Я отвечал ему в том же ключе и тоже понес чепуху, одновременно делая знак Осецки, чтобы он к нам присоединялся. Ответом была лишь ухмылка. Сложив на коленях руки, Осецки безмятежно наблюдал за нами и ждал полицию. В промежутках разгоревшегося мнимого спора слышался протестующий голос Моны, уверявшей полицейских, что она знать ничего не знает про свисток. А О’Мара тем временем стрекотал как сорока, имитируя несколько голосов кряду. В то же время, отчаянно жестикулируя на языке глухонемых, он лихорадочно побуждал меня последовать его примеру. Если бы полиция в этот момент прорвалась в комнату, ей бы предстало весьма любопытное зрелище. Мне вдруг попала смешинка в рот, и я среди всего этого бедлама от души расхохотался, вынудив тем самым О’Мару удвоить усилия. Луэлла, разумеется, сидела неподвижно, как и подобает могильному камню. Осецки же наблюдал за происходящим, как зритель в партере цирка. Он окончательно свыкся с обстановкой и просто сиял от радости. Что до Шелдона, тот даже не шелохнулся. Он по-прежнему стоял спиной к окну, застегнутый на все пуговицы в ожидании художника-оформителя, который установит его руки и ноги в самые эффектные для витрины положения. Я неоднократно делал ему знак рукой, чтобы он включился в разговор. Но Шелдон оставался бесстрастным, корректным, в конечном счете просто надменным.

Наконец мы услышали стук захлопнувшейся двери, и в комнату вбежала Мона.

– Идиоты! – крикнула она.

– Они всегда появляются, когда я свищу, – нейтральным тоном констатировал Шелдон.

– А я молюсь лишь о том, чтобы к нам не заявился сверху хозяин квартиры, – заметил я.

– Они уехали на уик-энд, – пояснила Мона.

– А вы уверены, что копы не караулят сейчас под дверью? – спросил О’Мара.

– Они ушли, – сказала Мона. – Без вариантов. Что может быть хуже большого жирного копа? Только два больших жирных копа. Слава богу, мне, кажется, удалось их убедить.

– А почему вы не пригласили их войти? – спросил Осецки. – Это всегда лучший выход.

– Да, – сказала Луэлла, – мы всегда так делаем.

– Ну и номер же мы откололи! – усмехнулся Осецки. – Вы всегда играете в подобные игры? А он забавник, ваш Шелдон! – Он поднялся и вывалил добычу на стол. Затем подошел к Шелдону и спросил: – Можно мне глянуть на этот свисток?

О’Мара мгновенно поднялся на ноги, готовый в любую секунду схватить Шелдона.

– Черт бы вас побрал! Не начинайте этого снова! – попросил он.

Шелдон вытянул обе руки ладонями вперед, словно удерживая нас на расстоянии.

– Тише! – зашептал он, запуская правую руку в задний карман брюк. Протянув так одну руку и положив другую на скрытое под пиджаком бедро, он тихо и зловеще произнес: – Если я потеряю свисток, у меня всегда наготове это. – Не договорив до конца фразу, он выхватил и навел на нас револьвер. Шелдон наводил его на нас по очереди, и никто не издал ни звука и не пошевелился из боязни, что палец его может спазматически дернуться и нажать на спуск. Убедившись, что произвел должное впечатление, Шелдон медленно вернул револьвер в задний карман.

Мона шмыгнула в ванную. Через минуту она, подав оттуда голос, попросила меня присоединиться к ней. Извинившись, я вышел из комнаты узнать, что ей нужно. Она едва не затащила меня в ванную, закрыла и заперла за нами дверь.

– Пожалуйста, – прошептала она, – выстави их всех отсюда, я боюсь, что-нибудь случится.

– Так вот чего ты хотела? Ладно, – без особой охоты сказал я.

– Нет, пожалуйста ! – умоляла она. – Выдвори их сейчас же! Они же сумасшедшие, они там все сумасшедшие.

Я оставил ее взаперти в ванной и вернулся к гостям. Тем временем Шелдон демонстрировал Осецки зловещего вида складной нож, который тоже носил с собой. Осецки пробовал остроту лезвия большим пальцем.

Я объяснил им, что Моне нездоровится. Может, самое время разойтись по домам?

Шелдон немедленно вызвался сбегать и позвонить врачу. В итоге нам все-таки удалось их выпроводить: Осецки обещал присмотреть за Шелдоном, Шелдон же протестующе заявлял, что вполне способен сам позаботиться о себе. На протяжении нескольких минут я с тревогой ожидал леденящего кровь свиста. Интересно, что скажут копы, когда опустошат шелдоновские карманы? Но ни один звук тишины не нарушил.