Бетти Смит - Милочка Мэгги

Вечером, уложив мужа в постель, Милочка Мэгги разделась, расчесала волосы и легла рядом. Она подсунула руку ему под плечо и положила его голову себе на грудь.

— Маргарет, если увидишь отца, попроси его зайти. Мне нужно с ним поговорить.

— Хорошо.

Пэт зашел утром пару дней спустя и прошел на кухню, где сидел Клод. Войдя туда, он закрыл за собой дверь. Милочка Мэгги пошла в спальню заправить кровать. Пэт пробыл у Клода недолго. Он открыл дверь и остановился на пороге со словами:

— Я сказал, что сделаю. Значит, сделаю! Да вас всех закопаю, если на то пошло!

Милочка Мэгги проводила отца на крыльцо.

— Ах, папа, — сказала она, и на глаза у нее тут же навернулись слезы. — Ну зачем ты с ним споришь? Ведь он так болен.

— Но я-то не болен. Я его и в добром здравии терпеть не мог. Так зачем мне его оскорблять любезничанием только потому, что он заболел? Ну уж нет! Более того, — выпалил Пэт, — терпеть не могу ни эту чертову костлявую кошку, ни паршивую канарейку, ни дурацкие часы. Я и на вдове женился, — вопреки логике добавил он, — чтобы мне больше не приходилось все это терпеть. И статуи голубей тоже, — он зашагал по улице.

«Наверное, Клод чем-то его расстроил».

Милочка Мэгги вернулась к Клоду. Тот улыбался.

— Ох уж твой отец! — в его голосе слышалось восхищение.

Стоял теплый февральский день, и Клод захотел посидеть у окна в гостиной. Милочка Мэгги усадила его туда и, встав на колени, обняла за талию.

— Клод, я всегда знала, когда ты уедешь, но я никогда тебе этого не показывала. Но сегодня я скажу. Мой дорогой, не уезжай в этом году. Ты еще не поправился. Попозже, летом, если тебе будет нужно уехать, я не буду тебя удерживать. Но не уезжай! Пожалуйста, не уезжай! А если уедешь, мне придется поехать с тобой. Потому что теперь у меня, кроме тебя, никого нет.

— Маргарет, я же сказал тебе, с этим покончено. Я больше не хочу никуда ехать. Но мне хотелось бы сидеть у окна. Мне нравится видеть небо, улицу и наблюдать за прохожими.

— Но когда подует тот ветер, ты снова уедешь.

— Я же тебе пообещал…

— Ты можешь сказать как-нибудь так, чтобы я правда поверила, что ты точно не уедешь?

— Я расскажу, зачем я все время уезжал и почему мне больше не нужно этого делать. Когда-то я сказал, что, когда мы состаримся и нам будет больше не о чем говорить…

— То ты расскажешь мне историю своей жизни, — прервала Милочка Мэгги. — Но мы еще не состарились.

— Мы притворимся. Бог мой, я чувствую себя старцем. Сегодня вечером, когда стемнеет и мы ляжем в постель, я тебе расскажу. Но днем дай мне посидеть у окна.

Вечером Милочка Мэгги собрала все подушки в доме, и они с Клодом соорудили в постели диван и устроились поудобнее. Она обняла его одной рукой, чтобы он оперся на нее. Почувствовав, как колотится его сердце, она на секунду встревожилась.

— Клод, если ты не хочешь рассказывать, то не надо.

— Нет, любимая. Я хочу рассказать, более того, мне это необходимо .

— Итак, — начал он, — вскоре после моего рождения меня отдали в частный сиротский приют в Детройте. Приют был конфессиональный, протестантский, и мое содержание кто-то оплачивал. Из этого я узнал о себе несколько вещей: я был белым, христианином, и у кого-то хватило совести платить за мое содержание. У кого? У матери? У отца?

В приюте к Клоду относились неплохо, но маленьких мальчиков было так много, что у малочисленного и перегруженного персонала не оставалось времени на любовь и понимание.

Когда Клоду исполнилось восемь, его отправили в школу-интернат для мальчиков. Там кое-что было по-другому. У некоторых воспитанников были родители, хотя многие были сиротами, которых отправила в интернат тетка или старшая сестра. У очень многих мальчиков родители были в разводе. За все время, проведенное в интернате, Клод был единственным, кого никто ни разу не навестил.

Именно в интернате Клод научился парировать вопросы.

— Эй! А твоя мать когда приедет?

— Много будешь знать, скоро состаришься!

Или:

— Эй! А у тебя мать есть?

— А как, ты думаешь, я родился?

В возрасте двенадцати лет Клода отправили в скромную среднюю школу, где готовили к поступлению в колледж. Там он перевел дух. Ничьи родители никого особенно не интересовали.

Родители или опекуны вносили деньги директору, и раз в неделю каждый мальчик получал пятьдесят центов на карманные расходы. Клод получал пятьдесят центов наравне с остальными. Было только одно отличие: он единственный в школе никогда не получал писем.

Однажды Клоду попал в руки литературный журнал, где он увидел крошечное рекламное объявление «Переотправка писем из Чикаго… 25 центов за штуку». Клод написал письмо сам себе, начав его словами «Дорогой сын» и подписав «Твой отец». Он адресовал письмо самому себе и отправил по адресу из рекламы, положив в конверт двадцать пять центов. В положенный срок письмо вернулось с чикагским штемпелем. С тех пор Клод раз в месяц получал письмо из Чикаго. Время от времени он демонстрировал одно из них, словно случайно, и не чурался прочесть пару нравоучительных предложений.

В один прекрасный день Клод отправился к директору.

— Сэр, я знаю, что кто-то платит за то, чтобы я здесь учился, и мне бы хотелось знать, кто это…

— Ты хочешь знать, кто ты такой и откуда взялся. Верно?

— Да, сэр.

— Может, Бассетт, ты и не знаешь, кто ты такой, но вот что я тебе скажу: ты везунчик. Без каких-либо усилий со своей стороны ты получаешь хорошее образование в хорошей школе… — Директор оседлал любимого конька.

— Значит, сэр, вы не скажете, кто за меня отвечает?

— Бассетт, я не могу тебе этого сказать. Твой благодетель желает сохранять анонимность.

Когда Клод закончил среднюю школу, директор сказал ему, что его определили в маленький конфессиональный колледж на севере Мичигана. Там ему будет оплачиваться обучение, комната в общежитии и еда в студенческой столовой. Также будет выдаваться небольшая сумма на учебники…

Клод поступил в колледж. Через несколько месяцев он пошел к университетскому казначею.

— Сэр, мне бы хотелось знать, кто оплачивает мое обучение.

Казначей встал и достал из канцелярского шкафа папку. В папке лежало два листка бумаги. Казначей прочитал их содержимое, закрыл папку и положил на нее руку.

— Очевидно, ваш благодетель желает сохранить анонимность. Однако я могу сказать вам вот что: для вас был создан небольшой трастовый фонд. Он прекратит действие, когда вы закончите колледж.

— Сэр, я могу узнать название банка или фирмы…

— Я не уполномочен передавать вам эти сведения.

Клод посмотрел на папку под рукой казначея. «Все, что мне нужно знать, находится в этой папке, — подумал он. — Я мог бы схватить ее и убежать…» Но у него не хватило решимости осуществить это.