Бетти Смит - Милочка Мэгги

— Тесси, когда вы с Денни в последний раз выходили развлечься?

— Ну… Наверное, в феврале. Да, я точно помню. У меня был уже такой большой живот, что я не хотела никуда ходить, а потом родился ребенок, и…

— Послушай! Сегодня вы с Денни куда-нибудь сходите. Вы еще можете успеть на последний акт водевиля в «Бушвике». Или выпить кофе с вафлями. Идите куда угодно, лишь бы провести время вдвоем.

— А как же малышка?!

— Оставишь ее на ночь со мной.

— Я так не могу!

— Очень даже можешь, — заявил Денни.

— Но ей нужно…

— Милочка Мэгги всю жизнь заботится о детях.

— Я имела в виду молочную смесь и подгузники.

— Мэтти почти одного возраста с Мэри Лоррейн, я могу взять его смесь. И подгузников у меня навалом. Идите и хорошо проведите время.

Тесси все не могла решиться, пока Денни не сказал:

— Пойдем, отпразднуем нашу первую крупную ссору.

Тротуары успело припорошить тонким слоем снега. Милочка Мэгги смотрела, как Денни с Тесси идут по улице. Тесси перешла было на бег, но потеряла равновесие из-за высоких каблуков, и Денни подхватил ее и растер ей лицо снегом. Она вырвалась, зачерпнула пригоршню снега и бросила в Денни. Он поймал ее руку и заставил выбросить снег, она взвизгнула, он расхохотался, и они побежали вниз по улице рука об руку.

Милочка Мэгги смотрела на них, пока они не скрылись из виду. «Они еще просто дети», — с нежностью подумала она. Ее взгляд задержался на снеге, танцующем вокруг горевшего на углу круглого оранжевого фонаря. Белые хлопья, пролетая сквозь свет, вспыхивали оранжевыми звездочками.

Милочка Мэгги вернулась на кухню и добавила в томившуюся овсянку чашку воды, потому что та немного загустела. Заглянула к сиротам, подоткнув одному из них одеяло и вернув на место другого, который спал, развернувшись ногами в подушку. Подсунула руку под Мэри Лоррейн, которую все потихоньку начинали звать Рейни, чтобы проверить, не нужно ли сменить ей пеленки. Наконец, она поднялась в комнату к отцу.

Пэт стоял на полу на коленях, наполовину скрывшись под кроватью.

— Папа! Что ты делаешь?

— Ищу свою трубку.

— Сейчас же ложись в постель! Нечего ползать по полу. Тебе нужно больше отдыхать, — она уложила отца обратно в постель.

— Отдыхать, как же! И как мне отдыхать, если ко мне в комнату набились священники, чтобы меня соборовать, семейка внизу орет и пререкается, а единственный сын бродит по улицам со своей немкой, отплясывает джигу, вопит и занимается черт его знает чем.

— Ах, не завидуй им, пусть немного повеселятся.

— Никому я не завидую. Все, чего я прошу, это чтобы мои дети дождались, пока тело мое остынет, прежде чем справлять по мне поминки, — с этими словами Пэт снова выпрыгнул из постели.

— Ляг обратно в постель! Ты и так доставил мне сегодня хлопот. Выспись как следует, потому что утром ты переезжаешь к миссис О’Кроули.

— Нет, доченька, ничего подобного. Нечего толкать меня в объятия миссис О’Кроули. Я сниму себе отдельную комнату. Найду комнату у какой-нибудь вдовы, которая будет рада за меня выйти, ведь у меня и пенсия, и страховка имеются.

— Миссис О’Кроули вдова.

— Она слишком старая! Ей пятьдесят пять.

— Тебе самому шестьдесят четыре.

— А с чего это вдруг ты вспомнила про мой возраст?

— Ах, папа, если бы только ты снова женился!

— И что ты тогда будешь делать без моей страховки? Ну-ка, скажи!

— Папа, мне не нужна твоя страховка. Я надеюсь, что ты еще много лет проживешь.

— И проживу! Проживу!

— И тебе незачем так орать.

— Я буду орать, когда захочу! И умирать я не собираюсь. Я буду жить! Буду жить назло всем!

— Так и живи! Кому какое дело? — Милочка Мэгги тоже перешла на крик.

Брань Пэта всколыхнула весь дом. Маленькие мальчики-сироты задрожали в кроватках. Мэри Лоррейн Мур захныкала, обмочилась, проснулась и заплакала в голос.

Милочка Мэгги сменила малышке подгузник, подтянула кресло-качалку поближе к кухонной плите и села в нее, укачивая Мэри Лоррейн и разговаривая с ней.

— Сегодня вечером я буду держать тебя на руках столько, сколько мне вздумается, буду качать тебя и петь тебе песенки. Потому что ты моя доченька. Твой отец — мой брат, а мой отец — твой дедушка, а твоя бабушка была моей мамой. Ты — плоть от плоти и кость от кости моей. Моя доченька. По крайней мере, до завтрашнего утра.

На следующий день Пэт переехал к миссис О’Кроули. Он наконец решил жениться на вдове. Теперь ему предстояло придумать, как ей получше об этом сказать. Просить ее руки Пэту и в голову не приходило. Он бы сказал ей уже давно, если бы не одно обстоятельство: она похоронила уже двоих мужей, а Пэт был суеверен и считал, что бог любит троицу.

Пэт оправдал свое решение следующим образом: «Каждый год священник приходит и отпевает меня, и моя семья бросает меня умирать. Плевал я на это. Но когда в то, что я умираю, верят сразу два священника, дело плохо. По крайней мере, со вдовой я умру один раз вместо того, чтобы умирать каждый год».

Тесси пришла с визитом к крестной своей дочери и Пэту. Пэт увидел ее в окно. Он выпроводил Мик-Мака из своей комнаты со словами: «Вот идет моя сноха, доносчица». Пэт выключил обогреватель. «Доносчица расскажет моей дочери, что я сижу в холодной комнате, и Милочка Мэгги вся испереживается», — с удовлетворением подумал он.

Тесси оставила дочку с крестной и поднялась к Пэту.

— Я принесла вам новые трубки.

— А табак где?

— Табак у вас есть.

— Так зачем ты сюда явилась?

— Просто зашла.

— Ты пришла, чтобы донести на меня моей дочери.

— Ничего подобного! Я знаю, что я вам не нравлюсь. И вы мне тоже не нравитесь. Я прихожу вас навестить, только чтобы сделать приятное Деннису. Ну, я вас навестила. До свидания.

«А у девчонки есть гонор, — подумал Пэт. — Мой сын в хороших руках». Тем временем комната остыла. Пэт позабыл, что выключил отопление. Он схватил дубинку и принялся стучать по трубе батареи.

— Отопление, О’Кроули! — рявкнул он. — Отопление, черт бы его побрал!

Миссис О’Кроули поднялась к нему в комнату.

— Где мое отопление? — вопил Пэт.

Миссис О’Кроули опустилась на колени и повернула вентиль.

— Ты же его закрыл, — с упреком сказала она.

Пэт взглянул на стройную, постаревшую женщину, которая стояла на коленях, положив маленькую, натруженную руку на радиаторный вентиль. В изгибе ее стройной спины было что-то нежное и уязвимое.

Когда-то давным-давно в графстве Килкенни юная девушка опустилась на колени посреди поля, чтобы сорвать маргаритку для его петлицы, и ее юная спина выглядела такой же нежной и уязвимой. Память Пэта мимоходом скользнула по Мэгги Роуз, задержавшись подольше на Мэри Мориарити.