Бетти Смит - Милочка Мэгги

— Ты их отдашь. Слышишь? Ты вернешь их туда, откуда они взялись, или мне нужно пойти к твоему священнику, чтобы он их вернул?

— Если ты меня заставишь, то я их отдам.

Клод тут же смягчился:

— Да, Маргарет, так будет лучше всего.

— Но знай, что, как только ты уедешь, я заберу детей обратно. Если из приюта мне их не отдадут, я как-нибудь изловчусь и заведу своего собственного ребенка. — Милочка Мэгги едва ли понимала, что она говорит.

Но Клод понял. Он слышал о многих женщинах, многих бесплодных женах, которые беременели от других мужчин, а муж считал ребенка за своего. Клод испугался.

— Маргарет, любовь моя, я никогда больше тебя не оставлю. Я усвоил урок. Я так мало о тебе заботился. Но люди меняются. Я найду работу. Я всегда могу найти работу. Мы всегда будем вместе, как и следует женатым людям, а не только несколько недель зимой. Мы заведем ребенка. Если же через три-четыре года у нас все еще не получится, мы подадим заявление и усыновим одного или двух. Я хочу, чтобы у них была моя фамилия. Но я клянусь, Маргарет, что я никогда больше не уеду, если ты отправишь этих детей обратно в приют.

— Ты всегда будешь уезжать, — тихо сказала Милочка Мэгги. — Потому что в тебе так заложено. Как во мне заложено быть католичкой. Как во мне заложено хотеть детей, нуждаться в них настолько, что я на все пойду, чтобы они у меня были.

«Я проиграл, — подумал Клод. — Но разве я имел право выиграть?»

— Утка готова.

— К черту утку, — устало сказал он. И подумал: «Я ее ненавижу».

Они пошли в постель, потому что, несмотря ни на что, они друг друга любили, любили заниматься друг с другом любовью, и так давно не виделись, что все снова было как в первый раз и самым чудесным образом.

Клод проваливался в сон. Милочка Мэгги толкнула его, чтобы разбудить.

— Клод, а что плохого в том, чтобы быть крестьянкой?

Он рассмеялся и понял, что его ненависть к ней прошла.

— Ничего, моя китаяночка. Ничего.

На следующее утро Клод встал, чтобы поздороваться с Денни до того, как тот уйдет в школу. Он составил мальчику компанию за чашкой кофе. С Милочкой Мэгги Клод не разговаривал и, когда Денни ушел в школу, отправился обратно в постель.

Когда Клод встал и оделся, было уже почти десять. Он пошел на кухню и выпил кофе с булочкой. Потом он вошел в гостиную. Младенец сидел у окна в детском кресле, держа в руке погремушку. Марк тихо играл на полу со старыми кубиками Денни.

— Я сделаю тебе завтрак, — крикнула Милочка Мэгги из детской, — как только заправлю кроватки!

Клод ничего не ответил.

Он беспокойно слонялся по комнате. Младенец не сводил с него глаз. Клод пересек комнату по диагонали, взгляд последовал за ним. Он прошел позади детского кресла, и ребенок неловко повернулся всем туловищем, чтобы удержать его в поле зрения. Клод вышел из-за кресла и встал перед ребенком. Тот посмотрел на него в упор, по-прежнему сжимая в руке погремушку. Он не играл с ней и не тряс, просто крепко держал.

Клод посмотрел на ребенка с высоты своего роста и подумал: «Отродье». Мысленно произнеся это слово, он ощутил странную нежность к малышу.

Клод посмотрел на Марка.

— Что ты строишь?

Ребенок не поднял взгляда. Ответа также не последовало.

— Это дом?

Никакой реакции. Клод громко хлопнул в ладоши. Младенец выронил погремушку на поднос детского кресла, но Марк так и не поднял глаз и даже не вздрогнул. Он взял другой кубик. Клод испугался. Он пошел к Милочке Мэгги.

— Мальчишка немой? Глухонемой?

— Ах, он говорит, когда хочет. Ты же слышал, как вчера вечером он меня звал.

Клоду стало противно от испытанного чувства облегчения.

Милочка Мэгги услышала, как часы пробили десять. Она бросила свое занятие и пошла в спальню. Последовав за нею, Клод увидел, как она кладет на туалетный столик монету в двадцать пять центов и прикалывает золотой обратно к его пиджаку.

Клод сжал Милочку Мэгги в объятиях.

— Нет, нет, — твердил он. — Нет, я никуда не ухожу. Я же только вернулся.

— Но ведь ты сказал …

— Почему ты все понимаешь настолько буквально? — Он был в отчаянии. — Я был потрясен, зол. Я много чего сказал…

— Но ты сказал мне…

— Ш-ш-ш… Тихо! Мне всегда хотелось иметь семью. Ты же знаешь. Ты подарила мне отца и брата. А теперь, любовь моя, ты добавила пару сыновей, которых я не заслуживаю.

Милочка Мэгги разрыдалась.

— Послушай! Послушай меня! Маргарет, послушай! Милочка Мэгги! — в конце концов ему удалось ее успокоить. — Послушай, Маргарет, чего бы тебе хотелось больше всего на свете? Кроме меня и детей?

— Печной обогреватель? — неуверенно произнесла она.

Клод не мог не рассмеяться. Милочка Мэгги рассказала ему, что медсестра считает, что детям необходим обогреватель в детской.

— Твой муж купит тебе обогреватель, — галантно изрек Клод. — Где моя старая одежда? Я найду постоянную работу, тяжелую работу, за которую хорошо платят.

Сдержав слово, Клод нашел работу, за которую платили семьдесят пять долларов в неделю. Милочке Мэгги такое жалованье казалось чудом. Он не говорил ей, где работает, но она замечала, что у него обломаны ногти, а после того, как он причесывался, в зубьях расчески оставались крупинки. Мраморная пыль? Цементная крошка? Чешуйки гипса?

Милочка Мэгги давала Клоду доллар на дневные расходы и тратила часть его жалованья на продукты и хозяйственные мелочи. В конце месяца от трехсот заработанных им долларов осталось сто восемьдесят. Клод решил, что для начала этого хватит.

Пришел мастер и сделал смету. Воздухонагревательная печь с заслонками выходила дешевле парового котла с батареями. Цена была триста долларов, половина сразу, а остальное после окончательной установки. Заплатив сто пятьдесят долларов, заключили сделку. Потом наступили суровые холода, и было решено, что крушить стены для строительства печи лучше в более подходящее время. Печь отложили до весны.

Заключив договор с печником, Клод — без сомнения считавший, что его задача выполнена, — бросил работу. Он занял свое обычное место у окна и принялся ждать. Однажды подул тот самый ветер, Милочка Мэгги приколола мужу золотой во внутренний карман пиджака и дала четвертак на сигареты с газетой. В тот день он не вернулся.

Что ж, Милочка Мэгги уже привыкла к Клодовым отъездам. Теперь же ей нужно было свыкнуться с мыслью о потере Марка. Она считала месяцы, недели, дни, остававшиеся до того, как его заберут. «Я должна с этим смириться, — говорила она себе. — Я ведь знаю, что этого не миновать». Она изо всех сил старалась подготовиться к этому событию.

Установили обогреватель. У Милочки Мэгги не было денег, чтобы заплатить вторую половину его стоимости. Она выпросила двадцать пять долларов у отца под тем предлогом, что тот не платил за содержание Денни, пока жил у вдовы. Оставшееся она выплачивала по пять долларов в месяц. Ей удалось повысить жильцам арендную плату на пять долларов. Это частично покрывало расходы на уголь. Совершенное «благоустройство» привело к повышению налога на дом.